Смерть в диких условиях. Реальная история о жизни и трагической смерти Криса МакКэндлесса - Карин МакКэндлесс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сидела в стороне, выпучив глаза, когда он уходил. Мне пришлось заставить себя снова начать дышать. Его реакция – или ее отсутствие – на поведение отца в тот день стала победой для нас обоих. Папа посмотрел на меня, а затем сузил глаза, молчаливо предупреждая, что мне лучше не повторять ошибку брата и не дерзить ему. Я закатила глаза и вернула взгляд к страницам ежегодника. Не знаю, почему я не бросилась защищать Криса. Наверное, мне казалось, что ему не нужна моя помощь, хотя сама я часто нуждалась в его защите. Если бы в споре участвовала я, он бы никогда не позволил ему перерасти в драку.
Крис занимал огромное место в моей жизни. Меня окружал мощный, идеальной высоты голос Криса, когда он пел песни и играл на пианино; он красноречиво спорил о политике с друзьями и бился за нас обоих, когда дело касалось родителей. Я знала, что он хотел защитить меня и в то же время оставить мне достаточно свободы, чтобы я научилась делать это сама. Но он был той постоянной, без которой я не могла представить себе жизнь дома. Крис был не только моим защитником и сообщником. Он был моим лучшим другом.
Казалось, что родители никогда не могли точно прочитать Криса так, как другие. Всем, кто знал моего старшего брата, было ясно, что он не такой, как все. О его напористости ходили легенды. Из нескольких самых близких друзей Криса, пожалуй, никто, кроме Энди, не осознавал тонкого баланса между серьезностью Криса и его чувством юмора настолько хорошо, чтобы спокойно проверять эту границу. Однажды, когда он вез Энди и еще нескольких человек с тренировки по пересеченной местности, Энди подколол его и сказал, что как только Крис уедет в Эмори, он начнет за мной ухаживать. Сначала Крис просто улыбнулся и попытался отмахнуться. Всякий раз, когда Энди бывал у нас дома, он быстро заводил со мной разговор, просто чтобы вывести Криса из себя, но в этот раз его слова звучали настойчивее. Он предлагал несколько вариантов того, как это будет происходить. На этот раз, к удивлению самого Энди, Крис слегка перегнул. Крис ударил по тормозам и вышвырнул его из грузовика. «Не смей так говорить о моей сестре!» – сказал он на прощание. Только через несколько минут остальные пассажиры убедили Криса, что это просто шутка, и он вернулся за Энди, который шел по улице, теперь уже контролируя ухмылку.
Мне говорили: «Твой брат такой напряженный», – но его никогда не называли странным или что-то типа того. Все знали, что я буду защищать его точно так же, как он защищает меня. Но истина заключалась в том, что он не умел реагировать спокойно. Всякий раз, когда мы ходили в боулинг, он так злился, если мяч скатывался в желоб, что тяжело топал обратно с дорожки, а потом падал на пластиковый диван с такой силой, будто он вот-вот треснет под его стройным корпусом. Я смеялась и говорила: «Боже, бро. Это всего лишь игра! Не наказывай диван!» Он обычно отвечал: «Я не вымещаю разочарование на людях, поэтому злюсь на вещи». К себе он относился строже, чем к кому-либо еще. Он накалял воздух вокруг себя, и люди улавливали это, сами того не понимая.
Таким же он был и в романтических отношениях. Он не обсуждал такие вещи открыто ни с кем, кроме Джули, но его чувства к ней развивались на годы раньше, чем чувства большинства его друзей к своим девушкам. Эмоционально он на годы опережал сверстников.
Джули Карнс была на год младше Криса, миниатюрная и удивительно хорошенькая девушка. Ее сестра-близнец, Кэрри, встречалась с моим парнем Джимми до меня, и все они остались хорошими друзьями. Будучи все еще незрелой девятиклассницей, порой я не могла сдержать ревность к Кэрри, и Джули вежливо, но твердо напоминала, что мне не стоит влезать в эти подростковые разговоры. Она мне очень нравилась. Она была очень умна, у нее были красивые голубые глаза и потрясающая фигура – мечта практически любой девушки.
Крис застенчиво и неохотно приглашал Джули на свидания, но она видела, что нравится ему. Джули привлекали интеллект Криса и глубина в его глазах. Общему другу она призналась, что считает его симпатичным, прекрасно зная, что ему быстро об этом донесут. Но их осязаемая симпатия только разгоралась, пока он наконец не сделал шаг. Ничего не говоря, однажды он просто взял ее за руку, когда их дружеская компания сидела и болтала на трибунах. И они официально стали парой.
На первом свидании они пропустили типичный ритуал из кино и мини-гольфа, и вместо этого Крис пригласил ее на долгую велосипедную прогулку по парковым дорожкам штата до центра Вашингтона, где он повел ее на травянистый ковер Национальной аллеи. С видом на монумент Вашингтона и в окружении благоухающих вишневых деревьев в цвету он достал из рюкзака еду для полноценного пикника. Они пообедали сырами, фруктами и сэндвичами. На десерт он предложил ей печенье. В тот день он не пытался ее поцеловать, но позже она призналась мне, что ему явно этого хотелось. Они разговаривали – о трансцендентализме, экзистенциализме, концепции нелинейного времени, которую он бесконечно обсуждал. Они не говорили о кино, спорте или о том, кто с кем встречается в школе.
А еще они не говорили о наших родителях, да и не собирались. Крис никогда не говорил с Джули о нашей семье и не приглашал ее на ужин. Единственный раз она встретилась с нашими родителями, когда мама настояла на том, чтобы сфотографировать их вдвоем перед выпускным. Когда Джули расспрашивала его о наших родителях, он отмалчивался и становился угрюмым. Поэтому она перестала это делать.
В отношениях с Джули Крис лишь однажды позволил родителям вмешаться. На выпускной вечер он заехал за ней на папиной «пафосной лодке» – «Кадиллаке», который Крис ненавидел, отчего и дал такое прозвище. Еще он купил ей слишком дорогой, великолепный корсаж из орхидей и чуть не оторвал лепестки, пытаясь надеть его ей на руку. Он повел ее в «Черную орхидею», один из самых красивых ресторанов
