Уголек в пепле - Саба Тахир

Мэйзен продолжил:

– Она осталась без личной рабыни…

– Девушка бросилась с утеса неделю назад, – вмешался Кинан, не замечая взгляд Мэйзена. – Это уже третья рабыня Коменданта, погибшая в этом году.

– Тихо, – пресек его Мэйзен. – Я не стану тебе лгать, Лайя. Женщина она неприятная…

– Она безумна! – перебил Кинан. – Они зовут ее Сукой из Блэклифа. Ты там не выживешь. Миссия обречена на провал.

Мэйзен ударил кулаком по столу, но Кинан не дрогнул.

– Если не можешь держать рот закрытым, – прорычал лидер Ополчения, – выйди вон.

У Тэрика, что смотрел на них обоих, отвисла челюсть. Сана тем временем не сводила с Кинана задумчивого взгляда. Другие в пещере тоже смотрели на них, и у меня возникло чувство, что Кинан и Мэйзен часто спорят меж собой.

Кинан с грохотом выдвинул стул, вышел из-за стола и удалился под ропот людей, толпящихся за спиной Мэйзена.

– Ты прекрасно подходишь для этой работы, Лайя, – сказал Мэйзен. – У тебя есть все навыки, которые требуются домашней рабыне. Комендант сочтет, что ты неграмотна. А у нас есть возможность устроить тебя туда.

– Что случится, если меня поймают?

– Ты умрешь, – Мэйзен посмотрел мне прямо в глаза, и я даже ощутила горькую признательность за эту честность. – Всех шпионов, которых мы посылали в Блэклиф, раскрыли и убили. Это задание не для трусов.

Я чуть не рассмеялась. Он выбрал для этого наихудшего человека.

– Вы не очень-то стараетесь уговорить меня.

– Мне не нужно тебя уговаривать, – сказал Мэйзен. – Мы можем найти твоего брата и освободить его. А ты можешь стать нашими глазами и ушами в Блэклифе. Это простой обмен.

– И вы доверяете мне? – спросила я. – Вы едва меня знаете.

– Я знал твоих родителей. Мне этого достаточно.

– Мэйзен, – вмешался Тэрик. – Она еще совсем девочка. Конечно, нам не надо…

– Она сослалась на Иззат, – перебил Мэйзен. – Но Иззат значит нечто большее, чем свобода. Он значит больше, чем честь. Он значит мужество. Иззат – это доказательство того, кто ты есть.

– Он прав, – согласилась я.

Если Ополчение собирается мне помочь, я не могу позволить бойцам считать себя слабой. Боковым зрением я уловила красный отблеск и посмотрела в дальний конец пещеры, откуда Кинан наблюдал за мной, привалившись к нарам. Его волосы сияли как пламя в свете факелов. Он не хотел, чтобы я отправлялась на это задание, потому что не хотел рисковать людьми ради спасения Дарина. Я коснулась браслета. Будь смелой, Лайя. Я повернулась к Мэйзену.

– Если я сделаю это, вы найдете Дарина? Вы освободите его из тюрьмы?

– Я дал тебе слово. Найти его будет нетрудно. Он не лидер Ополчения, поэтому его не отправят в Кауф.

Мэйзен фыркнул, но от упоминания о печально известной северной тюрьме по телу пробежал озноб. Во время допросов в Кауфе добивались лишь одного: заставить пленного страдать как можно сильнее перед смертью. Мои родители погибли в Кауфе. Моя сестра, а ей тогда было всего двенадцать, тоже там умерла.

– К тому времени, как ты отправишь свой первый отчет, – продолжил Мэйзен, – я смогу сообщить тебе, где находится Дарин. Когда твое задание будет выполнено, мы освободим его.

– А потом?

– Мы снимем с тебя рабские браслеты и вызволим из Академии. Обставим все как самоубийство, чтобы тебя не разыскивали. Если пожелаешь, сможешь вступить в наши ряды. Или же переправим вас обоих в Маринию.

Мариния. Свободная земля.

Чем бы я только не пожертвовала, чтобы сбежать вместе с Дарином туда, где нет меченосцев, масок, Империи. Но сперва я должна выполнить шпионскую миссию и выжить. Я должна выжить в Блэклифе.

Кинан покачал головой, но бойцы, что окружали меня, кивнули. Это Иззат, говорили они.

Я замолчала, будто размышляя, хотя приняла решение сразу, как поняла, что отправиться в Блэклиф – это единственный способ вернуть Дарина.

– Я согласна.

– Хорошо, – Мэйзен не выглядел удивленным. Подумалось даже, неужели он заранее знал, что я соглашусь? Он заговорил громче, чтобы слышали все. – Кинан будет тебя инструктировать.

Лицо молодого человека стало еще мрачнее, если такое вообще возможно. Он сжал губы, будто не хотел разговаривать.

– У нее руки и ноги изрезаны, – заметил Мэйзен. – Обработай ее раны, Кинан, и расскажи все, что ей понадобится знать. Она уходит в Блэклиф сегодня вечером.

