Нечаянный тамплиер - Августин Ангелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Капеллан, первым делом, спросил девочку:
— Можешь ли ты теперь говорить, дитя мое?
Григорий удивился произошедшей перемене, когда эта малышка, еще вчера так похожая на безумного загнанного зверька, кивнула и тихо произнесла:
— Я Адельгейда, дочь барона Альбрехта фон Баренбергера.
Капеллан сказал:
— Я капеллан Годфруа Шабо, а рядом со мной Грегор Рокбюрн, который притащил тебя в наш лагерь. Мы братья ордена бедных рыцарей Христа и храма Соломона. И мы рады, что ты ожила, Адельгейда. Вчера я еще не знал, поможет ли мое лечение, но сегодня вижу, что оно помогло. Спасибо Господу нашему!
— Я плохо говорить ваш язык, — призналась девочка.
— Это ничего. Я знаю и немецкий, — сказал капеллан.
— Мои родители погибли. А я чудом сбежала от сарацин. Мне нужна служанка, я хочу, чтобы она меня вымыла, причесала и переодела, — поведала Адельгейда капеллану уже по-немецки.
Старик посмотрел на нее добрыми глазами и сказал правду:
— Дитя мое, здесь у нас только мужчины. Это военный лагерь. Мы можем обеспечить тебя водой, едой и охраной до тех пор, пока ты остаешься в этой палатке, но внутри нее тебе придется заботиться о себе самой. Разгуливать по нашему лагерю девочкам запрещается.
— Эй, что это у вас тут за милашка? — спросил один из рыцарей, приехавший с графом, высокий и краснощекий шатен, который проходил мимо.
В отличие от тамплиеров, все рыцари в графском отряде были гладко выбриты. Многие оруженосцы знали еще и ремесло цирюльника и регулярно заботились о внешности собственных начальников. Выбритость и ухоженность в эти времена подчеркивала высокий социальный статус. Братья ордена, напротив, все носили бороды, время от времени подстригая их кинжалом. Когда длина бороды делалась слишком большой и начинала мешать в бою, они ее просто отчекрыживали острым клинком. То же самое делали и с волосами. Потому бороденки и волосенки у большинства в отряде выглядели кривовато. Григорий Родимцев вчера уже наблюдал, как один из пожилых братьев-рыцарей укорачивал себе прическу и бороду таким нехитрым способом. К счастью, у молодых рыцарей бороды росли не столь быстро. У Тобиаса вместо бороды на щеках и подбородке и вовсе имелся пока лишь лохматенький рыжий пушок, который выглядел очень смешно. У самого Грегора борода имелась, но она была короткой и редкой. Что никак ему не мешало.
Любопытный выбритый рыцарь лет тридцати шагнул в сторону палатки. Но капеллан решительно перегородил дорогу ему со словами:
— Здесь под охраной нашего ордена содержится сирота, спасенная от сарацин. И тревожить эту сироту запрещается.
Графский рыцарь недовольно выпятил подбородок и проговорил в лицо старику:
— Что это вы тут такое развели? Какой разврат! Это же надо, тамплиеры теперь держат в своих палатках молоденьких девчонок для утех. Обязательно расскажу вашему командору.
— Эй, отвечай за свои слова, как тебя там? Думай, что говоришь! Ты же оскорбляешь не только весь наш орден, но и несчастную сироту, которая, между прочим, дочка барона, — вспылил Грегор, которого возмутили слова холеного рыцаря.
Воин набычился, холодно взглянул пустыми серыми глазами на двух храмовников, стоящих перед ним, на старого и на молодого, и проговорил зло:
— Шевалье Бодуэн де Салиньяк к вашим услугам. И наплевать мне, что ваша малолетняя шлюха дочка барона. Да, хоть дочка самого короля Лузиньяна. Зато я точно знаю, что вы не имеете права держать девок на своей территории.
— Имеем в исключительных случаях, когда дело идет о защите жизни, — возразил Годфруа.
— Похоже, что ваш орден окончательно погряз в разврате, а все, что говорят про вас горожане в Акре, — чистая правда. Ругаться и развратничать, как тамплиер, вот как говорят люди, когда имеют в виду нарушение вами всех священных обетов! — выпалил рыцарь.
Это уже пахло настоящим скандалом. Вокруг сразу начали собираться любопытные графские рыцари и их оруженосцы. Услышав оскорбительные слова, которые Бодуэн де Салиньяк произносил нарочито громко и заметив девочку, выглядывающую из палатки, которая потом сразу спряталась, они тут же начали судачить, словно женщины, обсуждая ситуацию между собой и громко хохоча. Капеллан молчал, а Родимцев пытался лихорадочно вспомнить, имел ли право рыцарь-тамплиер вызвать на дуэль мирского рыцаря за оскорбление. И тут ему на ум пришла одна уловка. После чего он бросил в лицо Салиньяку обвинение:
— Вы, шевалье, сейчас оскорбили не только нас, как братьев-рыцарей, но оскорбили весь наш орден, а служим мы Господу. Следовательно, вы оскорбили самого Господа в нашем лице, как верных слуг Храма и Бога. Такое никто из нас не в силах стерпеть. А потому, Бодуэн де Салиньяк, я немедленно вызываю вас на суд Божий. И пусть поединок на мечах покажет, на чьей стороне правда.
Тут на шум подошел и сам граф, сопровождаемый командиром отряда. Вероятно, разговор он услышал, потому сразу воскликнул:
— Еще чего! Нашли время, чтобы выяснять отношения! К полудню Халед будет здесь, и нам понадобится каждый меч. Да, и все это пустые разговоры. Вообще-то тамплиеры обязаны спасать детей от сарацин. И не важно, девочка там или мальчик. А наш Салиньяк всегда резок на язык. Не надо обращать внимания. Да и ваши братья, я смотрю, тоже особым смирением не отличаются.
Последнюю фразу граф высказал в сторону Рене, кивнув на Григория и, бесцеремонно взяв своей лапищей Салиньяка под локоть, оттащил его подальше. А командир отряда направился к Рокбюрну и отвел его в сторону, проговорив с укором:
— Вот видишь, Грегор, какую кашу ты заварил. Ты обвинил этого скандалиста, а сам не отличаешься выдержкой и смирением. Еще чего придумал, Божий суд устроить! Это в стародавние времена, когда Гуго де Пейн только недавно основал наш орден, такое могло получиться. А теперь такие вопросы решаются только на капитуле, да и то в порядке исключения.
— Но, наказывать несправедливость разве не обязанность братьев нашего ордена? — возразил Григорий.
— За грехи наказывает Господь. А мы лишь солдаты Господни. И не нам, а Имени Его слава, — произнес Рене Дюрфор. И добавил:
— Вот что, Грегор. Раз ты заварил всю эту кашу, так ты ее и расхлебывай. Девочку нужно немедленно увезти из нашего лагеря. Как видишь, она уже послужила источником раздоров. Не зря многие братья нашего ордена считают, что все беды, которые существуют в мире, проистекают от Евы и передаются через всех существ женского пола. Будь то даже маленькая девочка. Потому я приказываю тебе немедленно вывезти ребенка из нашего лагеря в монастырь Богоматери Горы Кармель. И отдать там сироту на попечение сестер-кармелиток. Это такой же нищенствующий
