Анатомия преступлений. ЦРУ против молодежи - Сергей Дёмкин

Примером того, во что может вылиться сотрудничество Центрального разведывательного управления США с неонацистскими группировками в западноевропейских странах, как раз и служит реализация «инструкции 10–1».

Эта операция, проводимая долгие годы ЦРУ, была наглым вмешательством во внутренние дела государств Западной Европы — как союзников США по НАТО, так и нейтральных. «Нет необходимости обладать большим воображением, — пишет советский историк Н. Яковлев в своей книге „ЦРУ против СССР“, — чтобы представить себе, какое давление эта инфраструктура, созданная для „большой войны“, оказывает на прогрессивные силы в той или иной стране».

Что ж, в конечном итоге эта сеть и была создана ЦРУ именно для «большой войны», но только не будущей, а нынешней, пока «тихой» войны, которую ведет сегодня американская разведка во всем мире.

АЛЕКСАНДР НАЛОЕВ

ОБОРВАННАЯ ПЕСНЯ ДЖОНА ЛЕННОНА

ПЕРВОЕ ДОСЬЕ

Февраль 1964 года. Воскресенье, восемь часов вечера. Импресарио Эд Салливэн представляет в своем эстрадном телешоу «знаменитую ливерпульскую четверку» — ансамбль «Битлз». Каких-нибудь пятнадцать минут звучания, три-четыре песни — и на следующий день всю молодую Америку охватывает битломания. Возникла она кстати: хитрец Салливэн выпустил музыкантов в эфир, чтобы дать американцам прийти в себя после шока — убийства президента Джона Кеннеди. В конце концов, чем громче музыка, тем меньше вопросов. «Она любит тебя — да, да, да», — пели «Битлз». И людей охватывала эйфория.

Два года спустя, когда ливерпульцы вновь приехали в США с гастролями, их встретили иначе. Незадолго до турне английские журналисты спросили Леннона, читал ли он рецензии на предыдущие выступления квартета в Соединенных Штатах. «О да. Мы теперь популярны более, чем сам Иисус Христос», — сказал Леннон, улыбнувшись. В Британии никто его словам значения не придал. А вот заокеанские клерикалы тут же объявили четверку богохульниками, заподозрив в пропаганде «красной заразы».

…На тайном совещании руководителей церковных общин южных штатов некий джентльмен в штатском, но с военной выправкой держал речь от имени «лояльных граждан, еще не забывших, что значат подлинные ценности американской демократии».

— Вера в Христа-спасителя, — говорил он, — основа нашего великого общества, более того — залог его процветания. И если лохматые юнцы-безбожники, которым безответственные горлопаны из Ливерпуля дороже заповедей отцов, не понимают этого, мы должны искоренить в них пагубное увлечение. Надеюсь, у ваших пастырей найдутся эффективные средства. Я хотел сказать, убедительные слова. Мы ни в чем не будем мешать им, лишь бы удалось сорвать концерты антихристов, наставить молодых на путь истинный…

На этом короткое совещание закончилось. Все разошлись. Остались двое: оратор и «серый кардинал» местных общин, которому в Вашингтоне очень доверяли.

— Дорогой мой, — начал беседу гость. — Проповеди — вещь, я не сомневаюсь, полезная. Но прихожане глупы, и слово божие в этом случае не даст нужного эффекта, по крайней мере того, на который мы рассчитываем. Анафема проповедника еще не все. Необходимы более радикальные средства. У вас есть предложения?

Духовное лицо вытащило из портмоне фотографию главаря куклуксклановцев Южной Каролины.

— «Великий дракон»! — с удовлетворением отметил собеседник. — А он справится? Ведь «Битлз» — не черномазые. И потом, они чертовски популярны…

— Не сомневайтесь, ребята свое дело знают. Главное — запугать богохульников, показать, что здесь им не Англия с ее мягкотелой демократией. Пусть лучше убираются.

— Да, кстати, мы хотели бы выделить тысяч пятьдесят на покрытие, так сказать, издержек. Я думаю, этого хватит?

— Все в руках божьих, — ответил «серый кардинал» уклончиво.

— На Пенсильвания-авеню, — продолжал собеседник, — весьма обеспокоены повальным увлечением тин-эйджеров музыкой ливерпульцев. Совсем недавно они пели… Как там? Да, «я хочу держать твою руку» и всякое такое про любовь. Коммерция, я понимаю, священна, никому не возбраняется делать профит на шлягерах. Но эти поп-музыканты позволяют себе высказывания…

И он протянул «серому кардиналу» газету, где было напечатано интервью Джона Леннона.

