Английские юмористы XVIII в. - Уильям Теккерей

К сожалению, почти все собравшиеся здесь должны верить на слово, какой Стиль был чудесный, и, разумеется, не могут с ним познакомиться. Дело не в том, что Стиль был хуже своего времени; напротив, он был гораздо лучше, правдивее и мужественнее большинства своих современников. Но в том обществе творились такие дела и звучали такие разговоры, которые заставили бы вас содрогнуться. Что почувствовал бы в наше время воспитанный юноша, если бы увидел на балу, как юная особа, предмет его нежных чувств, достает табакерку и отправляет в нос понюшку; или если бы за обедом, сидя рядом с кавалером, она нарочно сунула в рот нож? Если бы она перерезала этим ножом глотку своей матери, матушка едва ли была бы более скандализована. Я говорю об этих особенностях минувших времен в оправдание своего любимца Стиля, который был не хуже, а нередко много деликатнее своих ближних.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Эту историю нередко рассказывают о нашем актере Риче.

2

Он был отпрыском младшей ветви йоркширских Свифтов. Его дед, достопочтенный Томас Свифт, викарий Гудрича, в графстве Херифордшир, пострадал во времена Карла I за свою преданность королю. Этот Свифт женился на Элизабет Драйден, родственнице поэта. Сэр Вальтер Скотт, со свойственной ему в подобных делах скрупулезностью, прослеживает родственные связи между двумя знаменитостями. Свифт был «сыном троюродного брата Драйдена». И кроме того, Свифт был врагом Драйденовой славы. См. «Битву книг»: «Больше всего раздоров было среди конницы, – пишет он о новых авторах, – так как там каждый рядовой лез в командиры от Тассо и Мильтона до Драйдена и Уитерса».

И в стихотворении «Рапсодия» он советует рифмоплету:

Все предисловья Драйдена прочтиОни у нашей критики в чести,Притом, что цель поэта всем ясна:У книги повышается цена.

«Племянник Свифт, ты никогда не станешь поэтом», – сказал Драйден своему родственнику, и Свифт, который никогда не забывал таких вещей, крепко запомнил это.

3

В семье ее звали «мисс Хетти», и черты ее лица, манера одеваться и отношение к ней сэра Уильяма – все недвусмысленно свидетельствовало о ее происхождении. Сэр Уильям отказал ей в завещании тысячу фунтов.

4

Иногда, в периоды умопомрачения, он расхаживал по дому много часов подряд; иногда вдруг застывал в оцепенении. Порой, казалось, его рассудок, теплившийся под непроницаемым покровом мрака, мучительно стремился выбиться на поверхность и заявить о себе. Однажды упавшее трюмо чуть не размозжило ему голову. Он сказал: «Как жаль, что мимо!» В другой раз он повторял медленно и неоднократно: «Я есмь сущий». Последнее, что он написал, была эпиграмма по случаю постройки склада для оружия и припасов, который ему показали, когда он вышел на улицу во время болезни:

Здесь мысль ирландская видна,Ирландца я узнал:Когда проиграна война,Он строит арсенал.

5

Кроме этих знаменитых книг Скотта и Джонсона есть еще пухлая «Биография», написанная Томасом Шериданом (которого д-р Джонсон называл «Шерри»), отцом Ричарда Бринсли и сыном добрейшего, умнейшего ирландца, д-ра Шеридана, близкого друга Свифта, который потерял место священника при дворе, так как опрометчиво выбрал в день тезоименитства короля текст для проповеди: «Довлеет дневи злоба его»! Не говоря о мелких книжках, есть еще «Заметки о жизни и сочинениях Джонатана Свифта», принадлежащие перу человека из высшего общества, достойнейшего графа Оррери. Говорят, его светлость мечтал о литературной славе главным образом потому, что желал вознаградить себя за пренебрежение, с которым отнесся к нему отец, не завещав ему свою библиотеку. Боюсь, что чернила, которыми он пытался смыть этот позор, сделали пятно лишь еще более заметным. Тем не менее он был знаком со Свифтом и переписывался с людьми, его знавшими. Его книга (изданная в 1751 году) вызвала множество споров и послужила поводом к написанию, среди прочих брошюр, «Замечаний по поводу «Заметок лорда Оррери и т. д.» д-ра Делани.

