«Америкашки» - Гийом Ру

– Но интересует нас лишь одно. Хорошенько запомните это, Рей. Оставьте это убийство и займитесь исключительно выявлением того, кто вас выдал. И не дай бог мне узнать, что вы нарушили мои указания... Вы можете идти.

– Вы разрешите мне вернуться к Джо О'Брайену? – спросил Говард.

– Вы действительно думаете, что это был он?

– Нет, – не колеблясь, ответил Говард. – Я только делаю вид, что это так.

Патрон засмеялся смехом, похожим на кашель, сухой и короткий. Когда он смеялся, это было равнозначно комплименту.

– Я разрешаю вам это, Рей. Я лично поговорю об этом с Джо.

Глава 8

В это же утро Дебур улетел в Нант. В аэропорту его ждала машина, предоставленная ему местной полицией. Он хотел видеть мадам Лефон, консьержку из резиденции Делакруа, которая проводила свой отпуск в Эскубларе, в трех километрах от Ля Боль, у одной из своих сестер.

Около десятка мальчишек в возрасте от пяти до двенадцати лет играли в садике перед домом. Как только он вошел в калитку, ребята сразу же прервали игру.

Дебур слышал, как они шептались между собой:

– Это полицейский.

Десять пар испуганных глаз смотрели на него. Дебур улыбнулся им, но, кажется, не сумел их успокоить. Они стояли неподвижно и смотрели на него недоверчиво и серьезно, как судьи.

Мадам Лафон, предупрежденная о его визите, ждала его около двери дома. Дебур направился к ней. Как только он повернулся к детям спиной, раздался общий вздох облегчения, тотчас же потонувший в шуме возобновившейся игры.

– Нас три сестры, и у всех троих были только мальчики, – объяснила она со стоической улыбкой, приглашая его войти в гостиную, ставшую общей спальней, где царил неописуемый беспорядок.

Они проложили себе путь, отодвигая раскладушки и перешагивая через одежду и игрушки, разбросанные по полу. Она освободила кресло, заваленное еще влажными майками, и предложила ему сесть.

– Невозможно навести порядок с этой оравой, – извинилась она. – Надо было бы убираться целый день, а ведь мы тоже имеем право немного отдохнуть, как вы думаете?

Дебур недолго сидел в кресле. Его брюки быстро стали влажными и прилипали к коже, и ему казалось, что он принимает сидячую ванну.

Мадам Лафон была женщиной тридцати лет, пухленькой и болтливой. Вскоре Дебур был уже в курсе секретной интимной жизни всех ее жильцов. Следуя советам, которые она охотно ему давала, он захотел опросить некоторых из них.

Напротив, о Дженни и Гордоне Дебур смог собрать лишь скудные и банальные сведения. Как считала мадам Лафон, они были спокойной парой и не ссорились. Правда, они вели, по ее мнению, слишком независимую жизнь, но это вовсе не шокировало ее, поскольку речь шла об американцах. Насколько она знала, Дженни никогда не принимала у себя мужчин в отсутствие Гордона. Она также никогда не замечала, что он пил.

– Однако я видела, что он всегда ходит прямо, не шатаясь, – воскликнула она, узнав об этом. – Знаете, он очень симпатичный. Он постоянно делает нам подарки!

Дебур уже смирился с тем, что уедет ни с чем и перед отъездом задал ей несколько вопросов о Мэнни.

Он был владельцем четырех квартир в здании: квартиры Гордона, господина Юссно, расположенной над ней, и двух квартир на пятом этаже – мадемуазель Аллар и супругов Риу. За исключением Гордона, все они были его служащими. Господин Юссно работал бухгалтером в его бюро на улице Ля Боети, как и мадемуазель Аллар, которая была его французской секретаршей, поскольку у него было их несколько, различных национальностей. Господин Риу был директором одного из его заводов, в Сюрене, где производились разные механизмы из пластмассы, даже машины и самолеты, как она слышала от господина Риу. Она редко видела Мэнни, но, видимо, он часто заходил в дом, потому что она несколько раз замечала ему машину в гараже.

– В каком гараже? – спросил Дебур, вдруг заинтересовавшись.

– В полуподвале. Там один гараж на весь дом. Господин Шварц купил его вместе с квартирами. Он находится на дороге Типолей, на боковой улице. Оттуда на лифте можно подняться прямо в квартиры, не проходя мимо моей каморки. Поэтому я почти никогда не вижу господина Шварца, когда он проходит в дом.

– Кто пользуется этим гаражом?

– Господин Юссно и господин Риу; у мадам Аллар и господина Сандерса нет машин.

Его подозрения в отношении Мэнни удвоились. Значит, кто-то мой войти и выйти из здания утром в день преступления, так, что его не заметила мадам Бертран.

Однако у Мэнни было солидное, неопровержимое алиби. Может быть, он нанял наемных убийц?

