Гражданин ГР - Вера Сытник

Заботы отступали перед надеждами на новые надежды, голова кружилась от ощущения свободы – это было именно то, ради чего прокладывались эхвынские трассы. Здесь казалось, что проблемы, живущие снаружи автомобиля, можно решить с той же скоростью, с какой двигалась машина, поэтому все старательно давили на газ, ожидая от дороги подсказки. Часто случалось, что, проехав полдня и затормозив для перекуса, эхвынец уже знал, что делать дальше, поэтому при первых же признаках хандры каждый садился в машину и, зная чудесные свойства дороги, устремлялся вперёд, уверенный, что всё образуется само собой. Обычно решение приходило незаметно, без внутренней борьбы и внешних усилий. Оно будто складывалось из мелькавших перед глазами знаков и весёлого смеха попутчицы, которую всегда можно было взять с собой. Шелест шин, шум ветра и мелькание улыбок придавали путешествию очарование.

По тому количеству машин, которое двигалось по автострадам, можно было подумать, что жители только и делают, что бегут от проблем, но это было не так. Многие, и чуть ли не большинство, ездили ради собственного удовольствия, чтобы отвлечься от суеты и оживить инстинкты. Это никем не осуждалось, напротив, приветствовалось! Все понимали важность такого явления, как дорога. Долгая езда чередовалась с не менее долгим отдыхом, а то и другое было полезно для здоровья. Каждый знал, садясь за руль, что дорога позаботится о нём, что ему ничего не останется делать, кроме как упиваться чувством радости, которое непременно возникнет в груди и будет рваться из неё и лететь вперёд, наперегонки с прекрасным автомобилем.

В местах пересечения дорог стояли двухэтажные площадки, устроенные по принципу римских бань. Усталые эхвынцы здесь отдыхали. Раздевшись у входа, они шли в помывочный зал и, опустившись в ароматную ванну, долго лежали, разговаривая друг с другом о пустяках, выставляя ноги из воды, чтобы банщики сделали пяточный массаж. После, завернувшись в простыню, поднимались на открытую террасу, где находились уютные лежанки, и ждали, когда принесут обед. Хозяин, безошибочно угадывавший вкусы гостей по маркам автомобилей и пуговицам на рубашках, приносил их любимые блюда. Разомлев от еды и свежего воздуха, эхвынцы засыпали, а проснувшись, просили горячего чаю. Выпив несколько кружек, они вновь отправлялись в путь.

Кроме счастья, дороги одаривали людей чувством сопричастности к замыслам родины, что делало жизнь торжественной, приподнятой над буднями. Все понимали – планы центра не скроются от их глаз, ибо трассы были проложены так удачно, что ни одно, даже малейшее, движение не оставалось незамеченным. Эх-Выния двигалась, ела и спала одновременно. Сесть за руль автомобиля, чтобы отдохнуть от рутины, – это ли не счастье? Любой человек был уверен: на дороге всегда найдётся место для его автомобиля, в котором могла уместиться и вся его большая семья.

Любовь и дети

В эхвынских семьях царила любовь. Не удивительно! Здесь женщины рожали столько раз, сколько хотели, а даже если и не хотели, то всё равно рожали, потому что так получалось, что природу ничем нельзя было перешибить, поэтому эхвынские семьи просто купались в любви. Мужчины любили женщин, считая, что без них невозможно постичь смысла жизни. Женщины отвечали им терпеливой снисходительностью, замешанной на всё том же чувстве любви. Они никогда не злоупотребляли своей властью над мужчинами, видя, как те заискивают перед ними, опасаясь, что женщины откажут им в том, в чём они, мужики, так сильно нуждались. Ведь от этой нужды потом рождались дети, которых любили и мужчины, и женщины, и это было непреходящим во все времена.

Родители нежно заботились о малышах, с интересом наблюдая за тем, как они растут, и без страха дожидались момента, когда уже дети станут о них заботиться. Эхвынцы считали, что ребёнок приходит в мир за своим добром или – со своим добром, что, в принципе, одно и то же, поэтому охотно впускали в свою жизнь всё новых и новых её участников, надеясь, что с их приходом «добра», то есть богатства, станет больше.

Тут стоит уточнить, под «богатством» эхвынцы понимали не просто одежду, дом или автомобиль – пустяки, этому давно никто не удивлялся! – а то дополнительное чувство любви, которое зарождалось в семьях, когда появлялся новый ребёнок. И это чувство развивалось, оно росло и крепло – в соответствии с увеличением количества членов семьи, что позволяло иностранцам думать об эхвынцах как о самых отъявленных эгоистах. Ещё бы! Рожают без устали детей, не страшась последствий, пребывая в уверенности, что всё будет хорошо.

