Сборник "Приграничье" - Павел Корнев

— Ну и как делишки? — Он потер тыльной стороной ладони лоб и поправил сдвинутое на затылок кепи.

— Да потихоньку, Петрович. Нормально. — Я остановился у выхода. С Петровичем пообщаться стоит. Мало ли чего в Форте за две недели произойти могло? Заодно насчет патронов не помешает договориться.

— Вы ж в Ключах были? Когда пиво привезут?

— Да я даже не знаю. Вроде к концу месяца собирались.

— Надо будет зайти к Яну. Заказать бочонок, пока не поздно. — Петрович задумался. — Слушай! Ты ж по-любому сейчас к Яну заходить будешь? Передай, пусть запишет на меня бочонок светлого.

— Да без проблем. А то Крис опять все на корню скупит, как в том месяце, — кивнул я. Если Крис выкупит весь завоз оптом, то снова придется платить в «Берлоге» двойную цену. Кроме как в Ключах, пиво больше нигде не варили, а попадавший время от времени с той стороны пастеризованный и разлитый в бутылки, пластик или жесть хмельной напиток с ним сравниться не мог. Надо по деньгам прикинуть, может, в самом деле, скинуться с кем-нибудь, выкупить бочонок. Жалко, Шурик в Нижнем хуторе застрял! — А, кстати, что насчет пайка?

— Талоны у сержанта на пропускной. Жалованье на следующей неделе обещали.

— Паек в «Весне» получать или на склад завезли? — Я прикинул, успею ли отовариться прямо сейчас или стоит отложить это дело до завтра.

— В «Весне». Можешь продуктами взять, можешь там по талонам харчеваться. — Неожиданно Смирнов хлопнул себя ладонью по лбу. — Слушай, Лысого, говорят, волколак задрал?

— Ага! — Надеюсь, на мою гримасу внимания он не обратил.

— Не повезло. Ну, да с его фартом не в патруль ходить, а из дома нос не казать. — Петрович цыкнул зубом и покачал головой.

— А что такое? — Не слышал, чтобы у Лысого были какие-то проблемы.

— Да он в последний раз из «Серебряной подковы» без портков ушел, еще и должен остался. Даже нательный крест свой серебряный отдал. Все отыграться хотел. Если масть не пошла — иди спать. Нет, все ж умные.

Лысый проигрался? Да еще и долг на нем повис? Как же он крест вернуть умудрился? Интересно. Может…

— А кому… — Договорить я не успел: в дверь влетел один из гарнизонных и сразу с порога заорал:

— Петрович! Интендант, сволочь, совсем оборзел! По последней заявке он реально только половину патронов выделил. Стас с пацанами два ящика с цинками приволок, а больше, говорит, не будет, и не надейтесь даже. Пойдем, тормознем его, пока не свалил!

— Ладно, Лед, увидимся еще. — И Смирнов выскочил в дверь. Я двинулся следом, но понял, что ближайшую пару часов ему будет не до меня: прижимистость и тяжелый характер интенданта были широко известны. Ну и ладно, успеется.

На пропускной меня тормознул пожилой сержант, сидевший с напарником в будке, толстое стекло которой было забрано мелкой железной сеткой.

— Ничего запрещенного не тащишь? Оружие, взрывчатку, несертифицированные артефакты?

— Да зачем же? Правила знаю, — усмехнулся я и с честным видом подошел к вертушке.

— Знают они, грамотные шибко, — пробурчал сержант, просунул в прорезь толстую амбарную книгу, после чего лязгнул запором и, отвернувшись к шахматной доске, продолжил, обращаясь уже к напарнику: — На той неделе один такой умник амулет, заряженный закатным муаром, протащить пытался. Нет, ты скажи, зачем они полных идиотов в патрульные берут? Ясно же на инструктаже говорят: все магические шмотки в досмотровой камере обнаружены будут. Нет, тащат. Двух недель не проходит, чтобы пронести не попытались.

— Да это их Ян с панталыку сбивает. Деньги хорошие за товар дает, вот и хитрят, придурки. — Второй контролер отхлебнул чай и переставил пешку. — И вообще, давно пора металлоискатель поставить.

Пистолет — не амулет, только если специально шмонать, найти можно. Так что я спокойно обмакнул перо в чернильницу и расписался за талоны. Сержант придирчиво осмотрел подпись, вытащил из железного ящичка отпечатанные на грубой желтой бумаге талоны и просунул мне. Отправив сложенные листы в карман рубашки и пройдя через вертушку, я оказался у лестницы. А насчет артефактов прав старый перечник: последнее дело их через шлюз пытаться пронести никому еще не удавалось. И думаю, не удастся.

Снова ступени подземного перехода, только теперь мне вверх. В Форте почему-то теплее, чем снаружи. Может, потому что ветра нет? Или мне только кажется? В любом случае не май месяц. Дурацкая присказка. Здесь и в мае такой дубак стоит, что зуб на зуб не попадает. Я огляделся по сторонам и двинулся по направлению к ближайшей двухэтажке. Дом этот нельзя было спутать ни с одним другим, находившимся внутри городских стен. И дело не в двух этажах: пятиэтажных и девятиэтажных домов как раз немного, ими в основном окраины застраивали. Главным отличием этого дома от других был его ухоженный вид. Все окна застеклены и даже вымыты, прорех в шифере нет, а свежая штукатурка бежевого цвета покрывала стены не только со стороны дороги, но и со двора. Над центральным подъездом сверкала начищенными медными буквами вывеска «Торговый дом „Янус“». Место на первый взгляд для магазина неподходящее: от юго-восточного пропускного пункта — торговых ворот Форта — далеко, да и до центра топать и топать. Но вопреки этому торговля процветала. Все возвращающиеся через западные ворота патрульные спешили избавиться от трофеев и на вырученные деньги спрыснуть удачное возвращение в ближайшем кабаке. А за редкими вещицами сюда захаживали перекупщики со всего Форта. Опять-таки люди, собирающиеся за стену, обычно вспоминают о разных недостающих мелочах в самый последний момент — не бежать же за ними через половину города? Да и Миша Чернов — пивовар из Ключей — свое пиво продавал исключительно через Яна, который был владельцем магазина.

— Лед! Подожди! — Макс выскочил из подземного перехода и, скользя на утоптанной и раскатанной дорожке, подбежал ко мне. — Слушай, а чего меня автомат в арсенал сдать заставили?! Он же не казенный!

— В Форте с огнестрельным оружием только дружинники могут появляться. Ножи, луки, топоры, арбалеты — это пожалуйста, а про ствол даже не думай.

— Дак мы ж патрульные! Чем мы хуже Дружины? — Макс начал горячиться и размахивать руками. Его понять можно, за время патруля с оружием сживаешься. Но и запрет на ношение огнестрельного оружия обоснован — слишком уж стволы привычными становятся. И любая пьяная ссора имела бы неплохие шансы закончиться не обычной поножовщиной, а настоящим сражением. А уж в Дружине как смертность бы взлетела! Поэтому у ворот организовали арсеналы: у западных и восточных только для патрульных, у юго-восточных — общедоступный.