Быдло - Александр Иванин

— Человек, с которым вы увидели Еву — это её отец. Если дочка с ним, то Саша её будет оберегать сильнее, чем английскую королеву.

У меня буквально гора свалилась с плеч. С моей девочкой всё в порядке!

— Так, это же замечательно. Ева сейчас со своим отцом.

Женщина горько вздохнула.

— Он криминальный авторитет. Вор в законе. Это тайна нашей семьи и моё тяжкое бремя, мой крест. Отец воспринимает это очень болезненно. Вот что я вам хотела сказать. Не сердитесь на него, пожалуйста. Мы вам так благодарны.

С этими словами у меня всё встало на свои места. Стали понятны поздний визит Миланы и её нежелание говорить о семейных тайнах по телефону.

— У меня даже и в мыслях не было сердиться, — заверил я женщину. — Не стоило меня так долго ждать. Я бы к вам ещё раз приехал. Мне это несложно. Ещё не хватало, чтобы с вами случилось что-нибудь. Поздно сейчас. Давайте я вас домой отвезу.

Я оглянулся назад, но моей служебной машины уж и след простыл.

— Вот незадача. Я сейчас водителю позвоню, — засуетился я.

— Не нужно. Вас наверняка дома заждались, а я вас задерживаю. Я сама как-нибудь. Ничего страшного.

— Знаете. Я всё равно перед сном прогуливаюсь. Привычка у меня такая, — бессовестно соврал я. — Предлагаю совместить полезное с приятным. Я вас до дома провожу и, заодно, прогуляюсь.

Давая понять, что возражений не принимаются, я подставил ей локоть. Женщина смутилась, но все равно взяла меня под руку, и мы пошли в сторону дома Евы. Ладонь Миланы была практически невесомой и удивительно тёплой. Даже сквозь рукав пиджака я чувствовал её нежное и обволакивающее тепло, оно дразнило и возбуждало меня. Моей реакцией была мгновенная эрекция. Я был ошарашен, ведь мне уже не семнадцать лет. Как хорошо, что я в пиджаке, в противном случае я бы не смог утаить свой конфуз. Как хорошо, что она ничего не заметила.

— Вы замечательный человек, — после долгой паузы сказала мама Евы.

Я уже слышал такие слова от её дочери.

— И чем же я такой замечательный?

— Вы неравнодушный, и всегда готовы прийти на помощь. Вот и сейчас вы мне помогаете. Я очень плохо вижу в темноте и сумерках. Теперь я перед вами в двойном долгу.

— Вообще-то, все плохо видят в темноте и сумерках.

— У меня никталопия, её куриной слепотой ещё называют. Это у меня началось после родов… Когда я родила Еву.

Мне казалось, что она хочет сказать нечто большее, чем предполагала и сейчас мучительно решает: говорить или не говорить мне это. Слова готовы были сорваться с её языка, но она пугливо их удержала. Я не стал торопить Милану, нельзя было давить на неё.

— Я родила дочку очень рано. Мне тогда всего шестнадцать исполнилось. Событие неисключительное для того времени, но все равно нечастое. Я встретила Сашу, когда мне было всего пятнадцать. А он был старше моего отца. Мы были совершенно разные. Я из хорошей семьи. Папа — заслуженный лётчик-испытатель, орденоносец, воевал в Афганистане. Он из большой и славной династии военных. Моя мама — дочь известного композитора и поэтессы. Она была очень талантливой. Писала удивительные картины. А я за всё время учёбы в школе всего одну четвёрку получила. Спортом занималась и музыкой. Я тогда, как раз получила кандидата в мастера спорта по фигурному катанию. А тут в моей жизни появился он — Саша. Мой папа всегда был для меня идеалом мужчины: честный, смелый, благородный, сильный, готов пожертвовать собой. А я в Саше я увидела обратную сторону настоящего мужчины. Он тоже был смелым, благородным, невероятно сильным, но он был хищником, настоящим диким зверем и вожаком. Вот если папа был готов для меня хоть луну с неба достать, то Виктор был готов бросить к моим ногам целый мир. Быть рядом с таким мужчиной, это все равно, что держать на поводке могучего дракона, который позволил себя обуздать. Невероятное чувство. Я голову потеряла. Я была готова на все как декабристка, чтобы быть рядом с ним. Если бы Саша сказал мне шагнуть в пропасть, то я сделал это не задумываясь. Я забросила школу и спорт, сутками дома не появлялась. Я была рядом с ним, но это был удар для моей семьи.

Женщина замолчала.

