Из варяг в Индию - Валерий Ярхо

Гладышев и его люди выступили из Оренбурга 3 сентября 1740 года и более месяца добирались до кочевья Абдулхаира. Не дойдя до него 100 верст, они подверглись нападению разбойничьей шайки из Чиклинского рода киргизов — двумя десятками всадников распоряжались Адиль и Янгилда, племянники главы рода Бабея. Захватив русских, не обращая внимания на крики, что они следуют к их собственному хану, разбойники крепко всех связали, избили и ограбили. Гладышева пырнули ножом в спину. Оказалось, что разбойники охотились именно за поручиком, который когда-то сопровождал к Абдулхаиру полковника Тевкелева. Тогда папаша Адиля и Янгилды, славный батыр Байдара, надумал угнать у русских посланцев табун коней — в степях такие занятия считались почетным делом удальцов. Но караульные, которыми командовал Гладышев, службу несли бдительно, заметили угонщиков, открыли по ним огонь, уложив нескольких киргизов, и лихого Байдару в том числе. Теперь подросшие сыновья пошли по проторенной предками дорожке и этот свой грабеж объявили местью за гибель незабвенного родителя. Чувство горя по погибшему отцу отчасти было заглушено завладением имуществом отряда и уводом в полон яицкого казака Романа Федорова и Петра Максимова, денщика надзирателя Назимова. Разбойники со своей добычей унеслись в степь, а ограбленные и избитые русские посланцы продолжили свой путь, благодаря Бога за то, что ограничилось все только этим. По тогдашним меркам, можно сказать, они весьма дешево отделались!

Прибыв в ханское кочевье, Гладышев и его люди самого Абдулхаира не застали, а потому передали подарки, присланные для хана от казны, его жене ханше Пупайе и старшему сыну Нурали-султану, который специально ждал русских, чтобы сопроводить их к отцу, предусмотрительно державшемуся подальше от кочевья. С Нурали были его дядя Нияз, который прежде ездил с Тевкелевым в Петербург, и шестеро телохранителей хана.

Отдохнув четыре дня в гостях у ханши, отряд Гладышева с Нурали-султаном и Ниязом отправился в степную ставку хана. «Здесь известно, — сказал ему Абдулхаир, — что персидский шах Надир идет на Хиву. Мне же хочется, чтобы город этот был под властью ее императорского величества. Сего ради намерен я ехать в Хиву, и чтобы ты был при мне. Оттуда отправишься навстречу шаху и покажешь ему присланную мне ее величеством грамоту с тем, чтобы шах со мною не ссорился». Гладышев отвечал на это, что коли прислан к нему, то и должен поступать по его ханскому приказу.

Переночевав в ханской ставке, наутро Гладышев и его люди присоединились к ханскому конвою, состоявшему из 3 тысяч нукеров, набранных из киргизов, каракалпаков и аральцев. Снявшись со стоянки, хан выступил на Хиву, добравшись к вечеру до перевоза на реке Улударье, имевшей в этом месте ширину более 150 метров. На берегу были заготовлены двадцать больших лодок для переправы. Возле них и заночевали. Утром начали переправляться, ставя по три-четыре лошади в лодку, а иных пуская вплавь; закончили переправу 4 ноября. К тому времени на хивинский берег прибыла делегация из двух десятков хивинских вельмож во главе со знатным узбеком Авест-Мираном. Хивинские чины слезно просили хана как можно скорее прибыть в город, поскольку им достоверно известно, что шах собирается идти на Хиву. Абдулхаир внял их просьбам и выступил столь поспешно, что русские отстали в степи и долго плутали по ней, прежде чем вышли к городу. Там они узнали, что Абдулхаир уже принял ханство.

Провожатые ввели Гладышева в ханский дворец, где в парадной зале его принял Абдулхаир, сидевший на ханском месте — возвышении, покрытом богатым персидским ковром. На ковре была большая подушка красного бархата, на ней восседал хан, голову которого покрывала чалма из красного шелка. По бокам располагались сорок знатных хивинцев и его степных старшин.

Гладышев поздравил Абдулхаира с избранием на ханство. На это поздравление хан ответил: «Я благодарю Аллаха за то, что Хива отныне находится в подданстве русской императрицы».

Окружавшие хана хивинцы хмуро молчали, явно не разделяя его оптимизма по этому поводу. Покончив с формальными приветствиями, хан перешел к делу. Ему нужны были люди из отряда Гладышева, чтобы послать их к шаху Надиру с письмом, в котором объявлено было бы, что хан Абдулхаир, подданный русской императрицы, принял под свое начало город Хиву, дабы подчинить его русской государыне. А так как шах является союзником русской короны, то «разорения ради того города ходить бы не изволил».

