Черные флаги - Януш Майснер

- Мне кажется, понимаю, - ответил Толоса. - Хотел бы только сказать вам...

На миг умолк. Наморщил брови, вертикальная складка перерезала его гладкий белый лоб, жилки на висках напряглись. Опустил глаза, словно не в состоянии найти нужные слова.

Что он мог сказать этому необычному авантюристу, который даровал ему больше, чем он, вельможа из вельмож, мог даровать тому? Знал, что Мартен делает это не из боязни мести или в ожидании награды, и даже не для того, чтобы застраховаться на будущее, добившись его симпатии и протекции на случай каких-то недоразумений. Нет, он не требовал ничего, даже благодарности. Ничем нельзя было отплатить ему за эту милость, и вместе с тем её нельзя было отвергнуть. Что за унижение!

Взглянул на Мартена, который, казалось, терпеливо и даже с некоторым любопытством ожидал завершения начатой фразы. Взгляды их скрестились словно шпаги противников в поединке. Но гордый старец знал, что поединок этот проиграет. Был вне себя. Лицо его покрылось слабым румянцем.

- Благодарю, - хрипло выдавил он. - Благодарю от имени моей дочери. Будь я тут один, предпочел бы смерть, чем...

- Ваше превосходительство забывает, что и в таком случае право решать принадлежало бы мне, - прервал его Мартен. - Что же касается сеньоры де Визелла, то полагаю, что благодарите вы меня вопреки всякому её желанию. Она бы предпочла утопить меня хоть в ложке воды на прощание, хоть я и не причинил ей никаких обид.

И небрежным жестом словно отодвинул в сторону этот несущественный вопрос.

- Прошу вас только об одном, - с нажимом продолжал он. - О сохранении полной тишины по дороге на берег. Я отправляю вас со своими людьми и хочу, чтобы они вернулись целы и невредимы. И только.

Слегка поклонившись, вышел. Минуя узкий коридор, казалось, слышал голос Франчески, произносящий его имя, но не остановился и даже не повернул головы.

Войдя в свою каюту, прошелся взад-вперед, остановившись у окна, откуда мог окинуть взглядом всю палубу и весь морской простор до самого горизонта.

Пространство это теперь не превышало двух миль. Замыкали его черные, обветренные скалы да Рока с голой, поблескивавшей в лунном свете скалой Ойрас. Берег выглядел неприступно и дико, но Бельмон, который хорошо знал эти места, утверждал, что там есть удобное место для высадки, а поблизости-две рыбацких деревушки. Он даже набросал план дороги, ведущей к одной из них, и вручил его португальскому боцману с"Кастро верде", которой должен был служить проводником. Оттуда в Лиссабон уже можно было без проблем попасть за несколько часов, едучи на ослах или даже в запряженной мулом повозке.

Бельмон, кстати, не советовал Мартену подходить к берегу так близко от Лиссабона. Португальские и испанские корабли днем патрулировали прибрежные воды, охраняя от возможных десантов корсаров дороги, ведущие в столицу, и гоняясь за контрабандистами, ночь же пережидали, укрывшись в бухтах. Но Мартен уперся, что высадит своих пленников именно тут.

Хотел подойти к берегу так близко, чтоб держать его под прицелом пушек"Зефира" и в случае надобности открыть прицельный огонь по любому нападавшему, который осмелится их атаковать. Правда, отдавал себе отчет, что если подойдет так близко, то под завесой скал потеряет северо-восточный ветер и попадет в ловушку. Значит нужно было хорошо рассчитать поворот в нужном месте, а для этого он должен был в эти минуты находиться на палубе, а не в своей каюте.

Но он все тянул. Встретившись с сеньором де Толоса, надеялся увидеть и его дочь и-быть может-еще раз увидеть её улыбку-ту, какой когда-то улыбалась ему Эльза Ленген.

Но его ожидало разочарование: Франческа все время оставалась в соседней каюте, отделенной тяжелой бархатной портьерой. И показываться не собиралась. Предпочла не видеть его. Он конечно ошибался, когда вдруг решил, что она произнесла его имя.

И тут оно прозвучало прямо за его спиной. Вздрогнув, обернулся-она стояла рядом! И улыбалась! Улыбалась именно так, как он представлял себе!

Ян был так поражен и растерян, что не мог сказать ни слова и вначале не понял, что говорят ему. Только потом смысл её слов начал проникать в его сознание. Смысл...и тон, которым эти слова были сказаны.

Понял, что она благодарит его за благородство и бескорыстность, - но таким образом, как благодарят конюха за хорошее содержание карет и лошадей, или повара-за удачный обед.

Да, она была уверена в себе и горда, хоть при этом и любезна, и явно хотела дать ему понять, что принимает во внимание его добрую волю и готова забыть о разбойном нападении на"Кастро верде". Зашла даже так далеко, что пообещала уговорить своего мужа, губернатора Явы, чтобы Мартена приняли на службу, причем "Зефир"был бы предназначен исключительно для услуг супругов де Визелла.

