Барбизон. В отеле только девушки - Паулина Брен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но одним из худших аспектов модельного ремесла был жар от фотографических прожекторов. Во время съемок приходилось бороться с обильной испариной и желанием свалиться в обморок. Селеста научилась у других моделей облокачиваться на тонкую металлическую подставку, выдаваемую фотографами, и отчаянно жевала резинку «Бичис», которую всегда носила с собой, чтобы победить дурноту. В среднем Селеста работала три-четыре часа в день, но за заказы нужно было еще побороться. Заправляли процессом две усталые молодые женщины средней наружности: на них приходилось двадцать три модели и здоровенное расписание съемок, висевшее позади них на стене. Кого-то из моделей Пауэрса снимали только ради лица и никогда не ниже шеи, но у Селесты была хорошая фигура, что доказывало ее портфолио в кожаном переплете, на обложке которого были пропечатаны ее фамилия и фамилия мистера Пауэрса. Платья она носила 12 размера (сейчас это будет 42–44), шляпки – 22-го, туфли размера 37,5, чулки десятого и перчатки – седьмого. Все это соответствовало обхвату бедер 86, талии 61, обхвату груди 86, росту 173 сантиметра и весу 52 килограмма. Словом, была живой, ходячей куклой Барби до того, как ее придумали.
Когда приходил заказ, ассистентки агентства искали в расписании, кто из моделей подойдет. Самые паршивые заказы, по мнению Селесты, маркировались «ЕПП». Что означало «если погода позволит», и порой этой самой погоды приходилось ждать дней десять, а за время ожидания получить другие заказы было нельзя.
Два года Селеста проработала за пять долларов за полтора часа, а потом подняла ставку и стала брать пять долларов за час. Сами модели решали, поднимать ли им цену, если видели, что клиент готов выложить больше; из четырехсот моделей Пауэрса только двадцать получали по десять долларов в час, и Селеста, будучи реалисткой, сомневалась, что сможет попасть в их число.
Но у Селесты были талант и способности причесаться и накраситься так, чтобы выглядеть на возраст от восемнадцати до тридцати пяти. Однажды ей пришлось сыграть «любящую мать, которая дает печенье довольно крупному ребенку», хотя работать с маленькими моделями она не любила – они часто вели себя отвратительно; раз она даже шлепнула ребенка, пока его мать смотрела в сторону. За так называемые неприятные заказы платили двойную цену; такие заказы предполагали рекламу крема для депиляции или дезодоранта, и сниматься нужно было в купальном костюме, бюстгальтере или сорочке с панталонами. Самым неприятным из «неприятных» заказов Селесты был тот, в котором ей пришлось обмазаться колменовской горчицей; после чего рекламная кампания, обещавшая здоровье кое-каким мышцам, была свернута. Селеста совершенно точно была работающей женщиной в не меньшей степени, чем «девушки Гиббс», каким бы разным их труд ни казался на первый взгляд. Но и те и другие зарабатывали себе на жизнь профессиями, которые в эпоху Великой депрессии считались «женскими».
* * *
Именно контингент постоялиц «Барбизона» 1930-х – женщины, готовые и стремящиеся работать, пусть и на поприще, считавшемся не только «женственным», но исключительно женским, – и закрепил за отелем репутацию «посадочной полосы» для молодых, красивых и целеустремленных. В 1938 году Катрин Скола, плодовитая сценаристка, на две недели сняла номер в «Барбизоне»: проживание и расходы оплачивала кинокомпания «XX век Фокс» [48]. Ей поручили наблюдать, запоминать и потом описать впечатления в сценарии фильма. Она впитывала атмосферу «большого и красивого светского монастыря», по выражению колумнистки «Вашингтон пост» Элис Хьюз; богато декорированный вестибюль отеля был полон молодыми людьми такого вида, «будто штатный детектив вот-вот вытолкает их на улицу пинком под зад, обтянутый лучшими брюками цвета сливочного мороженого. И девушки почти все как на подбор. Модели, манекенщицы и всякие такие». Именно на жизнь моделей Скола и будет делать упор. Написанный сценарий она предполагала назвать «Отель для женщин». Режиссер, Генри Батофф, нанял Эльзу Максвелл, знаменитую устроительницу вечеринок в «Уолдорф – Астории»: сначала техническим консультантом для одной из сцен в фильме, но потом стал настаивать, чтобы она и Скола вместе работали над сценарием.
Эльза Максвелл – чисто американское явление, нетипичная история успеха. Развивать способности организатора праздников она начала еще в двенадцать лет, когда ей сказали, что она слишком бедна, чтобы быть приглашенной на день рождения подруги. Росла Эльза – росли и организованные ею вечеринки; благодаря ей появилась новая профессия – организатор праздников; ее мероприятия гремели на всю округу. Вечеринки для богатых и знаменитых [49] прославили венецианский Лидо; потом Эльзу наняли в Монако, и результат был тем же, а в Париже организованная ею «охота за сокровищами» произвела фурор. Отнюдь не привлекательной внешности, одетая, как замечала «Нью-Йорк Таймс», «в подобие мужской униформы», но с такой репутацией, что, когда в 1931 году, в разгар Великой депрессии, Эльза вернулась в Штаты, ей были готовы бесплатно дать хороший номер только за то, чтобы она привлекала в отель клиентов, а за организацию их досуга еще и доплачивать. Под ее руководством фильм Катрин Скола внезапно был переименован в «Отель для женщин Эльзы Максвелл».
Протянутая Эльзой рука помощи была довольно тяжелой. Героиня фильма, Марша Бромли [50], приезжает в «Шеррингтон» (вымышленный аналог «Барбизона») из Сиракуз, штат Нью-Йорк. Она намерена выйти замуж за архитектора Джеффа. Но за ужином в тот вечер он говорит, что ему нужно подумать о карьере, а значит, ему пока не нужны обязательства и уж точно – брак. Марша возвращается в отель для женщин, собираясь отбыть домой, и в коридоре встречает соседок, моделей старше себя. Поскольку на следующий день поездов до Сиракуз нет, она соглашается сходить на «двойное свидание» с двумя миллионерами за компанию с одной из соседок. В клубе «Пеликан» (под которым подразумевался, конечно, знаменитый клуб «Аист») ее предсказуемо заметил уже
