Дневник дрянной девчонки - Тамара Валетова

Завтра мой последний вечер здесь.

06.08.1999

12:40

Кирилловка оправдана, это потрясающее место, где происходят чудеса, залечиваются раны и разочарованные души возрождают свою веру в счастье. Я чувствую внутри себя полный штиль, мое море спокойно и безмятежно, его согревает ласковое солнце и где-то на горизонте проплывает отважный кораблик с алым парусом, готовый пуститься в путешествие к новым землям.

Вчера на дискотеке царила особая атмосфера, атмосфера моего прощального вечера. Все завсегдатаи, с которыми я успела познакомиться, с сожалением прощались со мной, говорили, что я королева этой дискотеки и без меня здесь будет нечего делать. Я со всеми обнималась и почти любила их. На эмоциональной волне позитива, я даже пригласила на танец Витю, и это разгладило те мелкие иголочки, которые мы успели натыкать в наши отношения. Саша посвящал мне мои любимые песни, объявляя: "Для королевы танцпола. Маргаритка-детка, не уезжай!", а один раз добавил: "Надеюсь, ты не забудешь попрощаться со скромным диджеем". Я, конечно, была польщена таким повышенным вниманием, за время моего пребывания, подобного не удостаивался никто. Мне приятно было после этого подойти к Саше, улыбаться, гордо и без смущения смотреть в его карие глаза. Мы разговаривали о дальнейших планах на остаток лета, и он вскользь поинтересовался моими на этот вечер. Я сказала, что собираюсь пойти спать и тогда он сам (САМ ОН!!!) предложил прогуляться вдвоем после дискотеки. Меня обдало горячей волной. Этот человек всегда казался мне слишком недосягаемым, слишком красивым и слишком популярным, чтобы стать моим, я никогда не старалась специально его завоевать, не прилагала к этому таких унизительно очевидных усилий как другие девчонки и вот он сам делает первый шаг. Невероятно! Такое новое и такое приятое ощущение легкой победы в сложном бою. Саша закончил дискотеку пораньше, до утра оставалось еще несколько часов и все это время мы принадлежали друг другу. Я была так счастлива! Идти рядом с ним, касаться его, разговаривать. У меня возникло странное желание спрятать его в карман и отныне всегда носить с собой, не выпуская из рук — такой ценностью он мне казался. При ближайшем рассмотрении, Саша был именно таким, каким я себе его представляла: одинокий волк, отчужденный и закрытый для внешнего мира, его жизнь полна соблазнов, но он не бросается на них с голодной жадностью, как это делают остальные местные ребята, он избегает их. Саше не нравится быть для приезжих девушек легкомысленным морским приключением, о котором тут же забываешь по возвращении домой, он чувствует в себе нечто большее и предпочитает сам выбирать себе подруг. Это все не его слова, и даже не выводы из того немногого, что Саша сказал о себе, это ощущение его личности, возникшее во мне, когда мы были вместе. Первое прикосновение его губ и последующий долгий взгляд были такими волнующими и такими личными, что, казалось, большего у меня не было еще ни с одним парнем. Саша предложил мне пойти в комнату, в которой он сейчас жил, прямо на территории дискотеки, и я согласилась. Там, на кровати, не спеша, смакуя нашу первую и последнюю близость, мы занимались сексом. У него горячее сильное тело и по-мужски волосатая грудь, он двигался плавно и размерено, проникая в меня очень глубоко, касаясь самой сути. Это настоящий мужчина, честный, с чувством собственного достоинства, единственный мужчина, встретившийся мне в жизни.

07.08.1999

20:15

Я сейчас в автобусе по дороге в Запорожье, одна, без мамы, и это большое облегчение. В последний день в Кирриловке она устроила мне грандиозный скандал. Она нашла Дневник, прочитала и отругала меня по полной программе. Не знаю, сколько у нее было времени, и что именно она успела узнать, но с ее слов сложилось впечатление, что из всего текста она соскабливала только самую грязь, а, где ее не было, не поскупилась прибавить от себя. Так, она осталась в полной уверенности, что в Кирриловке я переспала с десятком мужчин, возможно даже у меня был сутенер, собиравший при входе деньги. Мне сложно судить о том, что происходит у нее в голове, мы никогда с ней небыли близки, но я с уверенностью могу сказать, что ворвавшись в мою святая святых и порывшись в самом сокровенном, она тоже не узнала меня, даже не попыталась. Я понимаю, что есть здесь описания событий, которые могут шокировать, но это же не вся я. А мама решила, что вот теперь, узнав о моей сексуальной жизни, сквозь гримасу отвращения, она видит настоящую меня и ее теперь не провести ни объяснениями, ни философствованием. Ее дочь — алкоголичка и проститутка и ничего больше. Она сказала, что ей теперь стыдно ходить по улице, потому что ей кажется, что вокруг она встречает мужчин, трахнувших меня, и они смотрят на нее и насмехаются. Она потребовала, чтобы я уничтожила Дневник, потому что его кто-нибудь когда-нибудь обязательно найдет и мне будет стыдно за себя. Я вырвала блокнот из ее лап и убежала, и только когда осталась одна, разрыдалась. Наверно, я так никогда не плакала. Я чувствовала себя такой, какой представила меня мама, и мне было очень гадко. Как будто все Костики и Юры моей жизни собрались вместе и кончили мне в душу. Но я сумела взять себя в руки, подумать о том, что случилось и вернуть себе прежнее ощущение себя, с таким трудом уравновешенное и принятое мной самой еще совсем недавно. Мама не права в отношении меня, она осудила не разобравшись, как инквизитор, сожгла на костре за инакомыслие, за то, что я не девственница и в моем Дневнике присутствует слово "секс". Она даже не попыталась поговорить со мной как женщина с женщиной, узнать мои взгляды и попытаться их скорректировать, поделиться опытом, помочь лучше понять то, что со мной произошло. У мамы совершенно плоская ханжеская позиция. И почему нужно было полюбопытствовать содержимым моего Дневника только в последний день, когда все уже случилось? Чем она думала, я занимаюсь по ночам, если я чуть ли не каждый день возвращалась под утро? Неужели мои объяснения ссадин на спине, полученных якобы после катания на водных горках, звучали убедительно? Какой легкий путь она избрала: подождать, уличить, заклеймить, а дальше — живи как знаешь, раз тебе все равно терять больше нечего.

Поездка в Запорожье к маминой подруге планировалась с самого начала и сейчас пришлась как нельзя кстати нам обоим. Нужно побыть порознь и немного прийти в себя. Думаю, после возвращения в Киев, все будет как раньше, кроме, разве что, бросаемых в мою сторону время от времени осуждающих взглядов и многозначительных незаконченных фраз. Ее заблуждения останутся с ней, потому что поделиться ими с кем-либо ей будет стыдно, а папе она тем более ничего не скажет, пожалеет его слабое сердце. Так что все не так страшно, как мне показалось с самого начала, жизнь не изменилась, в ней появился просто еще один неприятный эпизод, о котором я постараюсь не вспоминать.