Оппоненты Европы - Чингиз Абдуллаев

– Вы уже сообщили в Турцию об убийстве их дипломата? – поинтересовался Дронго.

– Конечно, сообщили, – мрачно ответил еврокомиссар, – это такое несчастье. Хорошо еще, что он не был женат. Иначе его вдова и дети оказались бы без своего кормильца.

– У него брат известный ювелир, – возразил Дронго, – они бы не остались на улице.

– Откуда вы знаете? – спросил с явным подозрением Гиттенс. – Он обычно об этом никому не рассказывал.

– Я случайно узнал об этом только вчера.

– Несчастная семья, – пробормотал еврокомиссар, отходя к другой группе журналистов. Его помощники с трудом оттесняли журналистов, чтобы дать пройти грузному Гиттенсу. И почти сразу позвонил мобильный телефон у самого Дронго. Сомнений не оставалось – это звонил сам комиссар ван Лерберг. Дронго выслушал пожелания комиссара полиции прибыть к ним немедленно, чтобы дать показания по вчерашнему инциденту. Дронго пробормотал, что приедет прямо сейчас. Их конференция должна была начаться в одиннадцать, а до этого всем участникам раздавали проспекты и документы конференции. Увидев бегающих Морзоне и его напарника, Дронго брезгливо поморщился. Зато сам Морзоне, увидев эксперта, радостно вспыхнул, бросаясь к нему.

– Как вы спали, господин эксперт? – поинтересовался Морзоне.

– Вашими молитвами, – в сердцах ответил Дронго, – в следующий раз звоните в более приличное время.

– Тогда договоритесь со своим киллером, чтобы он нападал на вас в первой половине дня. И тогда мы успеем все сообщения по вашей персоне публиковать в «Ведомостях».

– Я попрошу их убивать меня только в утренние часы, – пообещал Дронго.

– Не любите вы журналистов, – сказал Морзоне.

– Таких, как вы, действительно не люблю.

– А мы делаем такое благородное дело. Пытаемся вас защитить…

– Вы полагаете, что, если киллер прочтет вашу статью, он передумает меня убивать?

– Но он хотя бы поостережется, – весело предположил Морзоне, – но мы все равно хотим сделать большое интервью с вами. Такой «герой невидимого фронта», когда о ваших подвигах многие даже не подозревают.

– И не нужно. Моя работа требует тишины.

– Но это интересно, – настаивал Морзоне, – я смотрел вашу биографию в Интернете. Вы умудрились попасть даже в Википедию. Там есть про ваши достижения и успехи. В том числе и про ваши два ранения, и про ваши награждения. Вы ведь успели отличиться даже в Анголе?

– Я об этом не помню, – отрезал Дронго.

– А девятнадцать лет назад вы были в гостях у самого Саддама Хусейна, умудрившись попасть в осажденный Багдад, – продолжал Морзоне.

– Об этом вы тоже узнали?

– Разумеется. Это же невероятный факт. Такой мужественный, отважный и смелый человек в логове диктатора.

– Я был там по другим делам, – напомнил Дронго, – и под своим именем. Ничего необычного я там не делал.

– Но вы встречались с таким руководителем, – настаивал Морзоне, – вы наверняка его видели в Багдаде.

– Возможно, и видел.

– И вы не сказали ему, что он диктатор и тиран? – почти натурально изобразил возмущение Морзоне.

– Нет, не сказал. Повторяю, что я был там по совсем иным причинам. И у меня не было цели поссориться с иракским руководителем или наговорить ему кучу гадостей. Вас удовлетворяет мой ответ?

– И вы смеете такое говорить. С вашей героической биографией, – провокационно взмахнул руками Морзоне.

– Повторяю. Я был там по другим делам, и в мою задачу не входило оскорбление руководителя иракского народа. Что касается самого Саддама Хусейна, то его принимали практически все мировые лидеры. И никто из них даже не подумал сказать ему нечто подобное. Не говоря уже о том, что повсюду принимали и Муаммара Каддафи, и Хосни Мубарака. Где они сейчас, вы помните? Одного растерзала толпа, другому дали пожизненный срок. А ведь они считались столпами арабского мира и порядка.

– Получается, что вы оправдываете диктаторов, – заметил Морзоне.

– Получается, что в мире существуют свои правила, которые никто не собирается нарушать, – возразил Дронго, отходя от журналиста. Он даже не мог предположить, какая статья появится в Интернете уже через два часа после этого разговора.

Подойдя к организаторам конференции, он предупредил их о своем вызове в полицейское управление и отправился туда пешком, благо оно находилось в несколько минутах ходьбы. В кабинете Кубергера было тепло и светло. Небольшой кабинет словно подчеркивал, что его владелец работает всего лишь обычным следователем. Кроме Кубергера, в кабинете находился и комиссар, усевшийся у окна ближе к свету. Он поднялся, чтобы пожать руку эксперту, и снова уселся на стул. Следователь вместо приветствия только кивнул головой.

