Эра мангуста. Том 4 - Андрей Третьяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понял, — ухмыльнулся я. — Оторвы вы мои. А как догадались?
— Что она не человек? Да она же даже в море в перчатках лазила, плюс кожа зеленоватая, а волосы? А огромные глаза, которые она не всегда контролировала, плюс рост и нереальная стройность, нечеловеческая прям. Ну, однажды я и подсмотрела, что она там прячет, под перчатками. С этого всё и началось. Поначалу даже отнекивалась, и потом стребовала обещание. В общем, вот! Лариса тоже не человек?
— А она-то с чего? — удивился я, чувствуя, как меня засасывает в сон.
Ответа я не услышал. Просто постыдно вырубился, уплыв в царствие Морфея. Надеюсь, девушка на меня не обидится.
Проснувшись, я увидел! Нет, не окружающие меня красоты, а просто тусклый свет. Светлое пятно перед глазами, и не больше, размытое и непонятное. Но это означало, что зрение возвращается. В моей ладони всё так же лежала ладошка.
— Наталь, ты бы отдохнула, я уже точно не помру, — прохрипел я. Голос ещё, оказывается, не вернулся. — Поспать тебе надо.
— Она отдыхает уже, — Надин голос приятно ласкал слух. — Она с тобой до полуночи просидела, я её сменила. Ты уже почти восстановился, сейчас ты похож не на варёный пельмень, а на варёного рака. У тебя даже глазки появились. Ты не представляешь, как мы все переволновались!
Её голос дрогнул, она явно собиралась заплакать. Я крепко сжал её ладонь и сказал:
— Мне бы попить? Сможешь организовать?
Если откровенно, пить я не хотел вообще, но девчонку нужно было отвлечь. И у меня это замечательно вышло. Я слышал, как она суетливо подорвалась в поисках воды и стакана, а потом шумно выскочила за дверь. Вот так, времени на переживания не осталось.
Вернулась она буквально через минуту, аккуратно засунув в болящие губы кончик соломинки. В стакане оказался какой-то слегка кисловатый терпкий напиток, который тёплой волной пробежал по всему телу.
— Это хорошо, что ты пить хочешь, — промурлыкала девушка. — Врачи говорят, этот напиток сильно ускорит твоё выздоровление, последняя разработка имперских алхимиков на основе твоего зелья молодости. Кстати! Ты в курсе, что его отправляли на международную выставку в Питер? Он там занял призовое место, второе вроде. Ну, это там, где принцессу убить пытались, а какой-то тип её спас, Виноградов, вроде. Слышал же?
Я судорожно попытался вспомнить. Ну да, что-то я о той выставке знал, в газете, что ли читал? И именно про покушение. Но то, что эликсир там выставлялся как экспонат, даже не слышал. По мне, у нас пока что слишком маленькие объёмы для подобных демонстраций.
— Кстати, это был единственный товар, запрещённый к экспорту! — добила меня Надежда. — И он собрал космическое количество иностранцев, недовольных этим фактом. Они собираются устраивать паломничество в Россию именно ради того, чтобы пройти курс омоложения. Но, как оказалось, товар расписан чуть ли не на год вперёд. Иносранцы с буквой «т», которая там не нужна, были просто в бешенстве!
Она хулигански хихикнула, и легко сжала мою ладонь. А я почувствовал, что опять уплываю в сон.
— Тебе надо поспать, — сквозь дрёму донёсся до меня нежный Надин голосок.
Эй, кто-то обещал не использовать на меня свои…
Додумать мне не удалось, я просто вырубился. А когда проснулся, смог полноценно разглядеть свои хоромы. Это была огромная палата больницы, с единственной койкой по центру. Вокруг высились тонны каких-то приборов, а в кресле рядом со мной дремал Антон Сергеевич, немало меня удивив.
Девушки — это понятно, я и сам от их кровати в подобном случае просто не отошёл бы! Но старик? Неужели он за меня переживает? Из-за Кречета и его репутации, или по личным мотивам? Почувствовав движение, дед вскинулся.
— Прости, прикемарил мальца, — выдал он. — Ты как, вообще? Через четыре часа итоговый турнир, рукопашка. Судя по твоему виду, ты уже готов, лучшие лекари расстарались. Как тебе удалось выжить? Это первый случай, когда человек остался живым в эпицентре «лавовой бомбардировки». Тебя уже на опыты хотят пустить сразу четыре НИИ. Страшно?
