Не бойся, тебе понравится (СИ) - Лель Агата

Они целуются так исступлённо, так отчаянно, словно от того, как глубоко они протолкнут друг в друга языки зависит чья-то жизнь.

- Кино только для взрослых, а билеты на первый ряд распроданы, - раздаётся откуда-то из их шайки, но ни смысл сказанного, ни то, кто именно это произнёс до меня доходит не сразу - я словно заворажённая смотрю даже не на их поцелуй, а на его руку, сжимающую её волосы. Вернее, на костяшки пальцев, покрытые засохшей коричневой корочкой...

Он подрался из-за меня! А целует её...

- Хочешь так же? Я могу устроить. Ну же, иди сюда, устроим баттл, сделаем этих извращенцев, - добавляет всё тот же голос, и следом слышится громкий нестройный хор гогота.

Выхожу из оцепенения и ищу глазами источник голоса - это то ли Ник, то ли Дик, слышала лишь мельком его прозвище. Невысокий вертлявый дрищ, больше похожий на десятиклассника, чем на студента пятого, между прочим, курса.

И только уже потом до меня доходит, что абсолютно все смотрят на меня, и ржут тоже надо мной. Все, включая Мию и... Эмиля. Он не смеётся как другие - широко раскрыв рот в голос, он просто криво ухмыляется и это первая "улыбка", которую я вижу на его вечно каменном лице.

Первая улыбка - и посвящена она мне. Моему конфузу. Я стояла и таращилась, как он целует свою девушку, и это видели все.

А что вы знаете о позоре?

- Ко́рсакова! Иди сюда! Вижу, тебя заводят брачные игры. Меня, кстати, тоже, - глумится Ник/Дик, изображая непристойные поступательные движения тощим тазом. - Да брось ты, не тущуйся, тут все свои. Познакомимся поближе.

Клоун! Откуда он выкопал эту попахивающую нафталином пакость? Так сегодня не прикалываются даже тинейджеры. И к счастью, на это обращаю внимание не только я: смешки перекидываются на самого Ника (всё-таки Ник), кто-то начинает подтрунивать над непроходящим чёсом его причинного места и давать шуточные подзатыльники.

Меня не задели его дебильные выпады, такое меня никогда не трогало, а вот ухмылка Эмиля... она задела. Ему было весело вместе со всеми! И его холодные глаза не выражали абсолютно ничего - ни грамма "близости" которую я успела себе нафантазировать. Он смотрел на меня так же надменно, как смотрел до этой злосчастной субботы.

Всё то, что произошло той ночью для него не значит ровным счётом ничего. Ни то, что он спас меня от нетрезвого идиота; ни то, что он, промокая под дождём в одной рубашке нёс меня на руках. А потом вёз домой, бросив свою девушку в клубе. И на мой рассказ о том, что когда-то болело, ему тоже, видимо, наплевать.

Он ухмылялся, и в глазах по-прежнему сквозило что-то близкое к презрению. Я по-прежнему для него дочь шлюхи, разлучившей его родителей. Ничего не изменилось.

Да и пошёл он, надменный говнюк. Больше никогда в жизни... ни единым взглядом! Ни единой мысли в его сторону!

Разворачиваюсь и гордо покидаю территорию универа. Осталась ещё одна лекция, да и плевать.

- Лея! Лея, стой.

На какую-то сотую долю секунды мне кажется, что это голос Эмиля, но нет, мозг на мгновение выдал желаемое за действительное. Это Гарик.

Довольно быстро нагнав меня на тропе ведущей к автобусной остановке, Гарик ровняется со мной и, чуть наклонив голову, участливо заглядывает в лицо.

- Ник кретин, не обращай внимания.

- Я не обращаю, - жму плечом и невозмутимо иду к намеченной цели.

- Так-то в принципе он нормальный чел, беззлобный, просто озабоченный.

- Думаешь, мне есть до него хоть какое-то дело? - поднимаю взгляд на парня рядом и буквально упопаю в мягкой синеве его глаз. А ещё замечаю на его носу крошечные веснушки, которые его, кстати, ничуть не портят. Вблизи Гарик оказался даже симпатичнее, чем издалека.

- Да чёрт знает, нам показалось, что ты расстроилась, - тоже жмёт плечом и поддевает носком белоснежного кроссовка огромную еловую шишку.

-Вам? - цепляюсь, но пояснений не получаю.

Отлично, они меня и обсудить успели.

- Хочешь, подброшу до дома?

- Спасибо, я на автобусе.

- Красный "Чероки" на стоянке - мой.