– Что вам нужно? – спросил Дронго.

– Кто на вас вчера напал? – спросил следователь.

– Это вы у меня спрашиваете? – удивился эксперт. – Это я должен спрашивать у вас. Откуда я знаю, кто именно это был.

– И вы его не разглядели?

– Нет. Я уже об этом говорил.

– Но почему он стрелял именно в вас?

– Понятия не имею. Может, просто решил, что я слишком опасный свидетель и могу его остановить. Или помешать их планам.

– А какие у них планы? – быстро уточнил Кубергер.

– Не ловите меня на слове. Я не знаю ни этого человека, ни того, кто ему приказал, ни зачем они это сделали. Ничего не знаю, господа.

– Вы международный эксперт по расследованиям особо тяжких преступлений со своей устоявшейся репутацией, – напомнил комиссар. – Неужели вы ничего не можете нам подсказать?

– Если бы мог, то обязательно сказал бы. Но я действительно сам ничего не понимаю.

Следователь взглянул на комиссара. Тот отвернулся к окну, словно исчерпав все свои вопросы.

– Мы пригласили сюда семейную пару Ангелушевых из Софии, – сказал следователь, – и хотели бы, чтобы вы присутствовали на допросе. Учтите, что допрос будет идти на английском языке, чтобы мы могли с ними разговаривать. А вы бы поняли, что именно они говорят. Если мы не сможем понять друг друга, мы попросим вас перевести с турецкого, их родного языка, который они наверняка понимают.

Дронго согласно кивнул. Он взял свой стул и уселся ближе к комиссару, в углу. Первой в комнату вошла мать – Наида Ангелушева-Сулейменова. Она вежливо поздоровалась, усаживаясь на стул в середине комнаты. Следователь положил на стол небольшой карманный магнитофон, чтобы записывать беседу.

– Госпожа Ангелушева, – начал он, – вчера вы были в вагоне поезда, в котором произошло убийство турецкого дипломата. Что вы можете рассказать об этом следствию?

– Ничего, – ответила она, – мы сидели с дочерью, когда послышались крики. Я запретила ей спускаться вниз. Потом мы узнали, что убитым оказался турецкий дипломат. Вот, собственно, и все.

– И вы случайно оказались именно в этом вагоне? – уточнил следователь.

Наида молчала.

– Я задал вопрос, – напомнил следователь.

– Не случайно, – ответила она, – мы специально взяли билеты именно на этот рейс. Нам нужно было срочно приехать в Брюгге.

– Но в вагоне оказался турецкий дипломат, – напомнил Кубергер, – которого вы могли знать. Ответьте на мой конкретный вопрос: вы были знакомы с ним раньше?

Она посмотрела на Дронго, очевидно, вспомнив, как поздоровалась с погибшим, когда вошла в вагон. И как он ей ответил. Лгать не имело смысла.

– Да, – ответила она, – я его знала.

– Откуда?

– Он работал в турецком посольстве в Риме. Там же работал и мой муж. В нашем болгарском посольстве.

– И вы были знакомы?

– Не скажу, чтобы очень близко. Но мы несколько раз встречались с ним на дипломатических приемах. И я его запомнила.

– И вы случайно встретились с ним в вагоне поезда?

– Да, абсолютно случайно.

– Вы с ним разговаривали?

– Нет. Только поздоровалась издалека. Он тоже ответил, возможно, он меня тоже узнал. Или это была обычная форма вежливости. Я не могу точно сказать.

– Ваша дочь тоже знала погибшего?

– При чем тут моя дочь?

– Я задал вам вопрос.

– Не думаю. Она тогда не жила с нами в Риме, а училась в Париже. Нет, не думаю.

– Он должен был вам что-то передать? Вы заранее договаривались о встрече?

– Нет. Неужели вы считаете нас причастными к его убийству?

– Мы считаем вас знакомыми убитого дипломата, – напомнил следователь, – которые могли оказаться в этом экспрессе совсем не случайно. Не забывайте, что он так и не доехал до Брюгге.

– Я об этом помню.

– И у вас не было с ним раньше никаких контактов?

– Абсолютно никаких.

– Где находится сейчас ваш супруг?

– В Софии. Он работает в нашем Министерстве иностранных дел. После нашего возвращения из Рима.

– И он сможет подтвердить ваши слова?

– Разумеется.

– Звоните, – предложил следователь, – вот вам телефон. Можете позвонить с моего аппарата. Только прямо сейчас.

Она взяла телефон и набрала знакомый номер. Затем, услышав знакомый голос, сказала по-болгарски: