Полк принимает бой - Николай Штыков

К утру 31 января положение нашего полка особенно осложнилось. Его подразделения к этому времени удерживали в своих руках только здание школы, маслозавод да станционные постройки. А противник во второй половине дня нанес по нашим позициям еще два мощнейших удара. На их отражение мы мобилизовали все силы, которые смогли. В боевой строй встали даже раненые. Вооружившись автоматами, на положении рядовых бойцов, сражались и штабные командиры.

За двое суток боев в Горшечном мы понесли большие потери. Не стало таких замечательных командиров, как Александр Кучин, Николай Часовских, Джамурза Джонгаров, Михаил Бурмак. Пал смертью храбрых и один из героев прорыва на Дону командир пулеметной роты Александр Мороз. Но с особой душевной болью все мы восприняли известие о гибели нашего прославленного комбата - коммуниста капитана А. П. Головина. Я тоже очень тяжело переживал эту потерю. Ведь с Алексеем Петровичем мне уже не раз приходилось встречаться на нашем многотрудном пути от Дона, я смог лично убедиться в его беспримерной храбрости, незаурядных командирских способностях. И вот теперь этого человека не стало. Будь проклята ты, война!

* * *

1 февраля мы все-таки были вынуждены начать отвод полка на южную окраину Горшечного. Наш отход обеспечивали подразделения прикрытия, которые дрались с исключительным упорством.

...У полуразрушенного здания школы, где до этого размещался полковой наблюдательный пункт, - людская суета. На машины и повозки грузится последнее штабное имущество. И вдруг - автоматная трескотня, взрывы гранат. К школе прорвалось несколько групп гитлеровцев. С ними тут же вступает в бой стрелковый взвод лейтенанта В. А. Никитина, оставленный нами для прикрытия. К нему на помощь с горсткой бойцов - водители, телефонисты, писари бросается заместитель начальника штаба полка старший лейтенант П. Н. Чибелев. Разгорелся тяжелый бой. Фашисты были отброшены от школы. Но четверть часа спустя, получив подкрепление, снова ринулись в атаку.

...Осколками близко разорвавшейся гранаты красноармеец Потапов был тяжело ранен. Но нашел в себе силы, чтобы подняться и потянуться за выпавшим из рук автоматом. Но тот был изуродован взрывом. Тогда боец взял автомат убитого товарища и начал стрелять по наседавшим гитлеровцам. И тут произошло то, что случается в общем-то довольно редко: пуля попала в ствол и этого автомата, вывела его из строя. Красноармеец Потапов снова остался безоружным.

- Уходи в тыл, если можешь! - крикнул ему старший лейтенант П. Н. Чибелев. - А не можешь сам, дам в помощь бойца.

- Разрешите остаться, товарищ старший лейтенант, - попросил боец. - Я еще могу сражаться. Ну, а если и погибну, то со всеми вместе.

Потапов, взяв из рук павшего красноармейца третий автомат, снова включился в отражение вражеской атаки. Он стрелял до тех пор, пока фашистская пуля не сразила его.

А несколькими часами позже погиб и сам старший лейтенант П. Н. Чибелев. В том бою он уцелел и даже сумел, отойдя, вместе с заместителем командира роты связи лейтенантом Костюкевичем развернуть работу на запасном командном пункте полка. Но, окруженный гитлеровцами, потеряв в бою товарищей, отстреливался до последнего патрона, после чего вызвал по рации на себя огонь нашей артиллерии.

Ожесточенные бои в тот же день развернулись и в районе маслозавода. Здесь вражеские атаки отражали бойцы батальона капитана А. Я. Обухова. Хотя фактически это был уже не батальон, а просто сводная рота - так мало осталось в нем людей. Помнится, по прибытии сюда я даже комбата застал лежащим за пулеметом.

А на железнодорожной станции из последних сил держалась стрелковая рота лейтенанта Т. С. Петрова, героически отбивали танковые атаки врага поредевшая в боях батарея капитана И. А. Локацинина и артиллерийский взвод лейтенанта Г. П. Пшеничникова. Словом, полк истекал кровью в самом прямом смысле этого слова. Вот почему утром 2 февраля было решено отвести его остатки за поселок, на высоты в район села Богородицкое. Группировке противника хотя и ценою больших потерь, но все-таки удалось прорваться на юго-запад. Но полк сделал все, что мог. И даже больше, чем мог. Уже после войны мне удалось познакомиться с протоколом допроса одного фашистского генерала, взятого в плен уже после наших боев в Горшечном. Ответив на поставленные ему вопросы, тот в свою очередь спросил:

- Какое количество частей задерживало наш отход через Горшечное?

Когда ему сказали, что там оборонялся всего лишь один гвардейский полк с приданными ему мелкими подразделениями, генерал был крайне удивлен. Как он полагал, на этом участке им противостояло не менее двух советских дивизий{3}.

Итак, противник прорвался через Горшечное и устремился на соединение со своими войсками, действовавшими в районе Старого Оскола. И лишь личное вмешательство командующего фронтом генерала Ф. И. Голикова, перебросившего в район Старое Роговое 303-ю стрелковую дивизию, в некоторой степени выправило положение дел. Движение противника на Старый Оскол было на некоторое время приостановлено.

А тем временем в нашем, 73-м гвардейском стрелковом полку произошли некоторые изменения. Неожиданными их назвать было нельзя, так как все мы отлично понимали, что за уход из Горшечного никто нас по головке не погладит. Так оно и случилось. Вскоре пришел приказ об отстранении от занимаемой должности подполковника А. С. Белова и его заместителя по политической части капитана Б. И. Адамидова. Принять командование полком было приказано мне. И не только принять, но и в самые кратчайшие сроки подготовить его к повторному взятию Горшечного.

Что и говорить, задача, поставленная передо мной, была не из легких. К счастью, в эти дни судьба свела меня с замечательным человеком, коммунистом капитаном Максимом Алексеевичем Храмовым, назначенным в полк заместителем командира по политической части. Мы оказались с ним земляками: он тоже был родом из Егорьевска. Но не только это сразу же сблизило нас. Главное, что в М. А. Храмове я нашел опытного помощника, умного и доброго советчика. Он умел ладить с людьми. Никого не подменяя, очень тактично, капитан приходил к ним на помощь в самую, казалось бы, трудную минуту. Он был из тех комиссаров старой закалки, слово и дело которых заставляли сильнее биться сердца бойцов, вливали в них новые силы, звали к победе.

Вот и в те дни, что предшествовали повторной атаке на Горшечное, Храмов помог мне наиболее целесообразно расставить людей, зажечь их уверенностью в успехе дела. Кстати, это не без его совета был назначен на должность командира 1-го батальона старший лейтенант Я. М. Агафонов. До этого он был заместителем у Головина, за мужество и отвагу в боях получил орден Красной Звезды. Очень скромный, даже застенчивый, старший лейтенант был из тех людей, которые почему-то предпочитают оставаться в тени, как бы на втором плане. И кто знает, не разгляди его замполит полка, не пойми, не порекомендуй, Агафонов, может быть, еще долго оставался бы неприметным замом. Но этого, к счастью, не случилось. Старший лейтенант был назначен комбатом, воспринял это как вторую награду и впоследствии стал достойным преемником своего погибшего боевого друга и командира капитана А. П. Головина.