Поцелуй тьмы - Мид Райчел

– Замечательно. – Я удобно прислонилась к яблоне; похоже, визит сюда затянется. – Теперь, я так понимаю, мне предстоит услышать историю твоей семьи.

– Эй, она была крутая леди.

– Не сомневаюсь. Я могу идти?

Он по-прежнему не отрывал взгляда от цветов.

– Не советую пренебрежительно относиться к родословной мороев. Тебе ничего не известно о твоем отце. Может, мы родственники.

– Означает ли это, что ты готов оставить меня в покое?

Он подошел ко мне и продолжил так, будто не слышал моего вопроса:

– Ха, не стоит волноваться. Думаю, у нас разные предки. Кстати, твой папа вроде бы из Турции?

– Да, так говорит моя… Эй, что это ты уставился на мою грудь?

Он пристально разглядывал меня, но на этот раз сосредоточился не на лице. Я скрестила на груди руки и вперила в него сердитый взгляд.

– Я смотрю на твою блузку. Цвет неподходящий.

Он протянул руку и прикоснулся к бретельке. Материя цвета слоновой кости приобрела тот же сочный оттенок цвета индиго, что и цветы вьющегося растения, – словно чернила, расплывающиеся по бумаге. Он прищурился – точно искусный художник, изучающий свое творение.

– Как ты это делаешь? – воскликнула я.

– Это же мой сон. Ммм… Синий – не твой цвет. Давай попробуем вот это. – Синий мгновенно сменился ярко-алым. – Да, вот оно. Твой цвет красный. Красный, как роза, как свежая, свежая роза.

– О господи, – простонала я. – Не знала, что даже в своих снах ты помешан на моде.

Он никогда не бывал таким мрачным и угнетенным, как Лисса в прошлом году, но дух определенно временами оказывал на него странное воздействие.

Он отступил и широко раскинул руки.

– Я всегда помешан на всем, что связано с тобой, Роза. Сейчас ты услышишь посвященные тебе импровизированные стихи.

Он откинул голову назад и прокричал в небо:

Адриан уронил руки и устремил на меня вопросительный взгляд.

– Как может колючка участвовать в сражении? – спросила я.

Он покачал головой.

– Искусство не обязательно должно иметь смысл, маленькая дампирка. Кроме того, предполагается, что я безумен, верно?

– Я видела тебя и в более безумном состоянии.

– Ну, я буду работать над этим.

Он отошел, чтобы рассмотреть гортензию. Я хотела снова спросить, когда смогу вернуться в свой сон, но наш разговор навел меня на одну мысль.

– Адриан… как узнать, безумен ты или нет?

Он отвернулся от цветов с улыбкой, явно собираясь пошутить, но потом разглядел выражение моего лица. Улыбка погасла, он стал необычно серьезен.

– Думаешь, ты безумна? – спросил он.

– Не знаю, – ответила я, опустив взгляд. Я была босиком, и острые травинки щекотали ноги. – Я видела… кое-что.

– Безумные редко задаются вопросом, безумны они или нет, – глубокомысленно ответил он.

Я вздохнула и подняла на него взгляд.

– От этого мне не легче.

Он вернулся и положил руку на мое плечо.

– Не думаю, что ты безумна, Роза. Но полагаю, тебе пришлось через многое пройти.

Я нахмурилась.

– Что это значит?

– Это значит, что я не считаю тебя безумной.

– Спасибо. Ну, теперь все прояснилось. Знаешь, эти твои сны действительно начинают доставать меня.

– А вот Лисса против них ничего не имеет.

– Ты что, проникаешь и в ее сны? У тебя всерьез отсутствует всякое представление о границах?

– Нет, в ее сны я хожу только с целью инструктажа. Она хочет научиться этому искусству.

– Замечательно. Значит, просто я такая везучая, что мне приходится терпеть твои сексуальные домогательства.

У него сделался по-настоящему обиженный вид.

– Хотелось бы, чтобы ты не относилась ко мне так, будто я – воплощение зла.

– Извини. Просто у меня нет оснований считать, что от тебя может быть какой-то толк.

– Ага, не то что от твоего наставника, совратителя малолетних. Честно говоря, не вижу, чтобы ты достигла с его помощью хоть какого-то прогресса.

Я отступила на шаг и сощурилась.

– Вот только Дмитрия не трогай.

– Не буду – если ты перестанешь считать, будто он само совершенство. Поправь меня, если я ошибаюсь, но он скрывал от тебя факт судебного разбирательства над Дашковым, верно?

Я отвела взгляд.

– В данный момент это не имеет значения. Кроме того, у него были свои причины.

– Ну да, которые, надо полагать, оправдывают молчание, а теперь он отказывается бороться за то, чтобы вы присутствовали там. В то время как я… Я могу сделать так, что вы примете участие в этом разбирательстве.

– Ты? – Я хрипло рассмеялась. – И как ты этого добьешься? Обкуришь судью до полного упадка сил? Используешь принуждение на королеве и половине двора?

– Не следует вот так, походя, говорить гадости людям, реально способным тебе помочь. Просто подожди. – Он легко поцеловал меня в лоб, хотя я и пыталась увернуться. – Ну а теперь иди отдохни.

Сад начал выцветать, и я провалилась во тьму обычного сна.

Восемь

На протяжении нескольких последующих дней я безо всяких происшествий ходила по пятам за Кристианом. И по мере того как шло время, нетерпение внутри нарастало все сильнее.

Прежде всего, потому, что стало ясно – быть стражем в огромной степени означает просто ждать. Я всегда знала это, но в жизни все оказалось труднее. Стражи абсолютно необходимы в случае нападения стригоев, однако в жизни стригои нападают очень редко. Могут пройти годы, на протяжении которых стражу не придется участвовать ни в одном конфликте. Конечно, во время полевых испытаний инструктора не заставляли нас ждать так долго, но в то же время стремились научить терпению и пониманию того, как важно не расслабляться, даже если вроде бы нет никакой опасности.

Вдобавок нас обязали действовать в чрезвычайно жестких условиях: всегда стоять и всегда вести себя официально. Стражи, живущие в семьях мороев, по большей части ведут себя естественно и делают обычные вещи, одновременно не утрачивая настороженности в отношении любой возможной угрозы. Однако рассчитывать на это можно не всегда, поэтому наша школьная практика протекала в максимально трудных условиях.

Бесконечное ожидание повышало уровень нетерпения, но не оно было главной причиной грызущей меня неудовлетворенности. Мне отчаянно хотелось оправдаться в глазах всех, исправить промахи, допущенные во время нападения Стэна. Мейсона я больше не видела и решила, что то видение точно результат переутомления и стресса. Это радовало, конечно; любая причина лучше, чем быть безумной или неумелой.

Однако радовало далеко не все. Когда однажды после уроков мы с Кристианом встретились с Лиссой, я уловила излучаемые ею беспокойство, страх и гнев. Только благодаря нашей связи почувствовала – внешне она выглядела совершенно спокойной. Эдди и Кристиан о чем-то разговаривали и ничего не заметили.

Я подошла к Лиссе и обхватила ее рукой.

– Все будет хорошо.

Я знала, что ее беспокоит. Виктор.

Еще раньше мы решили, что Кристиан – несмотря на его готовность «позаботиться обо всем» – вряд ли в состоянии обеспечить нам участие в судебном разбирательстве. Поэтому в один из дней, используя всю свою дипломатичность, Лисса очень вежливо заговорила с Альбертой о возможности для нас выступить свидетелями на этом суде. Альберта, тоже очень вежливо, ответила ей, что это даже не обсуждается.

– Я думала, если просто объяснить… почему это так важно… они позволят нам поехать, – шептала мне Лисса. – Роза, я не могу спать… все думаю и думаю об этом. Что, если он окажется на свободе? Что, если его отпустят?

Голос у нее дрожал, я ощущала в ней прежнюю уязвимость, которая долгое время отсутствовала. Это вызвало поток воспоминаний о тех временах, когда Лисса в огромной степени зависела от меня. В последнее время я радовалась тому, какой сильной, самостоятельной она стала, и хотела сделать все, чтобы такой она и оставалась. Я на ходу крепко сжала ее руку.