— Не особо, — ухмыльнулся я, и впервые не почувствовал боли от мимики. — Бамбук пусть курят, ещё я мышкой подопытной не был! А выжил, спасибо урокам наших новых друзей. И то, еле справился, сам видишь. Меня тут со сваренным пельменем сравнивали, и сказали, что он приятнее выглядит. Ну, во всяком случае, аппетитнее. И вкуснее. Сколько я здесь?
— Ну, уже четырнадцать часов прошли, даже больше, — ухмыльнулся старый. — Я же говорю, четыре часа до финала. А то, что ты там будешь — абсолютно точно. Все в полном а*уе, что вы выжили, но это я уже вроде говорил. И ты в финале. Кстати, как и Мышкин! Готов надрать ему задницу?
— Готов, — устало улыбнулся я. — Я ещё пару часиков на массу надавлю?
— Да хоть три! Но не больше, финал, штука важная, сам понимаешь.
И опять я практически моментально уснул. А проснулся абсолютно свежим и сильным. Казалось, что по движению руки могу свернуть гору! Энергия бурлила через край, знатно меня подлечили, поклон лекарям и как это… респект и уважуха, во! Я действительно начал напрочь забывать сленг прошлого мира.
Распрямлённой пружиной слетел с кровати и удивился силе и энергии. Так можно и на бокс сходить повоевать, ага! В этот момент в комнату вошла… Да что же такое, сто раз обещал себе узнать, как сделать память нормальной! Точно, Алина! Девушка-медсестричка, которой я когда-то приглянулся, и которая меня почти вежливо послала с продолжением. Но она же была в госпитале в Адлере?!! Какого, простите, хрена, она делает здесь?
— Привет, — удивлённо сказал я. — Ты как сюда попала?
— Так от академии на усиление медицины приехала, — мило улыбнулась девушка. — От каждой академии присылают одного лекаря и одну сестру милосердия.
— А… понял! Могу выписываться? — поинтересовался я, оглядываясь в поисках одежды.
Девушка подошла, провела руками вдоль моей груди и пошла к шкафу. Достав халат, вручила его мне со словами:
— Прости, от твоего смешного костюма почти ничего не осталось, мы его утилизировали, так что вот. Грозный старик, что приходил к тебе, обещал принести новую одежду. Можешь подождать его здесь, можешь в холле. А можешь ополоснуться, хотя тебя вымыли. За той дверкой душ.
Я накинул халат и отправился помыться. Посвежевший и довольный, вышел в холл. Там обнаружились даже на вид удобные пузатые диваны и кресла, расставленные вокруг небольших столиков. Я сел в ближайшее кресло и взял забытую кем-то газету.
На первой же полосе большим шрифтом репортёр Александр Gauzs докладывал, что в Питере появились крутые фальшивомонетчики, причём иностранцы. Чуть ниже была статейка про аресты, прошедшие по всей Казани, ну это я и так знаю. А больше взгляд ни за что не зацепился.
Стоило мне отложить газету, как в соседнее кресло тяжело сел Антон Сергеевич и протянул мне пакет.
— С возвращением, Андрей, — добродушно прогудел он. — Вот, переодевайся, и пойдём позавтракать, через два часа ты должен быть на трибуне! Если не передумал победить, конечно.
— Не передумал, — ответил я максимально серьёзно. — Только вот я же второй бой слил, получается. Так что шансов у меня, скажем прямо, теперь немного.
— Нет, тебе победу присудили все члены жюри единогласно. Мало сам выжил, ещё и придурка этого спас, с ним сейчас мозголомы работают.
В столовой к нам присоединились Надежда, Наталья и Олег. Последнего очень интересовало, как мне удалось выжить, поскольку ранее считалось, что это просто невозможно. А я виновато разводил руками, ссылаясь на аффект и каменный щит в паре с водяным. Судя по глазам княжича, я его не убедил.
Вскоре к нашей компании подошла наша куратор и сказала, что через десять минут выход на трибуну участников. На этот раз наша трибуна выглядела пустой, сотня бойцов терялись на её фоне. Зазвучал гимн, и мы все встали.
— Сегодня у нас заключительный день соревнований! — разнеслось над амфитеатром. — Но прежде, чем мы начнём, поприветствуйте нашего императора, Петра Алексеевича Кречета и его сына Александра Петровича!
Раздался шквал звуков, трибуны бурно приветствовали Кречетов. А сами они поднялись на правительственную трибуну. Через десять минут Пётр Алексеевич поднял руку, призывая к тишине. Не сразу, но люди угомонились.
— Я приветствую всех участников, зрителей и организаторов этого великолепного праздника! — прокатился его