Дороти и Гордон разместились на террасе "Купола", в компании двух девиц: им, по всей видимости, было не более восемнадцати лет. Одна из них была маленькая, игривая, со вздернутым носиком и веснушками; другая – более высокая и красивая, а также более скромная, несмотря на свою микроюбку. Когда она села, юбка поднялась до трусиков, и, смутившись, она тщетно пыталась одернуть ее. И в итоге, отчаявшись, она сложила руки крест-накрест, чтобы спрятать нескромный треугольник из белого нейлона, который, подобно магниту, притягивал взоры мужчин больше, чем ее великолепные длинные ноги.

Чтобы расположить к себе девушек, Дороти предложила каждой жвачку. Затем, без лишних слов, она положила на стол свой магнитофон и начала задавать им вопросы. Гордон, смущенный нескромностью этих вопросов, рассеянно смотрел в сторону, делая вид, что не вслушивается в разговор.

Какая-то пара поднялась из-за столика сзади них. Мужчина сел на их место и тотчас углубился в чтение газеты "Монд". В глубине зала, за другим столиком, Гордон заметил одного из цыпленочков Дебура; он был очень толстый, и еще больше выделялся тем, что, не отрываясь, смотрел на него.

Через полчаса девицы ушли. Едва выйдя на улицу, они начали посмеиваться, а затем разразились громким смехом.

– Всегда после интервью оно начинает забавлять их, – сказала Дороти грустно и разочарованно. – Именно в этот момент они осознают те чудовищные вещи, о которых они говорили.

– Если я тебе больше не нужен, я поеду, – решил Гордон.

– Зачем? Нелюбезно оставлять меня совсем одну. Хочешь пойти в театр?

Под ее резким и агрессивным характером скрывалась чуткая, привязчивая натура. Она очень переживала за Гордона. Он был из тех мужчин, которые внутренне терзаются, не говоря об этом ни слова. И она знала, что лучшее лекарство от этого самоистязания – наполнение времени, насыщение его всякими пустяками, неважно чем, лишь бы перестать думать. И, главное, не следовало оставлять его одного.

– Я никуда не хочу идти, Дороти.

Он, не скрываясь, показал пальцем на полицейского.

– Ты знаешь, что меня подозревают в убийстве Дженни? И куда бы мы ни пошли, он всюду последует за нами.

– Тебе остается только укрыться в моей спальне... Туда он не сможет пойти за нами, иначе будет иметь дело со мной. Уверяю тебя, что умею ударить, куда нужно. Когда я была с Кэмроном, то постоянно участвовала в различных столкновениях. Он любил это и научил меня этой любви. К счастью! Потому, что с тех пор, как я живу одна, я должна драться еще больше.

Гордон не очень многое знал о жизни Дороти.

– Кэмрон? Как это?

– Бывший. Мой второй и последний муж.

– Вы разошлись?

– Нет, он умер от рака семь лет назад.

Она залпом выпила свой бурбон:

– Благодаря ему я стала журналисткой. Он писал для "Нью-Йорк Таймс". Он-то был серьезным журналистом, поборником справедливости, не таким, как я, коллекционирующая откровения шлюх.

– Я все-таки поеду, приму ванну и переоденусь, – уступил Гордон. – Я приеду за тобой в 7.30. Куда ты хочешь пойти?

– Посмотреть комедию, – не колеблясь, ответила Дороти.

– Почему ты снова не вышла замуж? – внезапно спросил ее Гордон.

Он хотел знать ее мнение, так как был уверен, что сам не сможет этого сделать.

– Ну, не так-то легко найти мужа. Мужчин – да. Это гораздо легче и проблем бывает меньше, особенно с моим характером!.. А в моем возрасте я не могу больше терять время. Когда какой-нибудь мужчина мне нравится, я больше не думаю о том, чтобы выйти за него замуж, но лишь о том, чтобы снять платье, – призналась она с легкомысленной откровенностью.

Она встретилась со взглядом Гордона. Внезапно она стала серьезной.

Они разъехались, каждый к себе домой.

Полицейский вскочил вслед за Гордоном. Мужчина рядом с их столиком сложил газету и поднялся. Он пошел к стоянке такси. Это был Говард Рей.

Дебур вернулся в Париж в конце рабочего дня. Прямо из Орли он отправился в резиденцию Делакруа.

Прежде, чем припарковаться, он объехал здание кругом, ища дверь гаража. Она была облицована глазурованной плиткой, как и остальной фасад, и сливалась с ним. Лишь покатый край тротуара позволил ему найти вход в гараж. Дверь открывалась с помощью электронного глазка. Он несколько раз просигналил фарами, но безуспешно. Видимо, код знали лишь те, кто пользовался гаражом. Он отказался от дальнейших попыток и отправился в квартиру Гордона.