Самая длинная ночь - Сандра Мэй

– Нет!

Она отпрянула, потому что ее очень испугала такая возможность. Джессика Лидделл несколько минут назад уже имела возможность убедиться, как велика сила притяжения, исходящая от Армана Рено, и дальнейшее изучение этого вопроса в ее планы не входило. Она не желала превращаться в рабыню.

– Я не хочу уезжать! У меня здесь работа… друзья… вся жизнь!

– Я поговорю с твоим боссом.

– У меня нет босса. Я сама себе хозяйка.

– Что, и босса нет? Тем более, без проблем.

– С проблемами! Я не могу послать псу под хвост все, чего добилась за годы. Я остаюсь.

– Хорошо, но Элль уедет.

– Через мой труп!

– Не думаю, что мне понадобится заходить так далеко. Достаточно иного.

Он медленно, не сводя с нее глаз, расстегнул брюки. Джессика метнулась к стене и замерла, дрожа от ужаса и возбуждения. Только сейчас до нее дошло, что в припадке страсти она почти сорвала с Армана рубашку, и теперь ее глаза неотрывно смотрели на могучий торс мужчины. Она вспомнила ощущение его теплой кожи… его прерывистое дыхание… его силу…

– Не смей этого делать, Арман Рено!

– Не знаю, о чем ты подумала, но в этом доме я вообще ничего больше делать не буду, кроме одного. Если ты отказываешься собирать вещи Элизы, я пойду и сделаю это сам.

С этими словами он спокойно заправил рубашку в брюки и снова застегнул их. Джессика вновь ощутила себя непроходимой идиоткой.

– Ты не знаешь, где что лежит.

– Так помоги мне.

Она беспомощно смотрела на мерзавца.

– Я ее опекаю. Я решаю, что с ней будет. Если ты захочешь забрать ее силой, я вызову полицию.

– Давай. Вызывай. Ты, конечно, можешь обвинить меня в насилии, и тогда Элизу… Элисон заберут в приют до полного разрешения дела через суд, а что это для нее будет означать, ты и сама знаешь. Не говоря уж о том, что я тебя за это просто уничтожу. Физически! Джесс, не надо превращать нашу жизнь в ад. Ни ее жизнь, ни твою, ни мою.

– Ты этого не сделаешь!

Арман устало посмотрел на нее и очень тихо сказал:

– Сделаю.

– Ты… ты… варвар!

– Нет. Не я. Это ты дикая кошка. Я предлагаю тебе уехать вместе с нами и остаться с племянницей – хоть до конца жизни, прожить эту жизнь в хорошем доме, имея все необходимое и гораздо более того. Да, для тебя это в определенной степени трудное решение, но ведь ты даже не ищешь вариантов. Ты просто отказываешься. Выбирай: едешь с нами или остаешься одна. Что тебя смущает? Отнесись к этому, для начала, как к отпуску, к отдыху в одном из древнейших и живописнейших уголков Франции. А когда Элль ко мне привыкнет, ты сможешь вернуться к друзьям, работе и прежней жизни. Если захочешь, разумеется.

Как же он хладнокровен! Как спокоен и уверен в себе!

– И что мне это даст?

– Жизнь с Элисон. По крайней мере, некоторое время. Возможность мирно сосуществовать со мной. Жить в моем доме, получать все необходимое и даже сверх того.

– Это ловушка, только я не понимаю…

– Когда ты вернешься, у тебя будет достаточно денег, чтобы начать свой бизнес заново. Или вообще ничего не делать. Как видишь, выбор за тобой. Я вовсе не давлю на тебя.

– Не давишь?! Да разве у меня есть этот выбор! Ты все прекрасно понимаешь, жестокий ты человек, феодал несчастный, ты заставляешь меня бросить все, разрушить всю мою жизнь!

– …И даю тебе Элль. Разве ты не этого хотела? А жизнь… ее ведь никогда не поздно начать сначала. Через пару месяцев ты вернешься.

Она задохнулась от возмущения. Этот наглый барон ошибается! Девочка не сможет привыкнуть за два месяца, она вообще не сможет привыкнуть к такому придурку!

Джессика сжала маленькие кулачки.

– Это громадный риск, ты можешь это понять? Она с трудом привыкла ко мне, я ей нужна…

– И я ей нужен. И бабушка. И свой собственный дом, и сад, и лошадка, и речка, и поле, и солнце, и новые друзья – весь мир ей нужен. Мы должны вернуть ей мир, а ее – миру. А ты мечтаешь запереться с ней в этой халупе и от мира отгородиться. Так ее не вылечить, это ты можешь понять, Джессика?

– Могу. Но ведь ты говорил, что должен вернуться к работе… И что же, она будет опять-таки весь день проводить с няней или воспитательницей, сидеть в твоем холодном замке!

– Дался тебе этот замок!

– …А ты можешь гарантировать, что няня будет любить ее так же как я? Что она останется с Элли до тех пор, пока она не вырастет?

Арман мрачно поглядел на расстроенную и сердитую Джессику и нехотя ответил:

– Нет.

– Вот! Теперь делай свой выбор. Есть ребенок, очень маленький, беззащитный ребенок, чья психика пережила сильнейший удар. Если ты собираешься стать для Элли опорой и защитой, но при этом станешь всего лишь очередным незнакомцем, который успевает только поцеловать ее на ночь, то лучше оставь девочку со мной… в этой халупе. С тобой она никогда не поправится. Надо думать, ты много ездишь?

– Да.

– И с кем же будет оставаться Элли? Опять с няней?

– Я буду брать ее с собой.

– На деловые совещания? И кормить в перерывах чипсами? Не думаю. Ты просто наймешь женщину, которая будет относиться к своей работе, как любой наемный служащий. Или потребуешь от своей очередной сожительницы, чтобы она следила за девочкой?

– Значит, перестану ездить. Перестрою свой график, буду руководить из дома.

– И озвереешь через две недели. Кроме того, мы оба знаем, что это невозможно в принципе, если ты, конечно, не собираешься продавать семейный бизнес, а ты не собираешься.

Арман нахмурился, в черных глазах промелькнула уже знакомая ей ярость.

– В любом случае, отсюда она должна уехать. Этот дом не для маленькой девочки, она его боится!

– Значит, я перееду.

– Да, во Францию! Надо увезти Элль от воспоминаний. Завтра… нет, уже сегодня утром Элль уедет со мной, время идет, а мы все спорим. Решай, едешь ты с нами, или остаешься. Я должен спешить, пока малышка не проснулась.

– Как ты можешь быть таким жестоким?

– Потому что я прав! Она слишком маленькая и худенькая для своего возраста, у нее отнялась речь, она писается и закатывает истерики, она страдает. Я это вижу – и потому увожу ее домой, туда, где она будет окружена любовью и заботой, где она вырастет нормальным и здоровым ребенком.

– Ты правда ее заберешь?

– Да. Ты едешь?

– Я не хочу этого. Но у меня нет выбора. Я подчиняюсь твоему жестокому решению и еду в твой дом, где мне наверняка придется запираться на ночь, чтобы ты не мог воспользоваться…

– Правом первой ночи? Детка, это несколько устарело!

Он ухмыльнулся, Джессика вспыхнула и замахнулась на него, но Арман перехватил ее руку. Ощущение было такое, словно на руке защелкнулись стальные наручники. А в следующий момент Арман Рено уже целовал ее, грубо, жадно, яростно, и самое печальное, что Джессика Лидделл таяла от счастья под этими поцелуями, растекалась жидким золотом в могучих объятиях и мечтала только об одном: пусть это никогда не кончится!