- Рада за тебя. Но мне не идёт красный.

Гарик белоснежно улыбается - широко, искренне. Он всё-таки очень симпатичный. Вот такие, как он - абсолютно мой типаж.

- Так откуда ты к нам приехала? - не унимается. - В нашей дыре редко появлятся такие красивые девушки.

- Это подкат? - щурюсь, плохо скрывая довольную улыбку.

Да, мне приятно его внимание, как было бы приятно любой девушке. А только что обсмеянной кучкой придурков - особенно.

Из-за поворота показывается автобус, и Гарик, заметив его тоже, как будто бы искренне огорчается.

- Твой? - кивает за пыльный Setra.

Отвечаю кивком и перекидываю сумку через плечо.

- Слушай, а может, передумаешь и прокатимся? - предпринимает последнюю попытку, но я уже запрыгиваю на ступеньки.

- Как-нибудь в другой раз, - не оборачиваясь кидаю наклёвавающемуся ухажёру и приземляюсь в "хвосте" салона.

Случись это в Питере месяцем ранее, я бы прокручивала наш диалог всю дорогу до дома, а может, вообще бы согласилась, чтобы он меня подвёз, но сейчас Гарик быстро выметается из головы, уступив место тому, кому там делать нечего.

Факт остаётся фактом - я думаю о Ветрове и злюсь на саму себя за эти мысли.

Как можно было быть такой набитой дурой? Я ведь реально весь вчерашний день считала, что теперь мы с ним если и не стали друзьями, то врагами перестали быть точно. Хотела обсудить с ним ситуацию, что волею судьбы соединила наши семьи.

И тут меня осеняет...

Если мама выйдет за мухомора, это получается... Эмиль станет моим сводным братом?!

Почему-то от подобной мысли несколько покоробило. Причём факт того, что маму окольцует этот пижон даже меньше задел, чем то, в каком статусе мы можем оказаться с Эмилем друг для друга.

Ну какой он мне брат? Даже сводный! Моим братом не может быть подобный высокомерный говнюк.

***

Открываю входную дверь и стряхнув с плеч капли дождя (вот откуда взялся - небо заволокло буквально за считанные минуты!) слышу раздражённый голос Виктора:

- Мне кажется, мы это уже обсудили, Нина. Нет!

- Но Витя...

- Я не буду повторять сто раз одно и то же - нет, я сказал! Точка! - последние слова он буквально выкрикивает и, хлопнув дверью кухни, решительно выходит в гостиную.

Увидев меня, ещё плотнее сжимает губы - и, перешагивая сразу через две ступеньки, быстро поднимается наверх.

Следом выбегает встревоженная мама. Заметив меня, бросает: "обед на плите" и торопливо бежит следом за Виктором.

Кажется, кто-то поругался. И это я замечаю уже не в первый раз. Несколько дней назад я уже слышала доносившуюся из их спальни брань.

Рановато "милые" начали тешаться, медовый месяц даже ещё не подошёл к концу. Впрочем, пусть! Может, она наконец очнётся и мы вернёмся обратно в Питер.

Часть 17

***До выходных неделя не просто тянется, она ползёт миллиметр за миллиметром во вступающую в свои права промозглую осень. С каждым днём становится всё холоднее: утро туманнее, вечера короче, ночи дождливее. Заняться в этом славном городке мне ровно счётом нечем. Околачиваться по немногочисленным пабам в центре нет совершенно никакого желания, посещать клубы тем более (спасибо, хватило!) Поэтому, после занятий я еду домой и привычным маршрутом через пекарню (обожаю яблочный штрудель) плетусь в большой аккуратный дом с белым забором. Там, закрывшись в комнате, которая так и не стала "моей", забираюсь с ногами на кровать и, поглащая литрами сладкий чай, часами глазею в ноутбук.Вот и всё моё времяпрепровождение.

Я скучаю по своим подругам, по родному Питеру, по отцу... Периодически мы перекидываемся сообщениями в соцсети, где виртуозно врём друг другу, что у нас всё просто отлично.

Следующие выходные после прошлых знаменательных в "Рио" я решаю посвятить изучению места, куда меня с лёгкой руки матери забросила судьба. Вечер субботы я брожу по, надо отдать должное, - ухоженным улочкам городка и день воскресенья посвящаю тому же. Крошечные сувенирные лавки, часовня на холме, небольшие островки рукотворных аллеек, парк развлечений с громадой "чёртовым" колесом посередине, россыпь высоток в центре и вечно бушующее грязно-серое море. Вот и всё.