6

Книга д-ра Уайлда была написана после эксгумации останков Свифта и Стеллы в 1835 году, когда в Дублине, в соборе св. Патрика, велись какие-то работы и представилась возможность исследовать эти останки. С удивлением узнаешь, что их черепа «передавались из дома в дом» и вызвали интерес у людей, не имеющих никакого отношения к делу. Поверите ли, гортань Свифта кто-то попросту украл! Френологи, после своих исследований, были невысокого мнения об его умственных способностях.

Д-р Уайлд проследил симптомы болезни Свифта, время от времени проявлявшиеся в его сочинениях. Кроме того, он отметил, что череп обнаруживает следы «болезненной работы» мозга в течение жизни – такие следы могла оставить возрастающая тенденция к «умственному застою».

7

Он (д-р Джонсон), казалось, питал безотчетную неприязнь к Свифту; однажды я решился спросить, не оскорбил ли чем-нибудь Свифт его лично, и получил отрицательный ответ». – Восуэлл, «Путешествие на Гибриды», I

8

Конечно, немногие отваживались на такой эксперимент, но их успех мог обнадежить других. Один человек решился спросить великого настоятеля, не его ли дядя Годвин дал ему образование. Свифт, который терпеть не мог разговоров на эту тему и вообще мало интересовался своими родственниками, ответил сурово: «Да, он дрессировал меня, как собаку». «В таком случае, сэр, воскликнул его собеседник, стукнув кулаком по столу, – собака не в пример благодарнее вас!»

Бывали и другие случаи, когда смелый выпад заставлял Свифта прикусить язык, хотя ему уже стали поклоняться в Ирландии чуть ли не как королю. Но однажды он оказался в более серьезной опасности; эту забавную историю стоит сейчас рассказать. Он подверг нещадному бичеванию известного дублинского стряпчего мистера Беттсуорта, написав на него эпиграмму.

Говорят, адвокат этот поклялся его убить. Он явился к настоятелю собора на дом. Тот осведомился, кто он такой. «Сэр, я стряпчий Беттсуорт!»

– Простите, какие же блюда вы стряпаете?

На сей раз настоятеля спасли добровольные защитники.

9

«Но, милый мой Гамильтон, не стану скрывать от тебя свои чувства. Мне очень хочется верить, что характер моего друга Свифта заставит его английских друзей с соблюдением всех приличий спровадить его подальше. Его дух, если называть вещи своими именами, всегда был попросту нестерпим. От этого гения порой не знаешь, чего ждать. Он чаще принимал тон покровителя, нежели друга. Он предпочитал приказывать, а не советовать». – Оррери.

10

«…хотя это известно только со слов миссис Пилкингтон, но люди, заслуживающие доверия, подтверждают, что во время своего последнего пребывания в Лондоне он поехал обедать к графу Берлингтонскому, который незадолго перед тем женился. Граф, желая, как полагают, немного развлечься, не представил его своей супруге и даже не назвал его имени. После обеда настоятель сказал: «Леди Берлингтон, говорят, вы превосходно поете; спойте мне что-нибудь». Графине эта просьба сделать ему удовольствие, выраженная в столь бесцеремонной форме, была неприятна, и она решительно отказалась. Тогда Свифт заявил, что все равно заставит ее петь. «Право, сударыня, кажется, вы принимаете меня за одного из ваших бедных английских священников, которые проповедуют оборванцам. Извольте петь, когда я вас прошу». Поскольку граф при этом только рассмеялся, его жена от досады разразилась слезами и ушла. А когда Свифт снова встретился с ней, то первым делом любезно осведомился: «Скажите, сударыня, вы все такая же гордая и злая, как в то время, когда мы в последний раз виделись?» Она ответила добродушно: «Нет, достопочтенный настоятель, если хотите, я вам спою». И с тех пор он питал к ней глубочайшее почтение». – Скотт, «Биография».

«…в его манере разговаривать не было и тени тщеславия. Возможно, он, по его собственному выражению, был слишком горд для тщеславия. Когда он бывал вежлив, вежливость эта оказывалась неподдельной. В дружбе он всегда сохранял постоянство и искренность. Точно также он относился и к врагам». – Оррери.

11

«Я достойно выгляжу лишь при дворе, где нарочно отворачиваюсь от лорда и заговариваю с самым ничтожным из моих знакомых». – «Дневник для Стеллы».