Несносная Херктерент - Владимир Чистяков

В дверях Марина разворачивается, показывает сестре язык и убегает.

Вслед Софи смотрит с таким выражением, будто у неё зубы болят. Она считала себя абсолютно готовой к экзамену. Теперь придётся вновь просмотреть все учебники.

Со смесью грусти и обиды глядит на отца.

— Почему ты ей разрешил?

— Она меня попросила.

Простейший аргумент почему-то не посетил хорошенькой головки.

— Я бы тоже могла пойти туда два года назад.

— Так ты же не просила.

— А если бы…

— Я не самоубийца, что бы запрещать Еггту.

— Ещё туда собирается поступать Эрида, — задумчиво сказал Саргон.

— И отец ей разрешил? — удивилась Софи, прекрасно знающая о соперничестве школ, курируемых императором и соправителями. А так же о том, в каких тепличных условиях живёт Эрида.

— Вообще-то, — Саргон усмехнулся, — я не помню ни одного случая, когда он ей что-либо запрещал. К тому же он и раньше признавал, что у меня лучше преподают гуманитарные предметы, да и строгая дисциплина его заведения не для Эриды… Ты в курсе, что комендант центральной женской тюрьмы в свое время заканчивала «Кошачью школу»?

— Там ещё Сордар учился. Может, порекомендуешь Марине туда поступать? Она согласится, особенно, если про Сордара расскажешь.

— Так она и так знает. И видишь ли, Сордар успел рассказать, что таких страхолюдных и тупых девиц, что учились вместе с ним, он в жизни больше не видел. Кстати, начальница тоже с их потока и ещё какая-то монстрообразная начальница медсанчасти на базе… Так что Марина настроена очень резко против «Кошачьей». И признайся честно, ты просто боишься проиграть ей на экзаменах.

Чудом-расчудесным Эриду считает только родной отец. Так как он Первый Соправитель и один из богатейших людей в стране, то мнение о его дочери большинство придерживает при себе. В лицо Эриде глянешь — сразу видно, что девочка странная — глаза разноцветные, один голубой, карий — другой. Единственный ребенок немолодого Соправителя. Херт чуть младше Саргона, тоже летчик в далеком прошлом. Если император трижды женат и имеет множество любовниц, то Херт женился в молодости по большой любви и счастливо прожил в браке больше тридцати лет. Счастье омрачало только одно — у них не было детей. Врачи говорили — беременность может быть смертельно опасной. Они были правы — при родах женщина умерла. Эрида для Херта стала единственной памятью об умершей жене. Он никогда и ни в чем не ограничивал дочь.

Когда пришло время учиться писать, выяснилось, что девочка левша. Учителя сказали Херту — надо переучивать — Херт незамедлительно уволил этих и нанял других, не считавших леворукость недостатком (или же просто согласных за предложенное жалование терпеть любые выверты соправителя).

Против дружбы Марины и Эриды Кэретта не возражает: мать Эриды была из Великого Дома, состоящего в дальнем родстве с Еггтами. Хотя самого Херта считает безродным выскочкой, пролезшим в высшие сферы благодаря удачной женитьбе. Такие «мелочи», как военные заслуги и административные таланты самого Херта, Кэретту не волнуют.

Марина похвасталась Эриде, куда собирается поступать, и как уделает Софи на экзамене.

— Ой, я тоже хочу в эту школу, — сказала тогда Эрида.

Кажется, это был единственный случай, когда отец попытался её от чего-то отговорить. Но увидел удивленно-обиженный разноцветный взгляд — и сдался. Эриде немедленно задним числом сделали свидетельство об окончании начальной школы. Изъяви Эрида желание поступать в школу, принадлежащую Херту, её тут же и зачислили бы без экзаменов.

Политика Саргона в отношении приёма принципиальна, исключений нет и не может быть ни для кого. Так что Херту Саргон сказал только «Желаю твоей дочери успешно сдать экзамены» и больше ничего.

Марина увлеченно барабанит по клавишам миниатюрной пишущей машинки. Без конца сочиняет какие-то истории, все из них знает только Эрида, кое-что под большим секретом показывает Сордару. Значительно меньше — отцу. Кэретте и Софи — никогда. Тем более, что Софи заявляет, что пишущие машинки нужны только особо криворуким — таким, как Марина. У самой-то Софи почерк каллиграфический.

Марина вынимает лист из машинки, кладёт написанным вниз и вопросительно смотрит на отца. На автомате заряжая в машинку следующий лист.

