Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только девушка, чей чемоданчик брезгливо уносила Маша, отошла подальше от мамаши, желавшей быстрее оповестить поваров своего ресторана и будущих гостей о часе свадьбы, Павел отвел ее в сторонку: – Маленькая проблема, мама, невеста – девственница, представляешь! Целочку я не могу подкладывать под друзей, чтоб обрюхатили. Тогда все поймут, что это не слухи, что я и впрямь кастрат. Может, охранника попросить, чтобы он девахе «засадил»?
Мать поморщилась в раздумьях:
– Охранник проболтается. Ты подержишь ее, а я… я продырявлю ее бутылкой от шампанского. Объясни ей, что это цена ее новой жизни. А потом уже можно будет заставить ее гулять. Она забеременеет позже. Да и зачем это – если не согласится поддержать твой имидж жеребца, то утром уедите в свадебное путешествие, и убьешь ее по дороге. Якобы, в поезде кто-то на нее напал, пока ты ходил в вагон ресторан. Ну а согласится, тогда можно продолжать игру. Родит тебе наследника от кого-то со стороны. Друзей к этому делу привлекать нельзя. Тогда уж все слухи о том, что тебя кастрировали, прекратятся. Хорошо, что ты нашел такую девку, которой некуда деваться. Мы заключим с ней сделку. Я сама объясню ситуацию в последний момент. Ей же надо где-то и на что-то жить – так – то лучше, чем на панели.
Павел усмехнулся:
– Я так и подумал, когда усмотрел эту кралю на остановке.
А девушка, робко оглядываясь по сторонам, уже вернулась из отведенной ей комнаты в скромной синей блузке и все той же юбке. На ступеньки, заглядевшись на стройного Павла она подвернула ногу, запнулась. И лишь крыло Ангела спасло ее от падения.
Муж, поцеловав ее, поддержал, поняв, что голова у новобрачной снова закружилась. И повел к столу на кухне. Служанка Маша метала блюда на стол.
– Смотрю, у тебя уже голодные обмороки с нашей спешкой начались.
Девушка смутилась, порозовела и стала лучиться словно бы не только глазами, а всем существом, в ожидании своей сказки, первой ночи любви. И ела она с аппетитом, много и без стеснения. Она давно и, увы, напрасно в детском доме надеялась снова когда-нибудь начать есть, как в детстве – из красивых тарелок, вкусно, весело. И вот сбылась ее мечта.
Посуда светилась костяным блеском, маленький огурчик ускользал от серебряной вилки и салфетки были льняными. Все это придало ей уверенности в том, что она и впрямь жена этого потрясающего мужчины со стянутыми сзади резинкой вьющимися волосами.
За десертом из яблок в карамели Павел обратился к жене.
– Теперь отправимся за свадебным платьем. Мама пока гостей на вечер соберет – ближний круг. Ты счастлива?
Софья, глядя сияющими глазами на новоиспеченного мужа, честно отвечает:
– Да, и еще раз да. Так хорошо просто не может быть!
Ангелы после ее этих слов прослезились. Ведь и правда почему-то так не бывает, чтоб женились по любви сразу, в первый день.
Павел же, в душе испытывающий некую смесь стыда и досады на себя за это, увидел, что жена его плачет от счастья. Ведь оставаться такой возбужденно-радостной ей предстоит всего-то несколько часов. А потом придется либо играть счастье на сцене жизни, либо умереть.
Глава четвертая
В парадной зале двухъярусной квартиры, расположенной верхних этажах дома, принадлежавшего компании Иллариона Тамара Семеновна собрала тот самый узкий круг приглашенных на свадьбу. И первым, естественно, был оповещен о чудесных изменениях в судьбе своего адвоката его главный Подзащитный.
Не смотря на скорость организации праздника, невозможно было назвать его стихийным. Все было приготовлено и оформлено по высшему разряду. Благо, царицу Тамару знали во многих ресторанах, потому что адвокатом она была как раз в лихие девяностых. И не столько заступалась за рестораторов в суде, сколько перед знакомыми бандитами, снижая поборы. А преступники не могли к ней не прислушиваться, потому что Тамара была одной из тех адвокатесс, которые «заносили» взятки: их ведь не из каждых рук берут. Словом, долг оказался платежом очень даже красен. Поэтому на белом длинном столе без скатерти, поскольку сам стол был таким глянцевым, что все блюда на нем были словно подсвечены снизу, как для съемок рекламы, и скатерть только потушила бы это сияние. И от этого яркость фруктов выглядела ошеломляющей, закуски казались сошедшими с натюрмортов великих художников.
Да, давно прошло те времена, когда преступники были лишены вкуса, всеядны и вульгарны в своих бардовых пиджаках. Ведь у них у одних из первых появились средства все роскошное попробовать и испытать на себе. Остальная часть населения была (и остается) в области вкуса теоретиками. Например, для тех, кто не в курсе того, что не бьющийся хрусталь теперь не гранят бокалы, которые наполнялись винами из бардо, показались бы простенькими. Но это были произведения высокой моды и ноу-хау.
Как и платье невесты.
Оно было сшито из ткани, в которой плетение напоминало перекрещивающиеся круги паутинок. И от присборивания и наложения кругов тончайшей вуали одного на другой свадебный наряд Софьи казался в разные стороны разрисованным морозцем стеклом, сквозь которое просвечивало тело.
Надо сказать, что когда Соня его примерила на глазах у мужа (хоть это и дурная примета, но у брака итак нет будущего, резонно подумал жених), то ей показалось платье очень нескромным, словно выставляющим ее в витрину для плотоядного обозрения гостей. Соня просила его не покупать. Но Павел закрыл ей рот поцелуем и пробормотал:
– Скромность украшает девушку, только если нет других украшений.
Компаньон Павла по адвокатской конторе Виктор Старых даже подсуетился, и заказал на свадьбу петь довольно известную группу за свой счет – таков был его подарок жениху с невестой. И парни из «Эрос-репа» старались. Надо сказать, они пели особенно вдохновенно: уж больно сексапильна и одновременно застенчива была невеста. Даже среди звезд экрана такой красавицы не сыскать.
Не смотря на то, что организовано было все наспех, гуляли гости от души. И их ближний круг был не очень тесным – человек сорок, не меньше.
Вот только вместо свадебного генерала царил на ней, разумеется, криминальный авторитет.
С завистью и подозрением смотрел Илларион на кружащуюся пару новобрачных. И на то были свои резоны. Ведь в темноте в спальне его жены охранник кастрировал кого-то, так и не найденного. Все делали вид, что здоровы. Но все же, Пашка-красавчик, с его точки зрения, был бледноват и
