Тень великого канцлера - Владимир Пучков

— Да нет же! Это — загуститель времени. А то, что вы видите в бутыли, это и есть завтрашний день. Вон он какой ясный и солнечный!

— Так ты, брат, завтрашний день воруешь? — нахмурился Илья. — Нехорошо! Чем люди жить будут? Я за это и батьку родного пришиб бы, а тебя и подавно!

— Погодите, братцы, вы меня не поняли, — засмеялся Альфред. — Согласно теории относительности никто ничего не ворует, просто я слегка придерживаю время для вас, а снаружи оно нормальное. — Он хотел добавить что-то еще, но замялся.

— По моему приказу! — важно ответил Дракоша. — Чтобы дорогие гости могли как следует выспаться! А потом, это ведь не везде, а только в нашем районе. Мы его так и называем: спальный район!

Все эти объяснения Яромир понял по-своему:

— Значит, это не брага?

— Конечно нет!

— А что же это такое красивое, с полосками?

— Завтрашний день, — терпеливо повторил Альфред.

— И ты из него гонишь самогонку? Ну ты крутой!

Лицо у Альфреда неожиданно вытянулось. Он уставился на Яромира вытаращенными глазами. Богатырь невольно забеспокоился:

— Что такое? Я грязный, да?

— Ты — гений! — взревел Альфред и бросился к нему на шею. — Вот это идея! Вот это размах! Дистилляция времени! Мы очистим будущее от всякой дряни, чтобы блестело, как стеклышко! Вы только представьте: будущее двойной перегонки! Только лучшая погода, только лучшие мысли, только самые благородные поступки! Надо немедленно этим заняться!

Альфред ринулся вперед, к своей бутыли, запнулся о ногу графа и полетел, вытянув руки вперед, прямо на стол.

— Держи его! — запоздало крикнул Дракоша. Яромир попытался схватить многознатца и не успел. Сверкнув золотым утренним солнцем, бутыль покачнулась и рухнула на пол. Вспыхнули и разлетелись алмазные осколки, что-то громко вздохнуло, мир вздрогнул, и повсюду разлилось золотое сияние.

Яромир не сразу понял, что он лежит. А когда осознал, то не сразу врубился где. Только тогда, когда длинная травина заползла ему в нос, заставив сладко, с оттяжкой чихнуть, он поднял голову и огляделся.

Горячее утреннее солнце било в просветы между деревьями, невесомым пламенем дышало в мелкой листве. Богатыри лежали вповалку на поляне. Илья сладко посапывал, положив голову на замшелый, пробуравленный муравьями пень. Добрыню каким-то образом занесло в дупло векового дуба, и оттуда выглядывал только кончик ребристого шлема. Из густых кустов выглядывали босые ноги Алеши Поповича, чуть тронутые румянцем, словно от стыда. Граф Дракоша лежал в центре поляны, на него в упор бил целый сноп лучей, и упырь-гуманист на глазах съеживался, превращаясь в мумию. Рядом лежал дворецкий Герман и тоже не благоухал. Только Альфреда нигде не было видно.

«Нехорошо получается, — подумал Яромир, с ужасом глядя на графа. — Он к нам как человек, а мы… Надо бы в тенечек его отнести. А кстати, где же замок?»

Замок оказался прямо за спиной. Одну из стен замка разворотило так, словно по ней ударил хвостом кумарский дракон. В какой-то момент из этого провала показалась знакомая фигура и замахала ему рукой. По всклокоченной шевелюре и бодро торчащим усам Яромир узнал Альфреда. Недолго думая он подхватил графа с дворецким под мышку и подбежал к провалу.

От мастерской остались одни обломки, но зато здесь было темно, и Дракоша зашевелился, приходя в себя.

— Что это было? — захныкал он капризным бабьим голосом. — Где я, что произошло?

— Извержение времени! — сказал Альфред, расхаживая по мастерской и подбирая с пола какие-то детали. — Хорошо, что целы остались!

Яромир откашлялся:

— Ну, я вижу, все в порядке? Тогда мы пошли. Нам ждать некогда, солнце уже высоко! А насчет живой воды сделаем, как договаривались. Сначала служба, а потом дружба!

— Вы уже? — огорчился Дракоша. — Как жаль! Мы о многом не успели поговорить! Ах, какая чудная была ночь, полная надежд и танцев! — Граф вздохнул и захрапел, положив голову Герману на живот. Дворецкий недовольно пискнул и тоже заснул нервным вампирским сном. Яромир уже развернулся, когда его окликнули:

Господин богатырь!

— Ась? — Яромир повернулся к Альфреду. Многознатец сжимал в руках бутылку, в которой плескалась мутно-коричневая жидкость.

— Вот, возьмите с собой, пригодится!

Яромир принюхался, настороженно поджал губы:

— Это что? Тоже будущее?

— Нет! — выдохнул ученый. — Это Надракакаш! Чудодейственная настойка. От усталости, от болезней, вообще от всего плохого. Действует мгновенно!