Мартен отупело уставился на нее. Ярость, гнев, оскорбленная гордость забурлили в нем. Но последнее обещание показалось ему столь забавным, что внезапно вызвало настоящий пароксизм смеха. Он смеялся все громче и громче, хлопая руками по бедрам и топая ногами, пока, наконец, согнувшись пополам, не схватился за живот, словно внутренности лопались от избытка веселья.

Сеньора де Визелла перепуганно уставилась на него, не понимая, что произошло. Ей пришло вдруг в голову, что он сошел с ума, и перепугавшись ещё больше, шаг за шагом начала отступать к дверям. Но он вдруг наконец успокоился и, сдерживая новый приступ хохота, сумел выдавить срывающимся голосом:

- Соизвольте, мадам, присесть и...и теперь выслушать меня.

Придвинув ей кресло, оперся руками о стол и заговорил, переведя дух.

- Вы ошиблись. И ошибка эта была столь забавна, что...Приношу мои извинения: просто не мог удержаться. Вы ошиблись, принимая меня, Яна Мартена, вольного корсара, за кого-то совершенно иного. Я ведь тоже ошибался. Мне казалось, что вы похожи на одну девушку...Но это оказалось заблуждением. Я буду невежлив, но откровенен. Я-то думал, что у вас достанет ума в вашей хорошенькой головке и чувства в сердце,, чтоб понять мое поведение. Но и тут, и там, видимо, пусто. Так что-как вы поняли-в слуги я не гожусь.

Он умолк и уставился в окно. Хотел высказать ещё что-то, что задело бы её, ранило до глубины души. Подумал, что должна благодарить своего мужа, от которого забеременела, иначе...Иначе он, Ян Мартен, взял бы это на себя. Спала бы с ним все ночи, проведенные на "Зефире", и никто б её согласия не спрашивал. Только на это она и годна-больше ни на что!

Но то, что увидел он, на миг обернувшись, удержало его от лишних слов. Черные скалы да Рока вздымались из моря, заслоняя горизонт, и"Зефир"летел к ним как на крыльях, скользя по ласковой волне.

- А теперь идите к отцу, - торопливо бросил он. - Выходите на палубу. Сейчас будем спускать шлюпку!

И выбросив её из головы, выбежал из каюты, став рядом с Бельмоном, который напряженно вглядывался в гигантские береговые скалы. Базальтовая стена бросала на воду тень, и нос корабля уже погрузился в нее, казалось, влекомый неведомой силой.

- Круче к ветру? - спросил Бельмон почти шепотом.

- Еще круче! - подтвердил Мартен.

Поцеха беспокойно оглянулся на них.

- Так держать! - громко повторил Мартен.

- Есть так держать, - буркнул Поцеха.

Мартен вызвал плотника и Штауфля, и когда те показались внизу на шкафуте, спросил, все ли готово.

- Да, - подтвердил Ворст, тараща единственный глаз. - Все на палубе. Шлюпка висит на блоках.

- Нужно её спустить, когда корабль снизит скорость на повороте, еще прежде, чем ляжем в дрейф, - сказал Мартен, глядя сверху на его физиономию, покрытую рубцами и рябую от оспы.

Ворст кивнул, переступил с ноги на ногу и толкнул локтем Штауфля.

- Ну, что там? - спросил Мартен.

- Да девчонка, - буркнул парусный мастер. - Не хочет садиться в шлюпку. Говорит, что останется здесь.

Мартен щелкнул пальцами.

- А, черт! - выругался он.

Снова глянул на берег и заколебался. Вершина скалы Ойрас, казалось, нависала над мачтами"Зефира"; становилась все ближе, казалось так близко, что с марса фок-мачты можно было коснуться её рукой, протянутой в темноту. А корабль все плыл вперед, подгоняемый слабеющим ветром, который наполнял паруса ласковым дуновением.

"- Успею,"-решил Мартен.

- Приготовься к развороту, - велел он Бельмону.

Сам сбежал по трапу на палубу к шлюпке, уже вывешенной на развернутых внутрь шлюпбалках, так чтобы в любой момент можно было вывалить их за борт и спустить лодку на воду. Двое португальских матросов и сеньор де Толоса с Франческой сидели уже на банках. За ними разместили багаж и кофры сеньоры де Визелла. Ее горничная Хуана стояла в стороне, спрятав лицо в ладонях, хотя это совсем не мешало ей видеть, что происходит вокруг, ибо только Мартен приблизился, ухватилась за его руку.

- Querido! - услышал он страстный шепот. - Позволь мне остаться! Я боюсь...

- Тебе нечего бояться, - отрезал он. - Я ничего тебе не обещал и ни о чем не просил. Сама пришла ко мне. Но теперь должна уйти с ними. Ты же говорила, что тебя ждет жених...