— Дома были жуткие скандалы. Но я ничего и слышать не хотела. Я дрянь неблагодарная, эгоистка. Прозрение пришло, когда слегла мама. Она и раньше сильно и часто болела, но в этот раз она слегла по-настоящему. Я сутками рыдала. Я стояла на коленях перед её кроватью, я молила Бога, но мама угасала на глазах. Отец у меня прощения просил. Мама слегла сразу после того, как он первый раз в жизни поднял на меня руку. Он бил меня. Теперь я понимаю, что он так поступил от бессилия и отчаяния. Я его не виню, потому что сама заслужила хорошую трёпку. Я убежала после этого, а мама утром уже не встала с постели. Мы не сберегли маму. Она умерла. Если не её смерть, все было бы по-другому. Я запретила Саше появляться рядом со мной. Он не сдержал своего слова всего один раз, когда пришёл в роддом увидеть свою дочь. Больше я его не видела, но он постоянно был рядом. Вокруг нас постоянно крутились какие-то фирмы с детской одеждой, питанием, медицинские центры, они наперебой предлагали нам всякие рекламные акции. Я была просто завалена памперсами, игрушками, распашонками, детским питанием. К нам регулярно приходила педиатр, но только через три года я узнала, что такого врача в нашей поликлинике нет. Это всё был он — Саша. Ещё в детском саду после тестирования мне предложили бесплатно обучать Еву по уникальной программе в элитной частной школе. Потом оказалось, что личность моего отца так необходима для имиджа частной школы, с нас не только не хотели брать денег, но и даже готовы доплачивать. Потом приглашения на обучение, лечение и отдых за границу. Вот такие удивительные истории. Я понимаю, что это все дело рук Александра. У меня просто не хватило духа отказать ему. Ведь он заботился о своём ребёнке. Видите, какая история — как в дешёвой мелодраме. Когда он пришёл в роддом посмотреть на ребёнка, я уступила ему только в одном. Я назвала дочку Евой по его просьбе. Когда я увидела Сашу, то поняла, что люблю его так же как и прежде. Тогда я попросила его больше не приходить ко мне никогда. Вы не представляете, как мне это далось. Я ломала себя. Мне никогда не было так трудно.

Женщина замолчала. Я понял, что Милана плачет, и не смотрел в её сторону, чтобы не смущать.

— Удивительная история. Действительно, с неё романы можно писать.

— Не романы, а трагедию.

— Ну, все же не так страшно, что девочка со своим отцом.

— Не страшно. Я кончено предполагала, что Саша захочет встретиться с дочкой. С одной стороны, мне очень не хотелось этого. Но, с другой стороны, я понимало, что рано или поздно это произойдёт.

— То есть, сейчас он второй раз нарушил обещание?

— Нет. Он обещал, что не придёт ко мне, но насчёт Евы он такого обещания не давал. Я в глубине души даже рада, что так случилось. Ева должна была его узнать. Но я очень боюсь последствий этой встречи. Когда из моей жизни пропал Саша, я спаслась только тем, что посвятила себя ребёнку. Моей жизни тогда не стало.

— Ну, как же так? Вы молодая красивая женщина. Вы же могли устроить свою жизнь.

Она горько усмехнулась.

— Вы меня не поймёте. В моей жизни было два настоящих мужчины с большой буквы. Вы бы стали довольствоваться ветхой дерюгой после того, как довелось носить бальное платье и корону принцессы.

Я невольно улыбнулся, представив себя в бальном платье и короне.

— Я бы лично лучше ветхую дерюгу носил, чем бальное платье и женскую корону.

Она поняла мою шутку и тихонько засмеялась. Её смех прокатился сквозь моё тело как электрический ток. Меня бросило в жар. С этим нужно было заканчивать. Женщина несла в себе неизгладимый отпечаток ауры своего ребёнка. Я чувствовал, что Ева занимает в моей жизни всё больше и больше места.

— Ну, тогда представьте себе кашу-размазню, приготовленную на воде. Стали бы вы это кушать после того, как питались в элитном ресторане?

— Пожалуй, нет. Так, все остальные мужчины для вас — каша-размазня на воде?

— Вы слишком утрируете. Вокруг много достойных и прекрасных мужчин. Я думаю, что ваши жена и дети гордятся вами. Но на соревнованиях среди всех спортсменов на пьедестале может быть только один чемпион. А в моей жизни их было двое. Женщины так устроены — инстинкт их заставляет искать лучших. Мне несказанно повезло в поиске. Я не зазнавшаяся стерва, я не строю из себя недотрогу. Мне тоже хочется обычного бабьего счастья. Но я люблю Сашу до сих пор. Это моё мучение и наказание. Я не смогу больше полюбить другого мужчину. Понимаете?

Она с надеждой посмотрела мне в глаза. Налитые влагой, очи чарующе блестели в свете ночных фонарей. Но это были глаза Миланы, а не Евы, и я не смог в них утонуть. Я понимал женщину, даже больше чем она могла себе представить.

— Наверное, да, — слукавил я.