Не называй меня Афродитой - Шантель Шоу

– Не желаете устриц, мадам? – спросил официант.

– Нет, благодарю вас. Я не люблю устрицы.

У менеджера отеля, который стоял рядом, от удивления вытянулось лицо.

– Но мистер де Росси заказал устрицы, потому что вы очень их любите.

– Да, любимая, – промурлыкал Лука. – Ведь ты обожаешь устрицы.

– О да, конечно, обожаю… дорогой. – Афина вспыхнула. – Ненавижу их, – пробормотала она, когда они остались вдвоем. – Это безнадежно. Как мы сумеем убедить всех, что… любим друг друга, если не знаем элементарных вещей?

– Придется нам пройти этот курс экстерном.

Лука сделал глоток вина и, заметив, что менеджер отеля по-прежнему не сводит с них любопытного взгляда, взял Афину за руку и поцеловал ее пальцы. Он почувствовал, что ее рука задрожала, и на долю секунду представил, что их брак – настоящий. После ужина они поднимутся в номер для новобрачных, он снимет с Афины платье и тонкое, как паутинка, кружевное нижнее белье, которое был не в силах забыть.

– Расскажи о себе, – предложил Лука. – О твоей сестре я знаю достаточно. До свадьбы с Кадиром она служила пилотом вертолета в королевских военно-воздушных силах, верно? А ты собиралась служить в армии?

Афина покачала головой:

– Лекси с детства отличалась смелостью и бесстрашием, а я, боюсь, нет. Лекси приемная дочь, но она больше похожа на наших родителей, чем я. Она умна, в школе была среди лучших учеников, в то время как я училась посредственно. Мама и папа – врачи и блестящие ученые, – объяснила она. – Они назвали меня в честь греческой богини мудрости и были разочарованы, когда я не смогла получить оценки, достаточные для поступления на медицинский факультет университета.

– Ты хотела стать врачом?

– Не совсем. Мне не нравилась наука, и я была безнадежна в латыни, хотя родители оплачивали дополнительные уроки.

Желудок Афины сжался в тугой узел, когда она вспомнила своего репетитора Питера Фитча. Это был седовласый человек, ровесник ее отца. Он носил серые фланелевые брюки и выглядел респектабельным – как и положено университетскому профессору.

Она не забыла, какой испытала шок, когда он набросился на нее.

– Что-то ты притихла, – заметил Лука, не понимая, почему Афина побледнела. Может, виноваты эти проклятые устрицы? – О чем ты думаешь?

– О том, что постоянно разочаровывала родителей.

– Какие предметы тебе нравились в школе?

– Я любила рисование и мечтала изучать изобразительное искусство.

– Почему же ты не стала заниматься этим?

– О, у меня весьма скромные способности. Мой папа говорил, что я зря трачу время на глупые рисунки.

Афина похоронила мечту стать иллюстратором книг и с утра до ночи зубрила химию и биологию, но все равно не получила на экзамене оценки, которые требовались для поступления на медицинский факультет.

– А как насчет тебя? – спросила она Луку, стараясь отвлечь его внимание от ее посредственных достижений. – Что заставило тебя стать дизайнером?

– Дизайн у меня в крови. Мой прадед основал «Де Росси энтерпрайзес», когда его жена пожаловалась, что не может подобрать стильные туфли к своим вечерним платьям. От туфель Раймондо перешел к сумкам и аксессуарам. Для меня было естественным заняться созданием одежды под брендом де Росси, сочетающим современное направление в моде и исключительное качество.

К несчастью, бабушка и дедушка не разделяли его убеждений. Лука вел непрекращающиеся битвы с Альберто, стремясь расширить компанию и выйти на новые рынки. Он оказался прав, и «Де Росси энтерпрайзес» вместе с «ДРД», модной маркой, которую он создал, сейчас входили в топ-список самых успешных компаний Италии.

– Родители, должно быть, гордятся твоим успехом, – сказала Афина.

– Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать лет.

– Прости.

Это было не вскользь брошенное слово. Сочувствие в ее голосе и глазах было искренним, понял Лука, встретившись с ней взглядом.

Он пожал плечами:

– Я ее практически не знал. Она постоянно носилась между Монако и Нью-Йорком. Понятно, что мне нужно было жить где-то в одном месте, чтобы ходить в школу, поэтому она сбагрила меня своим родителям, жившим на вилле де Росси.

– Не могу представить, что твои бабушка и дедушка не хотели за вами присматривать, – негромко произнесла Афина, вспоминая о наполненных счастьем визитах к бабушке и дедушке. В отличие от родителей, они принимали ее такой, какой она была, и не давили на девочку.

– Я вызывал у бабушки и деда горькие чувства, даже отторжение, – ровно проговорил Лука.

То, что он был незаконнорожденным, бастардом, служило для них постыдным напоминанием о вызывающем образе жизни дочери…

Почему ему так легко говорить с Афиной? Обычно Лука перебрасывался с женщинами парой слов о том о сем, перед тем как уложить в постель. Но Афина внимательно слушала его. Казалось, ей в самом деле интересна его жизнь. Это заставило Луку ослабить внутренние заслоны.

– Честно говоря, именно матери я обязан тем, что захотел стать дизайнером одежды. Когда я был маленьким и жил с ней, хотя за мной ухаживали главным образом няни, я часто смотрел, как она собирается перед выходом в свет. Она позволяла мне выбрать платье, туфли и аксессуары. Уже тогда я умел подбирать цвета, и мама доверяла моему мнению. – Лука вспомнил самые счастливые моменты своего детства, когда он чувствовал, что мать близка с ним. – Я гордился тем, что готовлю маму к шикарным вечеринкам. Она была очень красива.

Для маленького Луки мать была сказочной принцессой. Но однажды она бросила его и стала жить с любовником, которому мальчик мешал. Вот тогда его и отправили к родителям матери, которые сразу дали понять, что им он тоже не нужен.

Предательство матери глубоко ранило Луку. С ранних лет он усвоил, что нельзя доверять своему сердцу. Урок этот нашел подтверждение через несколько лет, когда он влюбился в Джоди. Лука думал, что их любовь вечна, но в один далеко не прекрасный день Джоди исчезла без предупреждения, как когда-то его мать, и он понял, что в любовь и в клятвы верит только дурак.

Впрочем, существовала и другая любовь – без всяких условий, – любовь отца к дочери. Джоди бросила не только его, но и их дочь, когда результаты медицинских обследований выявили страшный диагноз.

Лука стиснул зубы, подумав о своей дочери, которой, начиная с двухлетнего возраста, было отказано в нормальной жизни. Он ощутил знакомое, на грани агонии, чувство, что в болезни Розали виноват он. Врачи настаивали на том, что он не несет ответственности за это, но Лука их не слушал.

Несмотря на серьезные физические недостатки дочери, улыбка Розали согревала его сердце. Дочь стала причиной того, что он женился на женщине, которую едва знает. Лука бросил взгляд на Афину.