На одном дыхании. Сборник мини-рассказов - Дмитрий Олегович Никитченко

там немного — сильно приукрасил, но деваться было уже некуда. Ладно, разберемся, прикинусь сытым, какой-нибудь салатик закажу, прорвемся — решил он про себя.

Когда через сорок минут, они зашли в ресторан, команда уже была в сборе, это было понятно по громкому ржанию с одной из закрытых террас. Вошли, Юра представил Сашку команде, и после недолгого обмена репликами компания приступила к изучению меню.

Цены на салаты начинались от пятисот рублей — за винегрет с килькой, и заканчивались «Цезарем» с тигровыми креветками за полторы штуки. Рассудив, что выбирать самый дешевый вариант — не вариант, он скрепя сердце заказал «Мимозу» за 850 руб. — «Это четыре полноценных обеда в кафешке рядом с работой» — промелькнуло в голове. А едва заглянув в барную карту, он тут же вспомнил, что спиртное ему нельзя, т. к. он только закончил прием антибиотиков — Ухо болело — пояснил он озадаченному Юрке — Атит. Уже все прошло, но пить пока нельзя — виновато улыбнулся он.

Остальные участники банкета, судя по всему, были зверски голодны, ничем не болели, антибиотики не принимали, а на правую сторону меню вообще не смотрели. И вскоре весь стол оказался уставлен разнообразными закусками, салатами и бутылками. С одной стороны, перед Сашкой оказался горшок с пельменями с начинкой из судака с лососем в сметанно-луковом соусе, а с другой — стерлядь, запеченная в фольге. Запах кружил голову, но он мужественно сосредоточился на Мимозе, аккуратно подцепляя вилкой маленькие кусочки, максимально растягивая удовольствие.

— А ты что не ешь-то? — поинтересовался сосед напротив, имени которого Сашка, разумеется не запомнил.

— Да, как-то не проголодался еще.

Парень недоуменно пожал плечами, но тут его окликнули, и он потерял к Сашке интерес.

Разговор за столом вертелся вокруг хоккея. Обсуждали последнюю тренировку, чрезмерно сурового тренера, и, наоборот недостаточно сурового массажиста, турнирную таблицу и прочие около-хоккейные вещи, короче Сашка оказался статистом, и в беседе почти не принимал участия. Он ковырял вилкой в салате и вспоминал Мимозу, что готовила мама из консервированной горбуши. Как было вкусно. И всегда была добавка…

Прошло несколько часов, голодный, скучающий Сашка уже несколько раз отругал себя за опрометчивое согласие и уже собирался позвать официанта, рассчитаться за салат и улизнуть, но не успел.

— Эй, красавица! Неси приговор! — окликнул Юрка официантку. Получив счет, Юрка пересчитал по головам всех сидящих, потом прикинул в уме, и огласил:

— Итак, братва — по пятнашке с рыла, сильвупле.

Сашка остолбенел — оказывается, они все заказанное посчитали вместе, а потом просто раскидали на всех. На всех! И на него — идиота тоже! Но заявлять, что он ничего не ел, кроме той злосчастной Мимозы, было немыслимо.

Парни полезли в бумажники и стали передавать Юрке купюры. У Сашки в бумажнике тоже были деньги — отложенные двадцать тысяч — завтра нужно было закрывать кредит.

— Это, наверняка, самая дорогая Мимоза в мире — подумал Сашка, передавая деньги. При этом он заставил себя улыбнуться и небрежно спросить Юрку:

— Чаевые, надеюсь, нормальные оставил?

БУКЕТ

Автомобиль этот Гена купил по случаю, по знакомству и сдуру. Машина была французской, марки Talbot, сейчас такие уже не производятся. Она чем-то напоминала нашу Волгу, но была намного больше и уродливей. И была огненно — красной. Короче, раз увидишь — не забудешь. Это, пожалуй, все что нам надо знать о Генином транспорте, рассказ — о другом.

Подрабатывал Гена на молокозаводе и, как то, в день получки поддался на уговоры коллег и остался на банкет, организованный прямо в бытовке. Подавали на банкете, преимущественно молдавский портвейн. Гена спиртным не увлекался, опыта не имел и силы не рассчитал. Спать его оставили прямо в бытовке. Под утро ему стало плохо и пришедшие на работу коллеги нашли его в обнимку с унитазом.

— Отравление винной краской — решил консилиум. Гену пытались отпаивать кефиром, благо его было без счету, но он не задерживался в Гене более 15 минут. В обед Гена с трудом добрался до заводской столовой, где с трудом запихал в себя комплексный обед, половина которого также попросилась на выход. И только к концу рабочего дня он немного оклемался. Голова, конечно, побаливала, подташнивало, во рту была форменная помойка, но перегар уже должен был выветриться, и он решился ехать домой на машине, потому, что жил за городом и два часа на общественном транспорте с тремя пересадками попросту не выдержал бы.

Путь его пролегал через небольшой переезд, возле которого находился пост ДПС. Ярко-красный драндулет привлек внимание толстого усатого инспектора. Еще больше его заинтересовала столь же красная и опухшая рожа водителя. Он остановил машину и представившись, попросил водителя дыхнуть.

Вы, наверное читали древнегреческие поэмы, где прекрасные юноши вдыхают аромат дыхания златокудрых возлюбленных, как волшебную амбру, неземной эфир и еще что то в этом духе.

Толстый инспектор не сильно походил на прекрасного юношу, и еще меньше смахивал на златовласую прелестницу Гена, но в целом, такая аналогия вполне уместна, ибо водители часто оказываются в положении, когда ими пытаются обладать.

Лучезарно улыбнувшись, Гена с наслаждением, вложив в этот выдох всю свою любовь и нежность к ментам, обдал инспектора, опрометчиво засунувшего голову в салон, всем собранным за сутки букетом.

Верхние ноты, причудливо сочетающие аромат нечищеных зубов с тонкими нотками редьки из комплексного обеда, гармонично переходили в дуэт вчерашних беляшей и плавленого сырка, а затем, следовал мощный финальный аккорд, так сказать — тело аромата, как говорят парфюмеры — из прокисшего молока и желчи. Поистине, в рейтинге адских ароматов, этот вполне мог претендовать на попадание в ТОП 10!

Мы можем только предположить, как отреагировали бы изнеженные инспекторы в Брюсселе или, скажем в Санта — Барбаре. Но наш суровый полисмен с честью выдержал испытание. Подавив рвотный позыв, он даже нашел в себе силы пожелать Геннадию счастливого пути.

Когда, через несколько дней, Гена, с уже начищенными зубами, свежий и зарекшийся пить портвейн опять подкатил к переезду, там дежурил молоденький сержант, а наш знакомый толстяк сидел в будке у открытого окна. Увидев диковинную колымагу, сержантик махнул жезлом, призывая Геннадия остановиться. Заметив это инспектор высунулся из будки и закричал, подкрепляя свои слова красноречивыми жестами. Дословно передать речь инспектора я не могу, но смысл был примерно следующий:

— Пусть этот водитель едет по своим делам, и желательно как можно скорее и дальше и останавливать его в дальнейшем совершенно не обязательно.

КИНО

НМы, студенты — дипломники, уже