Для исполнения поручения выбраны были геодезист Муравин и толмач Арасланов, выехавшие на следующее утро, 8 ноября, в лагерь Надир-шаха. До стоянки персидского войска они добрались к вечеру, а утром 9 ноября их принял шах. Муравин передал ему письма от Абдулхаира, ознакомившись с которым шах сказал, что вполне расположен к новому хану, но желал бы вести переговоры с ним самим, а потому предлагал Абдулхаиру прибыть к нему лично. Муравин и толмач отправились обратно в Хиву. С ними вместе приехали трое знатных хивинцев, присланных шахом, во главе с Мухаммед-беком, который успел некоторое время побыть «владельцем Хивы», прежде чем сбежал на службу к Надиру. Они передали хану личное послание от Надир-шаха, которым тот гарантировал ему неприкосновенность и обещал, что отдаст Хиву в его владение. Прочитав его, хан уведомил Гладышева, что хочет тотчас ехать к шаху и просит себя сопровождать.

Гладышев поспешил к ханскому дворцу, во дворе которого уже собрались всадники ханского конвоя. Абдулхаир был в ханском облачении, сын его Нурали-султан почему-то держал в руках лук со стрелой, лежащей на тетиве. Хана и сына окружали люди, накануне пришедшие с ними из степи. Вся кавалькада устремилась по улицам города к воротам, а хивинцы, высыпавшие на плоские крыши домов и оседлавшие глиняные заборы-«дувалы», с любопытством наблюдали всю эту суету. Городские ворота были накануне заперты и завалены землей, чтобы помешать пройти персам; подъехав к ним, хан потребовал немедленно расчистить проход. Он громогласно обратился к хивинцам, сказав, что едет на переговоры к Надир-шаху, чтобы тот оставил Хиву в покое.

Хивинские вельможи принесли ключи от ворот, а стража пригнала невольников, которые живо раскидали земляную насыпь. Как только отряд Абдулхаира прошел ворота и мост через арык, хан поскакал совсем не по той дороге, что вела к ставке Надир-шаха. Хивинцы поняли, что хитрый киргиз их надул, и стали стрелять вслед уходившим степнякам, но кавалькада Абдулхаира уже отъехала далеко, и эта стрельба более походила на прощальный салют.

Сумасшедшая скачка продолжалась до самого вечера. На короткой стоянке Гладышев спросил у хана, почему они бегут? Абдулхаир ответил, что его люди перехватили тайное письмо от хивинцев, находящихся в лагере Надир-шаха. Они стращали своих земляков мощью персов, противостоять которой невозможно, и предлагали выдать Абдулхаира шаху, который через три дня будет со своим войском у стен города.

Уже на следующий день, 12 ноября, хан и его люди добрались до перевоза через Уладарью, через который в обратном направлении прошли неделей ранее. Перебравшись на ту сторону реки, хан почувствовал себя спокойнее и остановился на отдых возле укрепленного селения Конрат. Здесь разгорелась ссора между аральцами, переросшая в рукопашную схватку, которую с трудом разняли. Причиной ссоры были выборы на ханство сына Абдулхаира, Нурали-султана, которого часть аральцев просила у отца в свои правители, а другая не хотела.

Причина, по которой аральцы звали к себе ханом чужака, довольно анекдотична: до того лет десять они прожили никем не управляемые; своего последнего князя Шарахазы, природного аральца, они сами же и убили. После Шарахазы остались трое сыновей, один из которых вполне мог бы стать ханом, «но, — как пояснил Гладышев в своем донесении, — сожалея, чтоб по их легкомысленному обычаю тот, который в ханы произведется, так же как и отец их погублен не был, решили к себе ханом постороннего князя принять».

Нурали-султан довольно прочно уселся на престол хана аральцев, и некоторое время спустя от приехавшего в Самару старого знакомого Байбека Гладышев услышал, что Нурали-султан даже собирался сделать набег на Хиву, с тем чтобы убить там взошедшего на престол, брошенный его папашей Абдулхаиром, ставленника персидского шаха.

Вмешательство аральского правителя не понадобилось — хивинцы с убийством очередного хана управились сами. Надир-шах посадил ханом Тагира, родственника бухарского хана Абдул-Феиза, но как только Надир со своим войском отошел от Хивы подальше, Тагира отправили на тот свет, а на его место стали звать Нурали-султана. Тот чуть было не соблазнился, но как только узнал, что персы идут с войском обратно к Хиве, почел за благо покинуть кочевья возле Аму и убраться подальше в степь; он решил, подобно своему отцу, держаться подальше от опасного города, меняющего своих правителей чаще, чем змея шкуру. Благоразумие Нурали было вознаграждено тем, что он после смерти отца унаследовал ханство в родной орде. В Хиве же персы посадили на трон сына казненного ими хана Ильбарса.