Нулевой год - Константин Александрович Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, тебя прямо сейчас шлепнуть? — предложил Семенов.
— А я — что? — пожал плечами Белкин. — Я — ничего. Что шеф тогда сказал — то я и передаю.
— Вы участвовали в набеге на деревню и похищении людей?
— Нет, что вы! Можете у других спросить.
— Кто из присутствующих здесь участвовал в похищении?
— Вот он, — наемник кивнул на худощавого блондина. — Остальные были убиты.
— Почему вы… — дядя задумался, формулируя вопрос. — Для чего… тьфу… короче, почему вы продолжили служить Захарову после катастрофы?
— А кому еще? — с мужицкой простотой ответил кузнец. — Сначала никто не понял, что случилось. А потом… шеф, конечно, скотина порядочная, но я его знаю. А вас-то вообще впервой увидел! Кто его знает, что вы за птицы такие? Это уже потом, после набега на деревню, я понял, что не все так гладко. Но было уже поздно — вы осадили дом.
— Хорошо, — кивнул Грачев. — Увести. Следующий — Воропаев Александр Викторович. Дата и место рождения, род занятий.
— 11 марта 1979 года, город Ижевск, слесарь-оружейник.
— Постой… сможешь переделать Льюис под британский патрон на православный 7,62? — поинтересовался дядя.
— Раз плюнуть!
Дальше вопросы и ответы почти не отличались от предшествующих. Здесь были люди примерно одного возраста, но самых различных профессий. Всех их объединяло одно — их юность, становление личности, приходилась на лихие девяностые, когда каждый выживал, как мог. Можно ли считать это смягчающим обстоятельством? Большинство искренне раскаивались. Некоторые вообще производили впечатление людей обманутых, запутавшихся. Особого уважения вызывала их верность шефу. Стоп, не так выразился… не шефу, а своему долгу, в том виде, в котором они его видели, своим убеждениям, пусть даже и ошибочным.
Вот дошла очередь до последнего — того самого худощавого блондина.
— Яковлев Андрей Джонович?
— Яковлефф, — поправил полковника подсудимый. — С двойной "ф" на конце. Я — американский гражданин.
— Да хоть марсианский, — отмахнулся военный. — Мне до Китая. Дата и место рождения… ну, сам знаешь.
— 7 ноября 1985 года, город Чикаго. Профессия… можно сказать — специалист широкого профиля. И, кстати, я хочу заметить, что все они врут. Я не участвовал в похищении людей, не стрелял в ваших при штурме. Вообще у Захарова я был в гостях и ответственности ни за что не несу!
— Брешет! — заорал дед Анисим. — Брешет — не сойти мне с места! Я его белобрысую шевелюру у пулемета через прицел видел. Эх, жаль, далеко было…
Угомонив старика и выслушав показания последнего обвиняемого, суд удалился на совещание. Спорили долго, с пеной у рта. Участковый, браконьер и начальник завода требовали сурового наказания для всех. Отец Илья взывал к христианскому милосердию. Я, мой дядя и Марина с братом настаивали на объективной оценке ситуации и мерах, скорее, исправительного, нежели карающего характера. Конечно, не для всех — приговоры Захарову и американцу не вызывали разногласий. Наконец, после трех часов споров, опустошенной банки бесценного кофе и приконченной пачки сигарет, мы пришли к единому мнению.
Мы вернулись на свои места в президиум, ввели обвиняемых. Зевак на площади стало меньше раза в два — народ устал ждать гласа правосудия и разбрелся по своим делам. Тем более, что любые новости разносились по деревне с молниеносной быстротой. Какой смысл стоять и ждать, когда потом все равно расскажут?
— Захаров Виталий Петрович и Яковлев Андрей Джонович, особая комиссия чрезвычайного трибунала признала вас виновными по всем пунктам обвинения, включая самое тяжкое — государственную измену, — зачитывал приговор полковник. — Вы приговорены к смертной казни.
— Секир башка, — с каменным лицом произнес Захаров.
— Ну зачем так грубо? — покачал головой Грачев. — В средние века вас бы сожгли на костре. На Диком Западе вас бы повесили. Мы — люди цивилизованные, потому вас расстреляют. Приговор будет приведен в исполнение сразу после трибунала.
Главарь бандитов так и продолжил стоять статуей, не шевеля ни единым мускулом. Яковлев же впал в истерику. Он носился в круге охраны, вопил что-то про американского консула, о могуществе звездно-полосатого флага, пока один из конвоиров не успокоил осужденного ударом приклада.
— Благодарю, — кивнул дядя. — Белкин и Воропаев, вы виновны в государственной измене, но трибунал принимает во внимание смягчающие обстоятельства, в частности — вашу непричастность к похищению людей и убийству мирных граждан, а потому вы приговариваетесь к…
— К пяти годам изокуба, — зевнул Михаил, пока военный переворачивал страницу.
Полковник удостоил астронома испепеляющим взглядом, и продолжил:
— … приговариваетесь к пяти годам каторжных работ на металлургическом заводе. Наказание может быть пересмотрено в случае добросовестной работы на благо общества, положительных характеристик и так далее.
Кузнец с оружейником, ожидавшие более страшного наказания, не смогли сдержать своих эмоций. Воздев руки к небу и радостно завопив, оба упали на колени. Белкин умудрился еще и достать из-под рубахи нательный крестик и целовал его с такой страстью, что святой отец прослезился.
Остальные преступники тоже получили различные сроки каторги в различных местах, исходя из степени их вины, раскаянья и профессий. Все остались довольны. Как говорится — и парни сыты, и девки целы.
Двух главных злодеев препроводили за огороды, где и шлепнули без шума и пыли. Без малейшей жалости, как бешеных собак.
— Нет, ребята, политика — не мое дело, — признался Михаил после процесса. — Вершить судьбы людей для меня настолько сложно, что голова вскипает. Тут и чувства, и законы. И справедливость, чтоб ее. Со звездами проще. Кстати, сегодня вечером могу познакомить всех желающих со своей теорией катастрофы — значительно расширенной и доработанной.
— А почему вечером, а не сейчас? — поинтересовался я.
— Потому что нужно поужинать, а тебя еще и Марина просила зайти к ней, помочь что-то там с компьютером.
— Вот черт, — выругался я. — Девушки, которые знают слова, такие как нема… нама… ну ты понял. В общем, такие девушки меня несколько пугают. Ты же сам неплохо в компьютерах сечешь — почему б тебе не помочь ей?
— Во-первых, она просила именно тебя. А, во-вторых — у тебя нет вариантов. Когда ей нравится парень — шансов отвертеться нету.
— А с чего ты взял, что я ей нравлюсь? — удивился я.
— Я ее знаю двадцать лет, был свидетелем стольких ее романов, что и не счесть. Кому еще, как не мне, знать, кто ей нравится?
И, оставив меня озадаченно чесать репу, с самодовольной улыбкой, астроном отправился восвояси.
Глава 8. Нулевой год
Вечером в деревенском клубе состоялось первое заседание Академии наук Новой Земли. Если честно, большинству
