Алхимик с боевым дипломом - Ирина Сыромятникова

– Возможность прожить две, три, четыре жизни. Осознать то, до чего ты никогда не дошел бы самостоятельно: ощущения, образы, идеи. Приобрести таланты, которыми не был наделен от рождения. Ты знаешь… – Щеки некроманта смущенно порозовели. Или у меня уже глюки пошли? – Это опьяняет сильнее всякого вина. Но именно поэтому невозможно поднять зомби в полной памяти и сознании, действуя в одиночку. Вобрав в себя человека целиком, ты, скорее всего, перестанешь существовать сам.

Чарак замолчал, то ли выдохся, то ли давал мне возможность обдумать сказанное. Странности последнего времени приобретали пугающий смысл. Вот так сойдешь с ума, никто и не заметит. Нет, заметит – вон Шорох тянет руку, типа, «не бойся, я с тобой».

– Не беспокойся, – решил приободрить меня учитель, – есть какой-то предел сложности, которым можно управлять просто за счет внутренних резервов. Для всего, что больше, существует Магический Круг – двенадцать адептов, действующих вместе, способны воссоздать полную реплику покойного. Пожалуй, некромантия – единственная черная дисциплина, безусловно требующая коллективной работы.

Меня поразила внезапная догадка:

– Значит, им не хватает…

– Угу, – сокрушенно кивнул Чарак, – а я уже староват для таких экзерсисов.

Маг, проживший четыреста лет, имеет полное право ссылаться на возраст.

– А кого будут поднимать? – не удержался я.

– Без понятия, – пожал плечами некромант, – скоро сам узнаешь. Но прежде мы должны подробно пройтись по всем типам плетений и отдельно остановиться на их сопряжении. Я не знаю, кем именно тебе предстоит быть в Круге.

Таким образом, сомнительные практики все же имели место, а излишнее добродушие представляло собой сорт умопомешательства. Подумав, я решил не пускать дело на самотек и не дожидаться, когда у меня появится два-три свободных дня для избавления от последствий некромантии. Надо действовать резко! Например, вдвое увеличить время медитации, добавить физические нагрузки (это меня тренер по борьбе научил) и побольше общаться со знакомыми. Почему нет? До конца занятий в университете оставалось меньше месяца, практически все зачеты были сданы, а работа по алхимии так вообще уже отправлена на рецензию. Золотая студенческая пора уходила в небытие, и, хотя она была для меня неласковой, я уже начинал испытывать ностальгию. К тому же Четвертушку выписали из больницы (он так и не признался за что), на прощание ему тоже велели общаться, но Сэм, понятное дело, слинял, а старая тусовка шарахалась от Рона как от прокаженного: все опасались, что внимание Искусников переметнется на них.

– Том, ты не представляешь, как здорово иметь среди знакомых черного! – искренне умилялся Четвертушка. – Вы совершенно непрошибаемая публика. Хоть что-то есть незыблемое в жизни!

– Просто я трезво оцениваю возможности белых психопатов. – Отношение Рона мне льстило. – Единственный их ресурс – неожиданность. Именно поэтому я практически перестал пить.

Четвертушка мрачно кивнул:

– Испоганили весь кайф, собаки! Мать меня тоже запрягла от алкоголизма лечиться. Прикинь к кому?

Я насмешливым фырчанием прокомментировал возможные последствия такого «лечения».

– Как жить? Кому верить?! – Четвертушка с трагическим видом опрокинул в себя остатки пива. – Вот что значит «темное время»!

– Время как время, – не согласился я.

– Угу, – он заговорщицки подвинулся ближе, – это мы здесь тихо сидим, а в восточных областях, прямо скажем, хреновато. Дядька говорил, что в правительстве выявились злоупотребления: какой-то деятель умудрился сократить тамошнюю очистку на фиг. Теперь народ оттуда прет со страшной силой (кому охота гулей целовать!), а каштадарцы угрожают ввести «ограниченный контингент», если мы не наведем там порядок.

– Пусть с этим столичные дяди разбираются – им за это деньги платят. А воевать с каштадарцами стенка на стенку сейчас никто не будет – времена не те.

– Тебе легко говорить, – усмехнулся Рон, – ты сам себе надзор, алхимическая поддержка и Гвардия Арака. Хорошо!

– Как сказать. Я еще два года фонду Роланда должен.

И это обстоятельство здорово портило мне настроение. Обычно фонд шел навстречу стипендиатам и соглашался на возмещение положенной отработки деньгами, но мне на это рассчитывать не приходилось. Пара вечеров таких размышлений, и некромантическое благодушие вообще перестало на меня действовать. Результат не заставил себя ждать.

Полигон. Воскресенье. Птички поют (они еще не поняли, кто появился).

Только теперь я осознал всю глубинную мерзость происходящего: два взрослых, хорошо обученных боевых мага пинают бедного меня, как мячик, и называют это обучением. Где мой яд?!! Но аэрозоль опять остался дома (последний раз, точно говорю!), и отбиться от наставников мне было нечем. Зато острота ощущений возросла вдвое. Черные не испытывают страха, этого омерзительного ощущения, по слухам, парализующего способность сопротивляться и превращающего мышцы в кисель, но шкурку свою нежно любят. В присутствии сразу двух сильных противников боевой задор упорно не рождался (вероятно, они это учли), а желания совершать мучительное самоубийство у меня не было. Ощущение как у оплеванного.

Темой занятия были амулеты. То есть как раз у меня-то их и не было, моей задачей было определить, когда обычные плетения сменятся усиленной артефактом атакой, и выставить специализированный щит. В случае неудачи (а с первого раза такие вещи редко получаются) меня ожидал несмертельный, но очень неприятный эффект: заклятие на амулет Сатал определенно накладывал сам, и целило оно куда-то ниже пояса. Мстительная сволочь!

Знал бы он, чем это кончится…

Уловив, к чему идет дело, я обозлился и таки внес новшество в боевую магию – сформировал двухслойный щит: первый, более слабый слой пассивно принимал на себя удар враждебной магии и рвался, убеждая противника в успехе, но уж второй-то работал на отражение, причем в такой момент, когда атакующий этого совсем не ожидал. Каюсь, я не задумывался, чем чреваты подобные шуточки, и искренне не сознавал уровня создаваемого мной проклятия – навстречу учителю метнулась хитроумная ловушка, достойная магистра магии.

И Сатал оплошал, помедлил с высвобождением плетения буквально на один миг (наверное, боялся всерьез меня покалечить), но этого было достаточно: гибнущее проклятие породило откат, ринувшийся назад по линиям Силы, целя в своего создателя. Я начал действовать рефлекторно еще прежде, чем понял умом, что происходит. Ядовито-зеленые искры сплясали танец с фиолетовыми сполохами, и накопленная плетением энергия разрядилась красивой ветвистой молнией. И как завершающий аккорд – окружающая река подернулась легким туманом. Вот почему полигон находится на намывном острове: песок вроде сухой, но вода всего лишь в тридцати сантиметрах под ногами.