Опасная связь - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Забираюсь в тарахтящую приору на переднее пассажирское сиденье. Первое, что бросается в глаза, — идеальная чистота и порядок, несмотря на то, что сам автомобиль далеко не новый.
Осматриваюсь. Никаких посторонних вещей, пахнет свежо и приятно. Словно машина только что после химчистки.
— Надеюсь, это не так. И в багажнике пару суток назад не лежал чей-то труп, — невесело усмехаюсь.
Брррр!
Ожидая Илюху, настраиваю радио. Ищу что-нибудь попсовое. Легкое и незамысловатое. Как выражается Ян Абрамов, «музыку для деградантов».
Кручу головой. Крайне любопытно узнать, что творится за поворотом, но, к сожалению, отсюда плохой обзор, ничегошеньки не видно.
Да и ладно! Пусть хоть что с Бондаренко делает. Мне не жаль его ни капельки! Столько грязи выслушала в свой адрес. Поделом ему!
Стаскиваю шапку, приподнимаюсь к зеркалу. Не сдерживаясь в выражениях, приглаживаю распушившиеся волосы. С чего-то меня вдруг очень заботит то, как я выгляжу. Хочется быть красивой. Я, конечно, далеко не Анджелина Джоли, но тоже ничего так.
Когда отрывается дверь, непроизвольно вздрагиваю. Наблюдаю за тем, как парень занимает водительское место. Спокойный как удав.
— Ой, а можем проехать метров двести вперед? Там французская пекарня. Мне надо.
Переключает передачу и выезжает по заданному маршруту.
— Он хоть жив? — любопытничаю, барабаня пальцами по рюкзаку.
Кивает, глядя направо. Ищет, где пекарня.
— Ты бил его?
— Он к тебе больше не подойдет, — сообщает, свернув в дорожный карман.
— И что же такого ты ему сказал? — не отстаю от него, продолжая атаковать вопросами.
— Что закатаю в бетон, если понадобится, — выдает абсолютно ровным, безразличным тоном.
Смотрю на него во все глаза.
— Это шутка? — выражаю надежду.
— Я похож на Петросяна? — поворачивается ко мне. Сталкиваемся взглядами и тотчас залипаем друг на друге.
— Честно говоря… не очень, — отзываюсь тихо.
Сердце колотится как ненормальное. Почти у самого горла. С ума оно сошло, что ли?
— Закатаю, Рыжая, не сомневайся, — произносит уверенно, и у меня от его слов холодок бежит вдоль позвоночника.
* * *
Илья возвращается минут через пятнадцать. В руках большой бумажный пакет с вожделенной выпечкой и два кофе.
— Держи. Точи.
— Ты прикалываешься? Я просила два круассана со сливочной начинкой, — пищу обалдело.
— Разные взял, вдруг другие захочешь тоже, — пожимает плечом, усаживается рядом и протягивает мне кофе.
— Давай тут постоим. Мне надо будет вернуться к школе. Тренировка, с которой я ушла, сославшись на больную ногу, закончится через пятьдесят минут.
— А если нет? — звучит насмешливо.
— Что «нет»?
— Ну вот возьму и украду тебя.
— У меня потом будут большие неприятности. И у тебя, кстати, тоже, — объявляю строго.
— И кто же мне их организует?
— Мой батя, кто, — достаю из пакета булочку и не могу сдержать улыбку.
Ммм… Горяченькие, как я люблю!
— С этим убогим кеном-альбиносом у тебя что? — едва не давлюсь, когда слышу это.
— Ничего. Я же сказала! — напоминаю с раздражением.
— А если хорошенько подумать?
Ой да фиг с тобой!
— У него есть девушка. Со мной зажимался по углам развлечения ради. В один прекрасный день мне надоело. Надоело прятаться и наблюдать за тем, как он по самые гланды засовывает язык Купцовой в рот. О чем я его и проинформировала.
— А он, значит, непонятливый.
— Непонятливый.
— Ясно.
— Без подробностей обойдемся?
