Царьградская пленница - Александр Волков

– Это все рыбалка виновата, – сказала Софья. – Только не за рыбой он охотится, а за рыбаковой дочкой!

Оружейник усомнился в правоте жены.

А та продолжала:

– Ты только погляди на него в воскресный день, когда он собирается в Черторый. Глаза блестят, сам весь распрямляется. Сразу видно: счастьем полон, что едет милую повидать. И как это я, старая дура, прозевала, хоть и ведала, что у Зорьки есть взрослая сестра. Да разве я такую невесту Нежданке прочила? А они-то, они… Вот уж подлинно пригрели мы змею за пазухой!

Пересвет возмутился:

– Ну уж, ты скажешь тоже! Я думаю, тут ни Стоюн, ни Зоря ни при чем. И вспомни, кабы не Зоря, не видать бы нам сына…

Призвав Неждана, мать жестоко обрушилась на него. На прямой ее вопрос сын отпираться не стал. Тогда, высказав все, что она думает о его предполагаемом браке, Софья пригрозила, что поедет в Черторый и выложит Стоюну все, что думает о происках его дочери.

И тут Неждан поразил мать. Посмотрев в ее гневные глаза, юноша заявил:

– Светлана не виновата. Она ничего не знает. Ни ей, ни кому другому я не говорил ни слова. И если ты сделаешь как задумала, я уйду из дому, и больше вам меня не видать!

И такая сила была в его словах, что мать поняла: это не пустая угроза. И она сразу сбавила тон:

– Да уж ладно, ладно, не злись, не поеду. Но и ты туда чтобы больше ни ногой.

Неждан дал обещание, а с отцом уговорился, что разговор о его выделении из хозяйства возобновится через год, если парень к тому времени не передумает.

Много еще детского было в наивных планах Неждана зажить самостоятельной жизнью. Но уже одно появление таких мыслей доказывало, как изменила его характер любовь к Светлане.

Когда в первый раз после этих событий Неждан увиделся с Зорей у отца Геронтия, он, смущаясь, сказал другу, что несколько месяцев не сможет бывать в Черторые.

Он объяснил это тем, что в ближайшее время намерен крепко заняться ремеслом и не хочет отвлекаться на посторонние дела вроде рыбной ловли.

Неждан уверял мать, что ни слова не говорил Светлане о своей любви. Он не солгал. Но было бы неправильно думать, что дочь рыбака ничего не знала о чувстве Неждана. В таких случаях девушки очень проницательны.

Светлана видела нежные взгляды юноши, слышала его вздохи… И этого было достаточно, чтобы все понять.

Ответное чувство не вспыхнуло в душе Светланы. Но какая девушка не испытывает тайной радости при мысли о том, что есть человек, которому она дороже всего на свете? Светлана привыкла к частым посещениям светловолосого парня, к его молчаливому поклонению и даже на его помощь по хозяйству смотрела как на самое простое, естественное дело.

В первое воскресенье, когда Неждан не появился в Черторые, Светлана была удивлена, во второе огорчена, а в третье поняла, что тут дело неладно. Небрежно, как бы между прочим, она спросила брата, не болен ли его приятель. И когда услыхала, что Неждан здоровехонек, с горечью подумала: «Значит, его не пускают к нам батюшка с матушкой. И то сказать: разве дочь смерда пара сыну знатного оружейника».

Опасны были эти постоянные мысли о Неждане: они могли перерасти в другое, более сильное чувство.

Ни Стоюн, ни Зоря ничего не подозревали. К счастью, не знали они и о том, что в семье оружейника Пересвета отношение к рыбаку и его детям стало холодным и подозрительным.

Глава восьмая

Зима

Наступила вторая зима после пленения Ольги. Гнетущая неизвестность ушла в прошлое. Семья Стоюна жила одной надеждой – свидеться с родимой.

Стоюн целые дни проводил на реке. Он благословлял Пересвета, чья сеть приносила ему большую часть добычи. Чтобы быстрее продать рыбу, Стоюн даже сбивал на нее цену, уступая дешевле других рыбаков. Тем это было невыгодно, но они не сердились, понимая, с какой святой целью действует муж Ольги.

Огород при хате Стоюна обильно снабжал семью овощами до нового урожая. Свеклы, огурцов, луку, моркови, капусты всегда было достаточно. Но этой осенью почти все было свезено на торговище и продано.

– Будем питаться рыбой, что похуже, – решил отец, и дети с ним согласились.

И все-таки ногаты очень медленно прибывали в тайнике, куда прятал их рыбак.

Стоюна начало одолевать сомнение. Что, если ему не удастся к весне собрать выкуп, тогда Ольге придется лишний год томиться в ненавистном плену. И у Стоюна созрело решение.

– Слышь, Зорька, – сказал он однажды сыну, – надобно тебе в помощники идти к плотнику либо к кузнецу. Без того мы не сведем концы с концами.