— Хм, — сказал Саргон, — вообще-то использование пишущих машинок на экзаменах прямо запрещено.

Марина отрывается от клавиатуры. Кажется, новость слегка её озадачила. Все знакомые дети ей страшно завидовали: научившись писать, она никогда не занималась самым ненавидимым предметом младших школьников — чистописанием. Многие радовались не столько началу каникул, сколько тому, что чистописания со следующего года не будет. Кляксы в тетрадках Марине не знакомы. Чернильницы и перья практически не известны. Резолюции Саргон ставит «вечным» золотым пером фирмы, уже больше шестидесяти лет имеющей статус «поставщик императорского двора». Авторучки очень хорошие, фирма дает пожизненную гарантию, но и столь же безумно дорогие. Пометки на документах император делает карандашом. «Вечное перо» и не одно у Марины было, но где-то в живописном беспорядке, царящем в её комнатах, давным-давно затерялось.

Саргон не раз говорил дочери: «Хоть ты, Марина, и очень умная, но в обычной школе хватало бы у тебя плохих оценок — почерк у тебя безобразный, и по чистописанию, специально для тебя ввели бы оценку ноль».

«Но Сордар и ты же меня спокойно читаешь…»

«Я — да, но знаешь ли, не все школьные учителя хорошие».

Устал Саргон от каракулей дочери, или были какие-то ещё причины, но на восемь лет, кроме всего прочего, Марина получила в подарок миниатюрную пишущую машинку с очень мягким ходом клавиш. Подарок Марине очень понравился. Машинопись освоила быстрее, чем на любых курсах машинописи. С тех пор перьев, пусть даже и вечных, Марина в руках почти не держала. Только регулярно теряла.

— Домашние задания печатать хоть можно?

— Теперь да. Я, конечно, понимаю, что в твоей куче хлама каждая вещь пребывает на точно отведенном месте, но авторучек на первый взгляд не наблюдается.

Марина вытаскивает лист из машинки, удовлетворенно разглядывает, и засовывает в кипу бумаг. Саргон давно уже перестал поражаться, с какой скоростью печатает дочь.

Марина с интересом окидывает взглядом комнату. После нескольких секунд раздумий приходит к выводу, что кроме обломанных и не заточенных карандашей, предметов для письма в поле зрения не имеется.

— У тебя лишнее вечное перо найдётся?

— Есть кое-что получше. На, взгляни: шариковая ручка. Выпускается с Нового года, пока идёт в основном штурманам дальней авиации. Нужна, чтобы чернила на высоте не выливались. Да и просто ей писать удобно.

Марина с интересом разглядывает ручку. Вроде бы обычное «вечное» перо, но заканчивается тоненькой трубочкой, из отверстия на конце и в самом деле выглядывает маленький шарик.

Проводит по бумаге.

— След почти не пачкается, значит, клякс быть не может. Посмотрим, как теперь Сонька своим почерком хвастаться будет!

Саргон промолчал. Почерк он считает неисправимой вещью. В противном случае, графологи остались бы без работы.

Вступительные экзамены проводятся в актовом зале Второй школы Дворца. Лет двадцать назад в Министерстве просвещения обсуждался проект типовой школы для городов Центральных равнин и Приморья с населением свыше тридцати тысяч человек. На конкурсе лидировали три проекта. Каждый со своими достоинствами и недостатками. Император предложил построить по школе каждого проекта и после года эксплуатации выбрать лучший. После года эксплуатации, лучшей признали школу, построенную во Дворце, хотя проект и был самым дорогостоящим. Но император сказал: «На образовании подрастающего поколения экономить нельзя». Правда, одно отличие школ массовой постройки от первоначального проекта всё-таки имеется: крышу школы над главным входом украшает островерхая башенка с часами. На типовых школах от башенки отказались. Ну, здесь она осталась. В актовом зале школы с башенкой и происходит вступительный экзамен в знаменитую школу «Имени Его Императорского Величества Сордара III».

Запечатанные конверты вскрываются в 8.30 утра, за полчаса до начала экзамена. Варианты частично записываются на доске, частично раскладываются по столам.

Осторожно знакомятся. Из одной школы — два-три человека максимум. Из Первой и Второй школы Дворца в этом году решили попытать счастья четверо. Не входящие в число знакомых Марины. А они, если её увидят, виду не подадут. Больно уж девочка в черном берете неправильная.

Софи в школьной форме до невозможности важная. И столь же до невозможности красивая. Никто и не догадается, что впервые в жизни форму надела. Краем уха слышит за спиной: