Многоцветная Земля - Джулиан Мэй

Но перед злокозненным разумом Драма все средства оказались бессильными.

Дожив до двадцати одного года и так и не раскаявшись в содеянных грехах и злоумышлению, Эйкен Драм был вынужден ответить на вопросы анкеты, от которой зависело, как сложится его жизнь в будущем:

«Какой из предлагаемых ниже вариантов вашего будущего представляется наиболее предпочтительным для вас, закоренелого рецидивиста и нарушителя гармонии в Галактическом Содружестве:

Пожизненное заключение в Исправительном институте Дальриады.

Психохирургическая имплантация датчика послушания.

Эвтаназия?»

– Никакой, – ответил Эйкен Драм. – Я выбираю Изгнание.

ГЛАВА 7

Сестра Анна-Мария Роккаро впервые встретила Клода, когда тот привез в Приют Орегонского Каскада свою умирающую жену.

Оба супруга, люди далеко не первой молодости, были экзопалеонтологами: Клод Маевский специализировался по макроископаемым, а Женевьева Логан – по микроископаемым. Они поженились более девяноста лет назад, прошли один курс омоложения и вместе занимались изучением исчезнувших форм жизни на более чем сорока планетах, на которых были поселения людей. Но когда Женевьева в третий раз почувствовала, что силы ее на исходе и отказалась от третьей жизни, Клод присоединился к ее решению, как делал всегда на протяжении всей их совместной жизни. Какое-то время супруги продолжали выполнять привычные обязанности, а когда вышли в отставку, провели несколько лет в своем домике на тихоокеанском побережье Северной Америки в Старом Мире.

Клод никогда не задумывался о неизбежном конце, пока тот не приблизился вплотную. По его смутным представлениям, однажды Женевьева и он вместе, непременно вместе, тихо отойдут во сне. Но в действительности все складывалось не столь гладко. Крепко сбитое тело Клода, потомка польских крестьян, сопротивлялось распаду гораздо упорнее, чем организм его жены с ее афро-американскими предками. И вот настало время, когда Женевьева отправилась в Приют, а Клод сопровождал ее. Их приняла сестра Роккаро, высокая женщина с открытым лицом, на которую была возложена персональная ответственность за физическое и духовное состояние и утешение умирающей женщины-экзопалеонтолога и ее мужа.

Женевьева, пораженная остеопорозом, частично парализованная и как бы выключенная из реальности после серии небольших инсультов, находилась в стадии длительного умирания. Возможно, она сознавала, что муж пытается облегчить ее страдания, но внешне это почти не проявлялось. Не испытывая боли, Женевьева проводила дни в сонном забытьи или во сне. Сестра Роккаро вскоре обнаружила, что все больше и больше профессиональной опеки с ее стороны требует Клод, впавший в фрустрацию и глубокую депрессию при виде того, как его жена медленно движется к неизбежному концу.

Сам Клод в свои сто тридцать три года был физически крепок, и сестра Роккаро часто приглашала его на прогулки в горы. Они бродили во влажных вечнозеленых лесах Каскада и ловили форель в горных ручьях, бравших начало от ледников Маунт Худ. В разгаре лета они определяли птиц и дикоросы, взбирались на склоны Маунт Худ, а в жаркий полдень сидели где-нибудь в тени, неизменно сохраняя полное молчание, ибо Маевский не мог или не хотел облекать горечь предстоящей утраты в слова.

Но вот в начале июля 2110 года в состоянии Женевьевы Логан наступило резкое ухудшение. Она начала быстро слабеть. Теперь она и Клод общались друг с другом только прикосновением, так как Женевьева уже не могла ни видеть, ни слышать, ни говорить. Когда монитор в реанимационной палате показал, что мозг Женевьевы перестал функционировать, сестра прочитала над ней заупокойную молитву и причастила ее. Клод выключил все аппараты и, сев на постель, взял исхудавшую руку Женевьевы в свою и держал до тех пор, пока рука не начала холодеть.

Сестра Роккаро закрыла Женевьеве глаза.

– Вы хотите побыть с ней, Клод?

Старый ученый рассеянно улыбнулся.

– Ее уже здесь нет, Амери. Не могли бы вы немного пройтись со мной, если у вас нет сейчас срочных дел? Еще не поздно. Я хотел бы поговорить с вами.

Надев горные ботинки, Анна-Мария и Клод отправились на гору. Яйцеобразный экипаж, который обычно называли просто яйцом, доставил их туда за несколько минут. Припарковав «яйцо» на Клауд-Кэп, они поднялись на Купер-Спур по узкой тропинке и остановились под Тай-Ин-Рок на высоте две тысячи восемьсот метров. Там они нашли удобное местечко, чтобы сесть и подкрепиться. Прямо под ними лежал ледник Эллиота. На север, за ущельем Коламбия-ривер, возвышался Маунт-Адамс и вдали – Рейньер. Обе горы, как и Худ, были увенчаны снежными шапками. Над симметричным конусом горы Св. Елены, расположенной вниз по течению реки на запад, курился серый шлейф дыма и вулканического пара.

– Не правда ли, здесь очень красиво? – нарушил молчание Маевский. – Когда Жен и я были детьми, Святая Елена не была вулканом. В лесах велись лесоразработки. Дамбы перегораживали Коламбия-ривер, и лосось во время нереста поднимался в верховья реки по специальным рыбьим лестницам в обход дамб. Порт Орегон-Метро еще назывался Портлендом и Фортом Ванкувер. Разумеется, если вы непременно хотели жить поблизости от того места, где велись работы, то там было и дымновато, и с жильем плохо. Но все же жить было можно даже в те недобрые дни, когда Святая Елена начала извергаться. И только перед самым концом, перед Вторжением, когда мир исчерпал все запасы энергии и техноэкономика пришла в упадок, этот уголок на северо-западе тихоокеанского побережья начал ощущать те трудности, с которыми давно столкнулся остальной мир.

Клод указал на восток, где лежали высохшие каньоны и за Каскадом простиралось пустынное, поросшее кустарником плато застывшей лавы.

– Там находятся залежи ископаемых Джона Дея. Жен и я собрали свои первые образцы в тех местах, еще когда были студентами. Тридцать или сорок миллионов лет назад пустыня была покрыта пышной растительностью. Здесь обитали крупные популяции млекопитающих – носорогов, лошадей, верблюдов, ореодонтов. В шутку мы называли их домашними животными. Водились также гигантские собаки и саблезубые кошки. Но вот однажды вулкан проснулся, и началось извержение. Вулканический пепел и вулканические бомбы толстым слоем покрыли все эти восточные равнины. Растения выгорели, горные потоки и озера отравлены. Повсюду текли пирокластические потоки – своего рода огненные облака из газа, пепла и лавы. Их скорость достигала ста пятидесяти километров в час и более.

Клод медленно развернул бутерброд, откусил и принялся задумчиво жевать. Анна-Мария хранила молчание. Она сняла с головы повязку и вытерла ею выступившую на лбу испарину.