Мэйзен вышел, сопровождаемый членами своей фракции. Тэрик потрепал меня по плечу и пожелал удачи. Его союзники засыпали меня советами: никогда не надейся на своего инструктора. Не доверяй никому.

Они всего лишь хотели помочь, но это давило, и когда Кинан растолкал толпу, чтобы забрать меня, я испытала нечто сродни облегчению. Он кивнул головой в сторону стола в углу пещеры и направился туда, не дожидаясь меня.

Яркий свет, который освещал стол, лился из небольшой трещины в скале. Кинан наполнил миски водой и порошком, в котором я опознала танин. Одну он поставил на столешницу, вторую – на пол. Я почистила руки и ноги и сморщилась, когда танин проник в порезы – отметины, оставшиеся после катакомб.

Кинан наблюдал молча. Под его пристальным взором я почувствовала себя неловко, особенно от того, что вода так быстро стала черной от грязи. Потом разозлилась на себя за свой стыд.

Затем Кинан сел за стол напротив меня и взял мои руки. Я ожидала, что его руки окажутся грубыми, но они хоть и не были нежными, но и грубыми их не назвать. Пока он рассматривал мои порезы, я перебирала в голове десятки вопросов, которые хотела задать ему. Но все они не позволили бы ему счесть меня сильной и способной, скорее он подумал бы, что я – беспомощное дитя. Почему ты ненавидишь меня? Что я тебе сделала?

– Тебе не нужно было соглашаться… – Он сосредоточил все внимание на моих ранах, втирая обезболивающую мазь в один из глубоких порезов. – …на это задание.

Ты это уже и так ясно показал, болван.

– Я не предам Мэйзена. Я сделаю то, что должна.

– Уверен, что ты попытаешься.

Меня ужалила его резкая прямота, хотя и было очевидно, что у него нет никакой веры в меня.

– Эта женщина беспощадна. Последний человек, которого мы отправили туда…

– Думаешь, я горю желанием шпионить за ней? – вскипела я.

Кинан с удивлением поднял на меня глаза.

– У меня просто нет выбора, если я хочу спасти единственного родного человека, который у меня остался. Поэтому… – Замолчи, мне хотелось сказать. – Не усложняй все еще больше.

Что-то вроде смущения промелькнуло в его лице, и презрения в его взгляде поуменьшилось.

– Извини, – сказал Кинан неохотно, но даже такое извинение лучше, чем совсем никакое. Я порывисто кивнула, подметив в то же время, что его глаза не голубые и не зеленые, а насыщенно-карие.

Ты увидела его глаза, Лайя. А значит, ты в них смотришь. А значит, ты должна прекратить в них смотреть. Запах мази щипал ноздри, и я сморщила нос.

– Это чертополох? – спросила я.

Он пожал плечами, и я взяла из его рук бутылек и еще раз понюхала.

– В следующий раз попробуйте лимонник. По крайней мере, он не пахнет как козий навоз.

Кинан взметнул огненную бровь, обматывая мне руку марлей.

– Ты разбираешься в лекарствах? Полезное умение. Твои дедушка с бабушкой были лекарями?

– Дедушка. – Было больно говорить о Поупе, и я надолго умолкла, потом продолжила: – Он взялся учить меня по-настоящему всего полтора года назад. А до этого я просто смешивала лекарства для него.

– Тебе нравится это дело? Лечить?

– Это просто работа. – Большинство книжников, кого не увели в рабство, становятся чернорабочими: батраками, уборщиками или портовыми грузчиками – каторжный труд за жалкие гроши. – И мне с ней повезло. Хотя когда я была маленькой, я мечтала стать жрицей.

Губы Кинана тронула слабая улыбка. Казалось бы, мелочь, но все лицо его вмиг преобразилось, и на душе от этого стало легче.

– Сказочницей племени кочевников? – спросил он. – Только не говори, что ты веришь в мифы о джиннах, ифритах и духах, что крадут детей по ночам.

– Нет. – Я вспомнила облаву. Затем маску. И вся легкость тотчас испарилась. – Мне не нужно верить в сверхъестественное. Особенно сейчас, когда наяву все хуже, чем в кошмарных снах.

Кинан замер. Подняв глаза, я посмотрела на него, удивленная столь внезапной неподвижностью. У меня сбилось дыхание от той муки, что обнажилась в его взгляде, от горечи, что говорила о том, как знакома ему эта боль. Выходит, и ему выпала такая же тяжкая участь. А может, и хуже. Затем выражение его лица вновь стало отстраненным, а руки продолжили работу.

– Верно, – согласился он. – Слушай внимательно. Сегодня в Блэклифе был день выпуска. Но мы только что узнали, что в этом году церемония проходит по-другому. Будет нечто особенное.

Он рассказал мне об Испытаниях и четырех Претендентах. Затем изложил суть моего задания.

– Нам нужно разузнать три вещи: какие будут Испытания, где они проходят и когда. Причем нам надо это узнать до того, как они начнутся, а не после.