Военно-эротический роман и другие истории - Борис Штейн

«Кто-то писал, кто-то читал, кто-то старался, и все это теперь катается никчемно по земле», – подумал Мартын и поежился, и поднял воротник шинели.

Рита первая скинула с себя оцепенение:

– Пошли ко мне, там поближе познакомимся! – скомандовала она.

Тут присущий Мартыну разум взял верх над похотью: Я-то вам зачем? – спросил он. – Вам и так хорошо.

– Нет, – тихо сказала Надя. – Так не хорошо. Нужен ты. – Она помолчала. – Нужен третий.

И они отправились. Мартын – в середине, девушки взяли его под руки, шли молча, прижимаясь к кавалеру.

В Ритиной однокомнатной квартире царила роскошная широченная кровать.

– Сексодром! – с вызовом сказала Рита. В мгновение ока появились тонкие стаканы и какая-то закуска.

– Теперь уж чокнемся, Мартын!

Чокнулись, выпили почти цивилизованно. Мартын разулся, снял китель.

Рита подошла к постели, скинула покрывало, одеяло откинула.

– Что же ты стоишь, военный? Раздень нас! Сначала меня. Боишься, офицер?

– Нет, – сказал Мартын. – Не боюсь. Расстегнул кофточку вспотевшими руками. Рита помогала, вытаскивая руки из рукавов. Мартын не удержался, погладил ее груди, завел руку под бюстгальтер. Надя подошла ближе. Уставилась на эти манипуляции немигающим взглядом. Рот ее был полуоткрыт, ноздри подрагивали.

– Теперь ее! – скомандовала Рита.

Высокая женщина подняла руки и слегка наклонилась, чтобы Мартыну удобнее было стягивать с нее тонкий свитер. Мартын принялся за дело. Рита тем временем самостоятельно разделась догола и легла в постель. Она лежала на спине, елозя и постанывая.

У Нади оказались большие, продолговатые груди, с трудом удерживаемые бюстгальтером. Нежные и пухлые, они так и рвались из лифчика. Мартын положил на них ладони. Мягкая податливость возбуждала Мартына.

– Расстегни же! – почти простонала женщина. Мартын повиновался. Надя кинулась к Рите.

– Смотри, военный! – раздалось с кровати. Высокая Надя нависла над похотливой подругой, та взяла в руки отвисшие груди и то зарывалась в них лицом, то исступленно целовала соски, то мяла их, прижимала к своей груди, чиркала сосками по соскам.

Мартын пришел в сильное волнение от этой сцены. Странно: отвисшие груди не должны были волновать мужчину. Над ними посмеивались, про них ходили тупые казарменные анекдоты. Но именно вид этой большой безвольной плоти невероятным образом возбудил артиллериста. Он сам не заметил, как разделся и оказался на грешном ложе.

Лег на спину рядом с Ритой и тоже принялся хватать и тискать груди высокой женщины.

– А-а-а! – вдруг закричала Надя и ловко, как цирковая наездница, перескочила с Риты на Мартына. Сама заправила мощный мартыновский член в раскаленное лоно, толчками, толчками насаживалась на него, и Мартыну в какой-то момент показалось, что он попал там, внутри, в настоящее пекло, и он зарычал по-звериному, и исторгнутая им лава перемешалась с исторгнутой лавой упавшей ему на грудь женщины. Обессиленная Надя отвалилась, легла на спину, груди ее раскинулись по сторонам. Рита тем временем принялась приводить в порядок главное достоинство артиллериста. Заботливо, как чистят ствол орудия после стрельбы, она протирала влажной губкой и мягким махровым полотенчиком это, только что на славу отстрелявшее орудие главного калибра.

– Перестань, – слабым голосом – проговорила Надя. – Пусть отдохнет. Ему еще трудиться и трудиться!

Некоторое время артиллерист неподвижно лежал между двумя женщинами и чувствовал, как медленно, но верно пополняется боезапас. Дамы не трогали его, просто не дотрагивались, чтобы не мешать процессу восстановления. Рита поднялась с постели и, не прикрывая наготы, прошла на кухню. Вскоре она появилась с очищенным апельсином и стаканом красного вина.

– Подкрепись, военный!