— Не находите, коллега, что все это попахивает крамолой. Ему, видите ли, не по душе война в Юго-Восточной Азии. Каков! Так что вы проследите…

И коллега «проследил».

— Они исчадия ада, — рокотал в телефонной трубке голос «пастыря душ человеческих» двумя часами позже, когда посланец Вашингтона отбыл восвояси. — Мы не сомневаемся, что ливерпульцы — агенты британских коммунистов: они утверждают, будто действия наших воздушных асов против вьетнамцев — преступление! Советую тебе не медлить…

«Великий дракон» хорошо знал, с кем говорит: «пастырь» был связан с ФБР и к тому же не раз обеспечивал неприкосновенность их сборищ — полиция обычно не вмешивалась, даже когда его боевики прикончили лидера черномазых, призывавшего к «расовому миру».

Следующей ночью головорезы в белых капюшонах начали действовать. Один шабаш в Южной Каролине следовал за другим. Полыхали костры из пластинок в ярких обложках: куклуксклановцы жгли диски ансамбля, свалив их в огромные кучи и облив керосином, «распяв» на крестах. Эта «акция устрашения» продолжилась в Техасе, других штатах. Руководство многих частных радиостанций по указке из штаб-квартиры ФБР на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне отказалось транслировать мелодии «богохульников».

А в архивы политического сыска легла первая тоненькая папка: в ней хранилась газетная вырезка с еще одним интервью, которое дал «зарвавшийся» Джон. «Война во Вьетнаме несправедлива, с какой стороны ни посмотри. Это все, что мы можем сказать, находясь в Америке. Мы можем высказать свое мнение в Англии, но не здесь… Америка больше Великобритании, и здесь больше изуверов, склонных извратить все, что ни скажи».

И все же мнение свое он высказал, несмотря на запреты импресарио Брайана Эпстайна, требовавшего от исполнителей: паясничайте, дурачьте публику, но — не дай бог! — не касайтесь серьезных политических вопросов. Спецслужбы, конечно, воспользовались откровенностью Леннона: ему, тогда еще не во всем разобравшемуся кумиру, инкриминировали «красную пропаганду». С годами неприятие милитаризма стало его творческим кредо, а первое досье положило начало планомерной травле музыканта.

ПОКИНУВ «ЗОЛОТУЮ КЛЕТКУ»

В молодости, когда «Битлз» только начинали «покорять», чаще вопреки собственному желанию, так называемую «солидную публику», Леннон, по натуре человек задиристый, не упускал возможности сказать власть имущим пару-другую колкостей. Но делал это, как сам признавался, в шутливой форме — «чтобы не слишком дразнить гусей».

Брайан Эпстайн старался представить своих подопечных вполне респектабельными музыкантами, придать им внешний лоск. Но в душе они, особенно Леннон, оставались непокладистыми, норовистыми юнцами, готовыми на компромисс лишь в том, что не касалось их внутренней свободы — возможности при случае критически оценить общество «жирных котов». Но если остальные долгое время просто эпатировали «общественный вкус», то Джон предпочитал действовать иначе: он вкладывал в слова песен хотя и двусмысленный, порой «зашифрованный» смысл, но все же достаточно ясный, чтобы вызвать неудовольствие денежных тузов и политиканов.

Со временем каждый занял определенную социальную позицию. Самую четкую, однозначную — Джон Леннон. «Внушают тебе, что ты жалок и мал, с рожденья на жизнь ни минуты не дав. Умен — ненавидят, дурак — оплюют… Герой из рабочих, кем должен ты быть?..» — эти строки из песни «Герой рабочего класса», записанной в декабре 1970 года, определили направленность всего дальнейшего творчества Джона.

Товарищи не сразу и не во всем отнеслись с пониманием к начинаниям Леннона-гражданина. Они полагали, что творчество не должно иметь ничего общего с политикой, а если и пытались выразить неприятие «ценностей отцов», уходили все же от главного вопроса: отношения артиста к проблеме сохранения мира на земле.

— Все началось после того, как Джон снялся в антивоенном фильме «Как я выиграл войну», — рассказывала его жена Йоко Оно. — Он первым из всех членов ансамбля понял, что, пока они пытались достичь вершин творческого мастерства, шоу-бизнес успел превратить их в идолов, упрятать в золотую клетку, вырваться из которой можно было, лишь отказавшись от союза с дельцами, насаждавшими битломанию. Но Пол, Джордж и Ринго не разобрались тогда, что к чему. Им казалось, что заниматься «чистым искусством» важнее…

(Копия ленты «Как я выиграл войну», которую Джон снимал в Испании, покинув на время своих друзей, попала вместе с другими «компрометирующими» материалами в начавшее уже пухнуть досье ФБР.)