Замок. Веретено. И Бесконечная ночь - Александра Хартманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Керан стоял неподвижно, глубоко погруженный в свои мысли, а я продолжала смотреть на него, не в силах отвести взгляд. Легкий морозный ветерок, влетевший в комнату, закружил серебристые снежинки у моего лица, словно дразнясь и играя. Одна из них влетела мне в нос, и я… Чихнула. Громко… Неуклюже шмыгая носом, отгоняю снежинки от лица и снова перевожу взгляд во двор. Керан уже смотрел на меня, тяжело исподлобья, и сколько же ненависти дрожало в этом остром взгляде, пробиравшем до костей. Вздрогнув, я поспешила отступить вглубь и захлопнуть ставни, погружая помещение в полумрак.
И почти сразу дверь позади открылась, и вошло двое воинов и слуга, держа в руках светильник.
— Его сиятельство, Верон Высокородный, правитель Клерстара и славных его земель, желает видеть тебя.
Я поднялась, меня тут же обступила крепкая стража, у каждого по дубинке, с верху до низу унизанных теми же зачарованными символами, что я видела на деревянных волках. Сильные обереги. Приложи они меня такой дубинкой, мало не покажется. Внутренне содрогнувшись, смиренно следую за ними, опустив голову. Длинные коридоры и переходы. Ступени. Все деревянное, и лишь когда передо мной распахнулись расписные двери, мы вступили в совершенно иное пространство. Высокие потолки, огромные застекленные окна, мерцающие светильники на стенах, отбрасывающие длинные тени на пол, который тоже являл собой самое настоящее произведение искусства. Гладкий камень тут был отполирован до зеркального блеска, по краям вдоль линии стен шли рисунки цветов, зверей и диковинных птиц. Так жил бургомистр Клерстара. Чтобы каждый, кто бы ни ступал под сени этого замка, не сомневался, что вот-вот предстанет перед могущественным вельможей.
Меня вся эта броская роскошь не впечатляла. Да красиво, да дорого. Но сердце ныло от тоски по моему мрачному готическому замку, по долгим пустым галереям, по которым я любила гулять часами. Там была та красота, которая отзывалась в моем сердце теплом и радостью. Здесь же… Я не знала, какую участь уготовал мне правитель Клерстара, убедило ли его чудесное выздоровление Мирей в том, что я не нечисть, что я желаю так же, как и он, добра и процветания людям и избавления от страшных тварей, которым кишит лес?
Судорожно выдыхаю, чувствуя, как напряжение и страх завязываются под грудью узлом, а ноги предательски слабеют. А если костер? Что за страшная средневековая казнь! Учитывая, что мне даже не позволили нормально причесаться, вряд ли бургомистр встретит меня как дорогого гостя. Очередные огромные двери преградили путь. С них скалили клыки искусно вырезанные волки, вместо глаз у них был вставлен оникс. Судорожно сглатываю и невольно тянусь к птице на груди.
— Руки! — тут же рявкнул один из стражей, поднимая дубинку, символы на ней ожили, задвигались, и мои запястья обожгло огнем.
Сложившись от боли пополам, с трудом удерживаю крик, прикусывая губу. Зато теперь я знаю, как работают эти дубинки.
Дверь меж тем медленно и тяжело распахнулась, и я вступила в высокую просторную залу с рядом колон по обе стороны. Посередине на возвышении стояло красивое резное кресло, обитое красным бархатом, но оно пустовало. Сам же Верон Высокородный сидел у его основания в кресле богатом, но все не идущим ни в какое сравнение с первым.
— Ваше сиятельство, ведьма приведена, — произнес слуга, возвышая голос.
Бургомистр сразу поднял глаза и окинул меня с ног до головы внимательным взглядом. Рядом с ним возвышался человек. Высокий, в длинном, расшитом серебряной нитью белом балахоне, крепкий, как и все жители этих земель. Короткая окладистая борода, острый цепкий взгляд и резной посох в руках. Кто это такой? Жрец?
— Вот оно — проклятое отродье, — тут же заговорил человек в балахоне, и его голос зазвенел от ненависти и напряжения и разлетелся эхом по торжественной зале.
— Молчи, волхв, — резко поднял руку бургомистр, грозно хмурясь. — Не называй проклятой ту, которая спасла мою дочь от смерти.
Волхв почтенно замолк, но стиснул пальцами набалдашник посоха так сильно, что костяшки пальцев побелели.
Верон поднялся и приблизился. Удлиненный бархатный камзол был перехвачен широким поясом, усеянным самоцветами и речным жемчугом, с боку виднелись красивые ножны с кинжалом внутри. Длинные светлые кудри с проседью падали на могучие плечи бургомистра, он смотрел прямо и открыто без тени лукавства или вражды.
— Как твое имя? — спросил он, вновь задерживаясь взглядом на золотой птице.
— Элая, — двигаются машинально губы, а зрение улавливает знакомую фигуру в тени одной из колон. Керан. Медлю, а потом добавляю. — Фиантен. Элая Фиантен.
Слуга и стражи испуганно отступают прочь, как от чумной, рисуя в воздухе защитный знак, а волхв стремительно приближается, так что полы его балахона и длинных рукавов развеваются подобно парусам.
— Господин! — возвысил он голос, прожигая меня взглядом насквозь. — Ты велик и мудр, и ты знаешь, что говорят наши законы, чего желают наши боги! Огненная птица должна быть уничтожена.
Бургомистр замер, его плечи и спина напряглись, но он не ответил волхву.
— Каким образом тебе удалось вылечить Мирей? — продолжил он расспрос. — Не существует такой магии ни под небом, ни под землей, способной остановить вампирский яд.
Я молчу, переплетя пальцы.
— Почему не отвечаешь? — голос бургомистра приобретает опасный оттенок. — Или не ведаешь, что тебя — врага наших богов, приказано уничтожать?
— Даже если я сейчас расскажу, — наконец говорю, — отвратит ли это мою гибель?
Тяжелое молчание повисло в воздухе.
— Вести за мной! — прогремел Верон, и я вздрогнула.
Стражники накинулись на меня и повели снова по залам. Керан бесшумной тенью ступал позади всех, и я не имела возможности даже повернуть голову, чтобы увидеть его лицо.
Высокие коридоры привели нас в просторную залу, здесь почти не было стен, кругом высокие от пола до потолка цветные витражи, посередине кругом возвышались белые статуи.
В воздухе клубился легкий дым благовоний и курений, в углах зажжены свечи, по зале расхаживали люди в таких же белых балахонам, что и у волхва, но попроще.
— Здесь! — рявкнул бургомистр, указывая рукою на статуи. — Здесь в святилище наших богов