– А как же рыбалка? – удивился Зоря.

– С рыбалкой я один управлюсь. Да и Светланка поможет, коли нужно будет.

Не так просто, однако, было найти хозяина, который согласился бы взять несведущего в ремесле парня и заплатить ему за зиму полгривны серебра. Дело требовало больших хлопот и беготни.

К счастью, Зоря встретился в монастыре с Нежданом. Юноша рассказал другу, что ищет работу. Неждан обрадовался.

– Знаешь, Зорька, батя хочет взять еще одного ученика, у нас прибавилось заказов. Я похлопочу за тебя и добьюсь, чтобы он сверх харчей тебе плату положил.

Когда сын поговорил с Пересветом, тот по привычке стал советоваться с женой.

Софья и слышать не захотела, чтобы брат Светланы появился у нее в доме.

Пересвет сурово оборвал жену:

– Софья, ты неправа. Мы Стоюновой семье навечно обязаны, а что наш сын Стоюнову дочку полюбил, рыбак тут неповинен. У него жена в плену изнывает, ему каждая лишняя ногата дорога, и кто же ему поможет, как не мы. Смотри, нас бог накажет за неблагодарность, – припугнул оружейник суеверную жену. – Да и Неждан что-нибудь выкинет. Видела, какой он ныне непокорный стал!

Софья смирилась. Чтобы Зоря не терял времени на долгие переезды из Черторыя на Подол и обратно, решили, что парень будет жить у оружейника. Место для него нашлось в одрине, где спали Пересвет с сыном.

Принимая ученика, мастер сказал, поглаживая опаленную у горна бороду:

– Смотри, Зоря, старайся! Я наказываю не за неумение, а за небрежение!

На первое время Зоре дали самую легкую работу – он должен был готовить кольца для кольчуг, которые в ту пору назывались бронями. Некоторые кольца делались разъемными, их концы расплющивались, и в них пробивались дырочки. Когда в разъемное кольцо вставлялось сплошное, оно скреплялось заклепкой. Дело было однообразное и надоедливое, но юноша трудился усердно, неутомимо.

Кольчугу составляли тысячи и тысячи колец, и надо было искусно соединить их, чтобы получилась железная рубашка с отверстием для головы, с железными рукавами.

Русские оружейники в своем мастерстве превзошли иноземцев. В Западной Европе в ту эпоху еще не умели делать кольчуги, и купцы приезжали за ними на Русь.

Неудивительно поэтому, что, хотя работа над одной броней отнимала недели напряженного труда, этот труд вознаграждался с лихвой.

Иногда, чтобы оживить долгие часы работы, Зоря начинал пересказывать события из истории Руси: он помнил летопись Геронтия почти наизусть. Оружейник и подмастерья старались полегче стучать молотками по наковальням, потрескивала в светце лучина, а Зоря звонким юношеским голосом рассказывал о походе Олега на Византию, о подвигах Святослава…

Пересвет растроганно думал: «Какой хороший парень уродился у Стоюна. Всем взял: и собой пригож, статен, силен и работа из рук не валится. Да еще и грамоте обучился, куда там нашему попу. Вот мне бы такой зять достался, я бы бога благодарил…»

Мысль эта вначале была мимолетной. Нелепо взять нищего, у которого после отца не останется иного наследства, кроме старой хаты да пары сетей. Но Зоря работал все более упорно и сноровисто. И думы Пересвета становились благосклоннее к юному подмастерью.

«Сам-то я с чего начинал? – размышлял старик. – Ветхая кузня, наковальня да молоток… А ведь все преодолел, дом построил, почет и уважение имею, серебро на черный день закопано… И Зоря хоть и беден, а хороший из него будет зять».

Но когда он вспоминал о любви Неждана к дочери рыбака, его брала досада. Если Неждан женится на Светлане, то по церковным законам брак Зори и Надежды станет невозможен, и юный рыбак не войдет зятем в семью оружейника. И тогда рухнет его мечта о том, что Неждан и Зоря поставят его дело первым в Киеве. Старик пытался успокоить себя. «Ничего, – рассуждал он, – авось вылетит эта дурь у парнишки из головы, а невесту ему найдем другую».

О чувствах Надежды и Зори оружейник совершенно не думал. Ему было безразлично, нравятся они друг другу или нет. Пересвет считал, что возможность стать зятем богатого ремесленника просто осчастливит парня, и он будет бесконечно рад.

Неотвязные мысли до того допекли Пересвета, что он поделился ими с женой.

– Только смотри, никому ни слова, – строго предупредил он Софью. – Я тебя знаю, раззвонишь всему Подолу. А я еще ничего толком не решил.

Намерения Пересвета ошеломили его жену. Слова мужа ее точно варом[73] обдали.