Эхвынцы считали: один ребёнок – это один шаг к любви, два ребёнка – два шага, три ребёнка – уже три шага, а четыре – настоящее шествие, непрерывное, величественное. Они часто повторяли: «Чем больше сделаешь смелых шагов в рождении детей, тем ближе подойдёшь к той любви, которую хочешь иметь». Подобный взгляд на жизнь вообще и на любовь в частности создавал в Эх-Вынии атмосферу здорового состязания, всем хотелось похвастаться друг перед другом своей многочисленной семьёй и царившим в ней духом любви.

На тех же, кто не участвовал в соревновании, эхвынцы смотрели косо, жалко и с подозрением, обвиняя ленивцев в подражании Западу. Они предлагали отщепенцам чаще заходить в банановые леса для подпитки национальной энергией и отправляли их в пески, подумать над жизнью, а заодно посадить оазисы. Эти неестественно яркие, лишённые непринуждённости в ландшафте искусственные оазисы привлекали большое внимание иностранцев, ничего не понимавших в натуральной среде, поэтому эхвынцы радовались, что такие места хоть кому-то интересны, и продолжали засылать не способных к любви эхвынцев в пустыню.

Правда, растущее число искусственных зон отдыха вызывало у многих тревогу, потому что для всех становилось очевидным – в нравственном облике народа происходят сдвиги, размывающие мораль и уменьшающие общее количество любви, так необходимой для укрепления национального иммунитета. В связи с этой проблемой правительство жёстко следило за выпуском воздушных змеев, имеющих исключительное значение в становлении эхвынского характера.

Воздушные змеи

Традиция отправлять бумажных змеев в небо пришла из такого далёкого прошлого, что никто толком не знал, что она означает. Все занимались этим делом ради забавы, не задумываясь о смысле игры. Множество ярких конструкций в форме причудливых растений, диковинных насекомых, животных и рыб каждый день поднималось вверх, превращая воздушное пространство над страной в неповторимый парк. Можно предположить, что именно желание сделать небо похожим на банановый лес заставило первобытного эхвынца смастерить из рыбьей кожицы первого змея, раскрасить его в зелёный цвет и запустить над жилищем. Никто не может сказать определённо, сколько прошло с того времени лет, ясно одно – змей прижился.

За несколько тысячелетий он изменил свои формы, полюбил бумагу и наплодил такое большое потомство, которое едва умещалось в эхвынском небе, временами образуя там змеиное столпотворение. Тысячи змеев парили в воздухе, закрывая крыльями горизонт. Всем казалось, что это летают детские сказки. Эхвынцы радостно смеялись, пытаясь потрогать пробивающиеся между хвостами воздушных змеев солнечные лучи, и с хохотом показывали на белые облака, которые, робея перед народной фантазией, торопливо разбегались, освобождая место для бумажных завоевателей.

По стране носились счастливые люди. Задирая головы, крича и прыгая от восторга, они дёргали за верёвки, понуждая змеев взлететь как можно выше. Удивительно, но никто не мешал друг другу! В последний момент перед тем, как столкнуться, кто-нибудь ловко увёртывался, и толпа продолжала двигаться хаотично, как и прежде. Правда, если на пути попадался иностранец, все тут же останавливались и начинали недоуменно оглядываться, не понимая, что произошло. Подождав, пока смущённый человек удалится, люди снова приходили в движение. Они бежали туда, куда их звал воздушный товарищ. Они глядели в небо, где распускалась волшебная крона большого дерева, корни которого начинались в их руках. И это было восхитительно. Эхвынцы на секунду замирали, сражённые силой коллективного труда, и неслись дальше, не замечая иронического скепсиса, который в виде презрительной усмешки посылали им вслед иностранцы, стоящие на обочине веселья и злобно покусывающие ногти.

Как-то один неугомонный эхвынец, увлёкшись бегом, развил такую скорость, что не заметил, как поднялся в воздух вместе с бумажным змеем, и это стало открытием. Отложив наземные дела, люди всерьёз занялись полётами. Они поднимались в небо при первой возможности, забывая про дороги и про женщин, чтобы, очутившись на высоте, заняться осмыслением жизни. Многие начинали сочинять стихи, придумывать песни, рисовать картины, считая, что только через прекрасное можно прийти к истине. Скоро в Эх-Вынии развился новый вид искусства – воздушный, который включал в себя не только музыку и литературу с живописью, но и танцы.