— Настойка — это хорошо, — обрадовался Яромир. — Это вовремя. Только название у нее больно страшное.

— Это потому что… — Альфред привстал на цыпочки и что-то прошептал Яромиру на ухо.

— Вот это по-нашему! — обрадовался Яромир. — Это круто. Надо будет Илью напоить. Для большей рассудительности.

— Простите, а вы куда направляетесь, если не секрет?

Богатырь-с интересом посмотрел на ученого. Тот был полон энергии и на вампира совсем не походил.

— Секрет, — кивнул Яромир, — но тебе скажу. Мы едем в Британию.

— В Британию?! — воскликнул Альфред. — Но это же здорово! Мне всегда хотелось попасть в Коксфорд. Но, боюсь, в ближайшее время я буду занят двойной перегонкой будущего. Возможно, для человечества это единственный шанс… — Ученый замолчал, глядя куда-то вдаль, словно прозревая облик неведомого грядущего. Внезапно он оживился, его глаза озорно блеснули: — Если будете в Коксфорде, передайте от меня привет профессору Невтону. И скажите ему, что он не прав. Что скоро все его открытия накроются медным тазом под натиском моих изобретений! Пусть сидит и мучается! Особенно в свете двойной перегонки будущего.

— Договорились. — Яромир кивнул головой, вспомнил, как Альфред слизнул голубоватую капельку с конца трубки, и, понизив голос до шепота, спросил: — А каково будущее на вкус?

— Кисло-сладкое, как яблочный сок, — вздохнул ученый. — Я иногда позволяю себе рюмочку-другую, но не больше. Уж больно похмелье тяжело!

Яромир выбрался из пролома и уже через минуту стоял на поляне, где вовсю храпели богатыри.

Он на цыпочках подошел к дорожному мешку, и вытащил гитару-самопляс.

— Подъем! Что в уставе написано? Богатырь должен всех врагов перебдеть! Не спи, не спи, могучий, не предавайся сну!

Илья приоткрыл правый глаз, мутно посмотрел на Яромира и снова закрыл. Алеша Попович недовольно дернул ногой, и только Добрыня из дупла выразился откровенно:

— А не заткнулся бы ты часика на два? Яромир немедленно вскипел:

— Ах так?! Ну сейчас вы у меня, братцы, проснетесь! — и ударил по струнам.

Хороша была пора,Мы гуляли до утра!Тешились со славоюНад ротой Блудославою!

— А? Что? Где Блудослав? — Илья сел и ошарашенно помотал головой. — Эх, сейчас бы мышиного супчика!

— А сплясать не хочешь? — осведомился Яромир, продолжая наяривать на гитаре.

— Пошел на хрен! Дай сначала проснуться… ой! — Илья повел плечами, резво вскочил на ноги и пустился по поляне вприсядку. Добрыня попытался выбраться из дуба, но застрял еще больше. Напрягшись, он вырвал дуб из земли и пошел скакать вместе с ним. В следующую секунду из кустов вылетел Алеша Попович с испуганным лицом и, не сказав ни слова, принялся отрабатывать скачки и приседания.

— Вот теперь вижу, что проснулись! — сказал Яро-мпр, переставая играть и убирая гитару. — Идти отек да надо, и чем быстрей, тем лучше. До Британии-то, чай, еще не близко!

10.

— Ой! Мать его, Кощея за ногу и дубиной по голове! — Дормидонт слетел с трона, словно подброшенный невидимой пружиной, и закружился по залу, схватившись за задницу. — Ой, больно!

Ваше величество! — Дверь немедленно приоткрылась, и на пороге возник великий канцлер. Его лицо выражало крайнюю степень озабоченности. Он вежливо повел ноздрями и уставился на царя. — Вы меня звали?

— Вау! — Дормидонт перешел на более изысканное восклицание. В свое время он подслушал его у барона фон дер Шнапса. Когда барона тяпнула за ногу придворная собачка Жуля, он сказал именно «вау», а не «ой»!

— Вау, вау, вау, — продолжал заливаться государь жалобным лаем. — Средь нас измена, вау! Мне ткнули отравленной иголкой прямо в зад! О, низкое и подлое коварство! Я знаю, это заговор клевретов, желающих короной завладеть!

Кощей, давно уже привыкший к Дормидонтовым выходкам, терпеливо ждал, когда государь успокоится. Но вместо этого государь заскакал по зале с удвоенной энергией.

— Ну вот, — причитал он, — я уже чувствую, как медленно крадется яд по телу! Как проникает в кости и мозги!

Только тут Кощей заметил, что царь держится за свою филейную часть, и встревожился:

— Что случилось, ваше величество? Неужели на вас так подействовал этот ужасный Шекспьер? Я говорил вам, не надо читать на ночь аглицких сочините лей. У них другой менталитет!

Дормидонт вплотную подскочил к канцлеру. Глаза его были полны слез.