Смотрю в окно и ем круассан. Рассказывать о своей глупой подростковой влюбленности не собираюсь. Как впрочем, и о том, что моя невинность в мечтах предназначалась этому самому «убогому кену-альбиносу».
— Ты мне скажи, почему не предупредила о том, что девственница?
И все же это происходит. Я давлюсь и закашливаюсь.
— Постучать по спине? — предлагает услужливо.
— По голове себе постучи! — пытаюсь возобновить вентиляцию в легких.
— О таком предупреждают заранее, — подает бутылку с водой.
Мне либо показалось, либо в его голосе прозвучали нотки недовольства.
— Ну извини, что не заявила об этом во всеуслышание прямо с порога! — откручиваю крышку и пью.
— Как себя чувствуешь?
— В смысле? — смущенно хлопаю ресницами.
— Ну не знаю… Кхм. Может, болело после… Ну, ТАМ, — прочищает горло, чешет затылок.
Там.
— От этого еще никто не умирал, — отворачиваюсь к лобовику, ощущая испанский стыд.
— Так что? — никак не угомонится.
— Что «что»? — передразниваю его я. — Как в той песне. Поболело и прошло. Все со мной нормально!
— Не заводись. Причину своего безалаберного поступка пояснишь? — прилетает тут же следом.
«Безалаберного поступка»
Вот ведь гад! Ну щас я тебе устрою!
— Илюх, — разворачиваюсь к нему корпусом, — отнесись к этому философски. Под действием алкоголя наглым образом решила тобой воспользоваться, — задвигаю невозмутимо.
От подобного заявления кофе носом идет уже у него.
— Чего-чего?
— Говорю, воспользовалась твоими услугами в своих интересах, — дублирую, откровенно забавляясь. — Ты для меня — своего рода приключение. Бобринский квест!
Ну и физиономия!!! Ржунимагу! У него сейчас глаз задергается!
— Квест означает…
— Я не тупой, — гаркает тут же.
— А если серьезно, фантазия у меня была такая. Эротическая. Отдаться незнакомцу, — театрально прикрываю глаза, томно вздыхаю и надкусываю булку. — Звезды совершенно случайно сошлись на тебе. Только и всего…
Не признаваться же, что конкретно от него потеряла голову. Что с другим ничего такого не сделала бы! Что виной всему не только любопытство и протест.
— Совсем дура? — еще с минуту молча таращится на меня в изумлении. — Что в твоей башке творится???
— На что намекаешь?
— У тебя в черепной коробке замыкание!
— Аааа… То есть только я во всем виновата??? — переспрашиваю, лопаясь от негодования.
— Инициатива шла от тебя, разве нет? — напоминает он.
— Идиот! Ты как бы тоже достаточно активно участвовал в процессе и особо не возражал.
— Ты не сказала, что ты…
— Расслабься, Паровозов! — перебиваю сразу. — Спи спокойно. Выдохни. Все прошло сносно.
В салоне повисает гробовая тишина.
Я продолжаю равнодушно жевать булку и рассматривать людей, проходящих мимо. Без того гадко, а он сверху добивает:
— Считаешь, это нормально? — произносит зло.
— Что именно?
— Что отдалась первому встречному. Что легла запечатанной в постель к незнакомому мужику.
— Это мое личное дело! С кем и куда ложиться! — отвечаю, ощущая, как сильно горят скулы.
— Послушали бы тебя твои родители. Отец, например.
Вот так номер! На совесть давит!
— Мне восемнадцать, что хочу, то и делаю! Хватит меня воспитывать! — возмущаюсь, швыряя в него пакетом с булками.
— Бестолковая, — сжимает челюсти.
— Кретин! — отбиваю ему в тон.
— Дай угадаю, бунт против системы? — прищуривается, отслеживая мою реакцию. — Не слишком далеко зашла?
— Не ищи причинно-следственных связей там, где их нет! Переспали и переспали! Пфф. Тоже мне великое событие! — фыркаю, качая головой.
— Ну на будущее, искательница приключений, про защиту, не забывай, — советует язвительно. —