Когда с вином и фруктами было покончено, Рита приобняла Мартына за плечи и уложила его на бок, лицом к Надежде. Сама пристроилась за ним и – нет, не прижалась, – только дотронулась упругими сосками до широкой спины, покрытой у самых плеч рыжими веснушками. Мартын забеспокоился. Прикосновения делались все настойчивей, иногда он чувствовал, как в него на мгновение вжимаются две умопомрачительные упругости, от чего тело охватывал легкий озноб. А по спине скользили женские руки, еле касаясь кожи, иногда в ход пускались и ногти, нежно и коротко заигрывая с мужчиной. Женские пальцы, между тем, дошли до ягодиц, игриво царапнув накаченные, как футбольные мячи, половинки Мартыновского зада, проникли в щель между ними и встретились с пальцами Надежды, которые легли на мошонку кавалера и играли спрятанными внутри источниками жизненного семени. Тут один Ритин палец стал нежно, но настойчиво поглаживать вход в анальное отверстие. Сладостное и томное чувство заставило Мартына услужливо отвести ногу, и палец вошел-таки в отверстие и пошевеливался там. Что тут говорить, орудие Мартына пришло в готовность к стрельбам и начало, было, шевелиться в поисках цели. Однако же, и Надя не дремала по другую сторону водораздела. Она взяла дело в свои руки и, повернувшись к Мартыну спиной, подразнила его ствол чем-то теплым и влажным. Когда снаряд окреп, пристроила его к своему заднему проходу. Тут уж Мартын сам раздвинул ее ягодицы и не без труда проник в абсолютно новую для себя территорию. А Рита елозила за его спиной, ее печка, ища топливо, терлась о зад артиллериста, и рука Мартына как-то сама собой отвелась назад, и большой палец насадил на себя Риту, как эскимо на палочку. Так они лежали втроем, прижимаясь друг к другу и извиваясь от наслаждения. Одновременный оргазм исторг три истошных стона, потом все стихло.

Мартын лежал, потрясенный и опустошенный, и это потрясение, и это опустошение спасли его от злого отчаяния, которое захлестывало артиллериста после разговора с адмиралом.

Молчали довольно долго, казалось, каждый ушел глубоко в себя. Только Надя приговаривала иногда еле слышно:

– О, Господи!

Первой вернулась к реальной жизни Рита.

– Товарищи! – сказала она голосом распорядителя танцев, – прошу всех в душ!

Возражений не было. Страсти были утолены, нагота не вызывала волнения. А в душе-то в душе! Они мыли Мартына ласково и старательно, словно рабыни – своего господина. А уж пушку – то жалели! Боялись к ней прикоснуться, чтобы не потревожить. Поливали теплой водой, а руками не трогали, хоть руки эти самые так и чесались, так и чесались! Мартын же не был столь щепетильным, и омывая женщин, то придерживал и слегка сжимал груди, то поглаживал промежность. Женщины волновались, но струи теплого душа успокаивали их.

Товарищи, – продолжала распоряжаться Рита, – прошу всех одеться. Хотя бы немного.

Натянули, кто что: комбинашку, свитерок, Мартын – трусы и тельняшку.

Рита сделала широкий жест:

– Прошу к столу!

Все проследовали на кухню.

Рита выставила на стол початую бутылку вина, хлеб и миску с котлетами. Мартын почувствовал острый приступ голода. Котлеты притягивали, как маленькие овальные магниты. И прямо-таки пронзила мысль о выпивке. Но вино – не впечатляло. Не впечатляло вино. Мартын ничего не сказал, только вопросительно посмотрел на Риту. Рита молча кивнула и достала из холодильника полбутылки «Столичной». Когда Мартын захмелел, отвела его в спальню и стала медленно, лаская, стягивать с моряка тельняшку. Ну, и Мартын принялся раздевать женщину, он теперь полностью принадлежал ей. Она легла на спину, высоко подняла ноги, и когда Мартын вошел в нее, обняла ногами крепкую шею и в ритме соития все прижимала его к себе. Один раз он наклонился и всосался в левую грудь, и на ней осталось синее пятно – классический засос. Однако, ритм ритмом, а оргазм все не наступал. Поизрасходовался, видно, мамонт нарезной артиллерии, за два залпа расстрелял боезапас. Мартын все качал и качал уставшее тело, как незадачливый автомобилист качает воздух в прохудившуюся камеру: много движений, мало достижений. Вот тут-то и пришла на помощь Надя. Она пристроилась рядом с Ритой и, подчиняясь общему ритму, стала мять – ласкать молодые груди своей подруги. Почему-то именно это взбодрило артиллериста. Вспомнился обрывок какой-то пошлости: «Мужчина любит глазами»… Движения его участились, сила подачи снаряда увеличилась. Чуткая Рита отреагировала мгновенно. Она пришла в настоящее неистовство. Сняла ноги с Мартыновой шеи, свела их под ним и даже после взрыва не отпускала, не выпускала Мартына из себя.

После небольшого отдыха Мартын поступил в Распоряжение Нади. Он выкупала его в ванной, подпоила, подкормила и с помощью губ, языка и невероятных своих грудей собрала-таки в арсенале артиллериста остатки пороха. Потом опять Рита… Неугомонные какие…

– Кто вы, девочки?

– Мы жены рыбаков, и больше ни о чем не спрашивай, военный!

Потом за дело принялась Рита.

Потом опять…

Потом…

Всю силу молодого, недавно, не следует забывать, травмированного мужика вычерпали – выскребли к утру ненасытные рыбачки.