Письмена на теле - Джанет Винтерсон

"Ты не видишь то, что вижу я". Она проводит рукой по моему лицу.

"Ты чистое озеро в котором играет свет".

Кто-то барабанит в дверь. Мы оба вскакиваем.

"Это может быть Жаклин" - говорит Луиза. "Я думала, что она вернется, когда стемнеет".

"Она не вампир"

В дверь перестали стучать и кто-то осторожно вставил ключ в замочную скважину. Может быть Жаклин проверяла есть ли кто-то дома?

Я слышу как она входит в спальню. Потом она открывает дверь в гостиную. Видит Луизу и начинает рыдать.

"Жаклин, почему ты украла все мои вещи?"

"Я ненавижу тебя"

Я пытаюсь уговорить ее присесть и что-нибудь выпить, но как только она берет в руки стакан, она швыряет его в Луизу. Она промахивается и стакан вдребезги разбивается о стену. Она делает резкий прыжок, хватает один из самых острых и больших осколков и нацеливается на лицо Луизы. Я хватаю Жаклин за кисть и выворачиваю ее руку за спину. Она кричит и роняет осколок.

"Убирайся" - говорю я. "Отдай мне ключи и убирайся". Все выглядит так, как будто мы никогда не жили вместе. Я хочу вычеркнуть ее. Я хочу стереть ее глупое, пылающее гневом лицо. Она не заслуживает этого, в глубине души я осознаю, что это не ее слабость, а моя привела нас к этому постыдному дню. Мне следовало бы смягчить ситуацию, просто отвести удар, но вместо этого я даю ей пощечину и вырываю ключи из ее кармана.

"Это тебе за ванную" - говорю я пока она ощупывает свой окровавленный рот. Жаклин спотыкаясь добирается до двери и плюет мне в лицо. Я хватаю ее за воротник и выпроваживаю к ее машине. Она уносится не включив фары.

Я стою наблюдая, как она удаляется, мои руки безвольно висят вдоль туловища. Я со стоном опускаюсь на низкую стену за моим домом. Воздух холодный и остужающий. Почему это случилось? Мои хорошие манеры всегда были предметом моей гордости, мне всегда нравилось практиковать и диктовать интеллигентную чувствительность между партнерами. А теперь я напоминаю себе какого-то дешевого головореза в драке. Она разозлила меня и моей реакцией на это был сильный удар. Сколько раз это случалось на улице? Сколько раз чужая жестокость вызывала во мне презрительную усмешку?

Я хватаюсь руками за голову и плачу. Это злодейство - дело моих рук. Еще одни испорченные взаимоотношения, еще одно израненное человеческое существо. Когда я остановлюсь? Я ударяю кулаком по грубой кирпичной стене. Всегда найдется оправдание, хорошая причина, для объяснения нашего поведения. Я не могу думать о хорошей причине.

"Хорошо" - говорю я себе "Это твой последний шанс. Если ты чего-нибудь стоишь докажи это сейчас. Луизу нужно заслужить.".

Я возвращаюсь в дом. Луиза сидит очень тихо. Она держит в руках разбитый стакан и смотрит сквозь него как сквозь магический кристалл.

"Прости меня" - говорю я

"Я не пострадала в этой драке". Она повернулась ко мне, ее пухлые губы превратились в одну длинную прямую линию "Если ты когда-нибудь ударишь меня, я уйду".

Мой желудок сжался. Я хочу защитить себя, но не могу открыть рот.

Я не доверяю своему голосу.

Луиза встает и идет в ванную. Она не знала что там творится. Я слышу как она открывает дверь и внезапно издает глубокий вздох. Она возвращается в комнату и протягивает мне руку. Весь остаток вечера мы проводим отмывая ванную.

Что интересно в узлах, так это их формальная сложность. Даже самый простой генеалогический узел, трилистник, с его тремя неравно симметричными долями, имеет как математическую так и художественную красоту. Говорят, для верующих, узел царя Соломона воплощал собой квинтэссенцию всех знаний. Для вязальщиков ковров и одежды во всем мире, выбор узла зависит от их неожиданности. Узлы могут меняться, но они должны быть традиционными. Все неформальные узлы - запутанные узлы.

Мы с Луизой были связаны одной любовной петлей. Шнур, обвивающий наши тела не имел резких изгибов и коварных витков. Наши запястья не были связаны, не было петли вокруг нашей шеи. В Италии в XVI и XV столетии любимым видом спорта было связывать двух бойцов вместе крепкой веревкой и заставлять их сражаться до смерти. Часто смерть наступала от того, что проигравший не мог отступить, а победитель редко щадил его. Победитель сохранял веревку и завязывал на ней узел. Ему достаточно было расхаживать с ней по улицам, чтобы наводить ужас на прохожих.

Я не хочу, чтобы ты видела во мне противника, я также не хочу видеть противника в тебе. Я не хочу бить тебя ради удовольствия бить, запутывая те четкие линии, которые нас связывают вместе, заставлять тебя то опускаться на колени, то с силой поднимать тебя с колен. Публичное лицо жизни в хаосе. Я хочу чтобы кольцо вокруг наших сердец было проводником, а не кошмаром. Я не хочу затягивать туже, чем ты можешь вынести. Я также не хочу оставлять свободный конец из которого можно сделать петлю, чтобы повеситься.

Я сижу в библиотеке и пишу это для Луизы, глядя на копию иллюстрированного манускрипта, где первая буква - огромная "Л". "Л", вырисованная в форме птиц и ангелов, которые скользят между штрихами, проведенными ручкой. Буква представляет собой лабиринт. Снаружи, на верхушке Л, стоит пилигрим в шапке и монашеском одеянии. В середине буквы, раздвоенная форма которой образовывает прямоугольник, находится Агнец Божий. Как пилигрим пройдет по лабиринту, лабиринту такому простому для ангелов и птиц? Очень долго я пытаюсь найти дорогу, но сверкающие змеи заводят меня в тупик. Я сдаюсь и закрываю книгу, забыв, что первым словом в ней было "Любовь".

В последующие недели мы с Луизой остаемся вместе настолько долго, насколько это возможно. Ей приходится с осторожностью относиться к Элгину, мне приходится с осторожностью относиться к ним обоим. Осторожность вымотала меня.

Однажды ночью, после того как мы поужинали лазаньей с дарами моря и выпили бутылку шампанского, мы так неистово занимались любовью, что "Для женских случаев" двигалась по полу под напором нашего вожделения. Мы начали у окна и закончили у двери. Хорошо известно, что моллюски действуют возбуждающе: Казанова ел сырые мидии перед тем, как удовлетворить женщину, но он также верил в симулирующую силу горячего шоколада.

Ловкость пальцев, язык глухонемых, символизированный на теле, на вожделеющем теле. Кто научил тебя писать кровью на моей спине? Кто научил тебя выжигать клеймо руками? Ты оставила знак на моих плечах, отметив меня своим именем. Подушечки твоих пальцев

превратились в литеры, ты впечатала свое послание в мою кожу, впечатала смысл в мое тело. Твоя азбука морзе совпадает с биением моего сердца. До того как ты появилась, у меня было крепкое сердце, мне всегда можно положиться на него, оно служило мне верой и правдой и крепло в бою.Теперь ты настроила его биение под свой собственный ритм; ты играешь на мне, палочки отскакивают от моей туго натянутой кожи.

Письмена на теле - это секретный код, видимый только при определенном освещении. Вся моя жизнь содержится здесь. В некоторых местах палимпсест сделан так сильно, что буквы можно осязать, как в азбуке для слепых. Я люблю хранить свое тело свернутым, вдали от любопытных глаз. Никогда не разворачивая его настолько, чтобы можно было прочесть весь рассказ. Откуда мне было знать, что Луиза читает руками. Она перевела меня с моего языка и создала свою собственную книгу.

Мы стараемся не шуметь из-за Элгина. Он создает видимость, что его нет, но Луиза предполагает, что он дома. Мы любим друг друга молча, в темноте, и когда моя ладонь исследует форму ее тела я спрашиваю себя - во что время превратит эту кожу, всегда такую новую для меня. Сотрутся ли мои ощущения при осязании этого тела? Почему проходит страсть? Время, которое отнимает свежесть у тебя, отнимет и мою свежесть. Мы упадем, как созревшие плоды, и покатимся вместе по траве. Милый друг, позволь мне лежать рядом с тобой и смотреть на облака, пока земля не покроет нас и мы не исчезнем.

На следующее утро, во время завтрака появляется Элгин. Это настоящее потрясение. Его лицо бледное, как и его рубашка. Луиза незаметно скользит на свое место у края длинного стола. Я занимаю нейтральную позицию между ними. Я намазываю тост маслом и откусываю его. От этого звука качнулся стол. Элгин поморщился.

"Обязательно производить столько шума?"

"Извини Элгин" - говорю я, роняя на стол крошки от тоста.

Луиза передает мне чайник и улыбается.

"Чему ты так радуешься?" говорит Элгин, "Вы оба не спали всю ночь".

"Ты сказал мне, что придешь только сегодня" - говорит Луиза спокойно.

"Я вернулся домой. Это мой дом. Я заплатил за него".

"Это наш дом, и я предупреждала тебя прошлой ночью, что мы будем здесь".

"C таким же успехом я мог бы спать в борделе"

"Я думала, что именно этим ты и занимаешься" - говорит Луиза. Элгин встает и бросает свою салфетку на стол. "Я совершенно измотан, но я собираюсь пойти на работу. От моей работы зависят жизни людей, но из-за тебя я сегодня не в лучшей форме. Можешь считать себя убийцей.".