Пруд с золотыми рыбками - Елена Дорош

– Они мне глаз выкололи? – дрожащим голосом спросила она.

– Раз вы в сознании, значит, обошлось. Не упадите в обморок только. Осторожно.

Он затащил ее в коридор и повел вглубь. Сейчас доведет до квартиры, она закроет дверь, ляжет на пол и умрет от потери крови.

Он завел ее в ванную и включил воду.

– Вы хотите утопить меня, что ли? – просипела она и попыталась посмотреть ему в лицо.

Он поглядел на нее как на душевнобольную и объяснил:

– Вы в крови вся. Наверное, задели артерию, хотя… Смоем, будет видно. Скорее всего, просто порез. Просто на лице капилляры близко к поверхности кожи расположены…

Во время всего монолога он деловито стаскивал с нее заляпанную кровью одежду. Она не сопротивлялась. Не очень хорошо понимала, что происходит. Только когда в лицо брызнула вода и кровь полилась, как показалось, ручьем, она вдруг затряслась как припадочная и, тоненько завыв, села в ванну. Вода лилась на спину, смывая грязь и страх, а она все тряслась и ревела.

Федор смотрел с сочувствием и молчал. Пусть проревется. Это полезно. Шок пройдет.

Где-то с полчаса он терпеливо ждал, потом достал ее из воды, вытер, закутал в халат и повел к ней домой.

Марфа шла, переступая деревянными ногами, и, войдя, сразу приткнулась на старый диван в кухне.

Федор разыскал в шкафчике дезинфицирующие салфетки, промыл рану и заклеил пластырем. Ничего угрожающего. Недели через две останется только крохотный шрам. Удар был колющий.

Марфа, вялая, как позавчерашняя петрушка, равнодушно приняла заботы. Федор хотел еще дать таблетку обезболивающего, но передумал. «Нет ничего лучше сейчас, чем что-нибудь выпить», – подумал он и принялся хозяйничать. Водка обнаружилась в холодильнике, а в буфете – корзинка с сухарями и сушками. Маловато будет. Он посмотрел на застывшую в неудобной позе фигурку, вышел и вернулся с колбасой, сыром и банкой маринованных огурцов. Жаль, селедки нет. Отличненько под водочку зашла бы.

Растормошив Марфу, он заставил ее выпить рюмку и быстро сунул ей в рот кусок огурца. Она прожевала и сказала:

– Еще.

После третьей порции водки и двух огурцов она распрямилась, оглядела себя, оправила халат и вдруг спросила:

– Я сама разделась?

– Нет, – лаконично ответил Федор и встал, чтобы поставить чайник.

– Так это ты меня?

– Извини, но других желающих не было.

Он обернулся. Марфа с оттопыренной из-за огурца щекой смотрела не мигая и медленно краснела.

– И что нас так смутило? – преувеличенно невозмутимо поинтересовался Федор.

Марфа вынула огурец, подумала и запихала обратно. А действительно, что? Подумаешь, увидел ее голой! Как говорится, не он один. Дожевав огурец, она потянулась, налила рюмку и выпила.

Федор смотрел с любопытством. Марфа приняла светский вид.

– Ничего. И вообще, я не о том. Я все думаю, как они меня нашли? Может, эти гады телефон мой прослушивают?

– Так ты их знаешь? – удивился сосед.

– Не знаю, но догадываюсь.

– Они что, в ЦРУ работают?

– Нет. Просто держат отель в Приозерске. Не отель даже, а гостевой дом. Небольшой.

– Тогда прослушивание телефонов им не по зубам. Подослать отморозков – дело другое. Это вполне реально. Кстати, что ты такое натворила, чтобы за тобой из Приозерска в Питер приперлись?

– Выкрала у хозяина гостевого дома его жену.

Федор подавился куском хлеба и долго кашлял.

– Зачем? – спросил он наконец, утирая слезы.

– Хозяин, его Денис зовут, с тещей над ней издевались. Избивали, мучили. Юля как крестьянка крепостная жила.

– Понятно теперь. Лишила мужика собственности?

– Получается, что да. Надо бы ей позвонить на всякий случай. Вдруг они и ее нашли.

– Звони.

– Боюсь. А вдруг они все же телефон прослушивают.

– Слушай, не глупи.

– Все равно, – заартачилась Марфа, хотя прекрасно понимала, что Федор прав.

Федор глянул и спорить не стал. Шок у девчонки еще не прошел, потому и мерещатся всякие ужастики. Он налил в кружки кипяток и бросил по чайному пакетику.

– Позвонить можно с любого телефона, хоть с моего, но поговорить с этой Юлей все же стоит. Она лучше возможности своего благоверного знает. И встретиться с ней надо. Но не сегодня.

– Думаешь, они за углом караулят?

– Может, и караулят, если полные идиоты. Просто теперь мы должны продумывать каждый свой шаг. Согласна?

Согласна ли она? Да она руками и ногами согласна сразу и во веки веков!

Марфа с готовностью кивнула.

Вообще, здорово, что он предлагает свою помощь. Здорово, но странно. Странно, потому что первым делом она должна призвать на подмогу любимого человека. Только она почему-то не кинулась звонить Володе. Ей даже в голову не пришло. Зато сразу согласилась на помощь соседа, хотя почти ничего о нем не знает и даже не поинтересовалась, не пострадал ли в драке он сам. Ну Марецкая!

– Федор, а ты сам-то в порядке? Они тебя не очень сильно…

– Сильно. Но не очень. Да не переживай, я привык.

Это он о чем?

– Привык быть битым? – с сомнением в голосе уточнила Марфа.

Федор усмехнулся и протянул бутерброд.

Она обвела взглядом широченные плечи и здоровые кулаки. Чего-то он недоговаривает. Ладно, попробуем включить интервьюера.

– Расскажи о себе. Как ты живешь, чем занимаешься? – с профессиональной заинтересованностью попросила она, прихлебывая чай.

Он посмотрел на нее, словно раздумывая, говорить или нет.

«Не то спросила?» – подумала Марфа, глядя на его лицо.

То ли задумчивое, то ли растерянное.

Федор

Он помолчал, а потом бесцветным голосом сказал:

– Да нечего рассказывать. Я ведь совсем недавно вышел.

Марфа шумно отхлебнула из кружки и переспросила:

– Откуда вышел?

– Из тюрьмы.

Она пододвинулась поближе к столу и сложила руки. Приготовилась слушать. «Как ученица на уроке», – усмехнулся он.

– Да, я сидел. Три года. Хотя получил четыре.

– За что?

– За нанесение тяжких телесных одному подонку.

Ему странно было снова рассказывать ту историю. Когда-то он делал это каждый день, а потом старательно пытался забыть. Сейчас, глядя в серьезные серые глаза, он говорил словно не о себе. Будто кино пересказывал. Плохое кино.

В тот день они с ребятами из полка отмечали возвращение из долгой и трудной командировки. В северном городке, где базировался авиационный полк, все были на виду, поэтому, если кто начинал без меры, как говорил герой известного фильма, «водку пьянствовать и безобразия нарушать», комполка Семеныч наказывал всех скопом, без разбора.

– У нас же один за всех, а все за одного, как я понимаю? – задавал он один и тот же риторический вопрос всякий раз, когда кто-то из летчиков косячил.

Посему один из их немаленькой компании всегда оставался трезвым,