Красота – оружие - Рут Валентайн

Мюриэл сложила оставленную Мэттом в ванной одежду в пакет и вышла, оставив свет, чтобы не включать настольную лампу. Потом она завела миниатюрный будильник на шесть часов утра, сняла кобуру, спрятала ее под подушку и, наконец, выключила верхний свет.

Проделывая все это, Мюриэл старательно избегала поворачиваться к Мэтту, хотя и постоянно ощущала на себе его внимательный взгляд.

— Вы не против, если я возьму пульт? — вежливо спросил он, когда она сняла покрывало со своей кровати.

— Возьмите. Только сделайте звук потише и выключите, когда будете засыпать.

Мюриэл бросила ему пульт, и Мэтт в типичной для мужчин манере принялся переключать каналы, отыскивая что-нибудь интересное. В конце концов, он попал на какую-то историческую драму и затих.

Мюриэл скользнула под хрустящую чистую простыню.

— Спокойной ночи, Мюриэл, — прошептал Мэтт, поворачиваясь к ней. — Сладких снов.

Она знала, какие именно сны он имеет в виду.

— И вам того же, Мэтт.

Он усмехнулся.

— А вот это уже прозвучало искренне.

Мюриэл запретила себе думать о Мэтте, потому что не знала, как его воспринимать, потому что уже одно присутствие его в этой комнате выбивало ее из привычной колеи, пробуждало запретные желания, мешало сосредоточиться на работе.

Она закрыла глаза и приказала себе уснуть. Но, несмотря на усталость, сон не шел. Мысли Мюриэл упрямо возвращались к событиям этого долгого дня, мозг снова и снова анализировал каждую деталь, каждое сказанное слово, каждый жест.

Сквозь дрему она слышала, как Мэтт выключил телевизор, а потом до нее донеслось его спокойное, ровное и глубокое дыхание.

И только тогда Морфей принял Мюриэл в свои объятия.

7

Мэтт не сразу понял, что именно его разбудило. Поначалу он даже не понял, где находится, и, лишь открыв глаза, вспомнил все, что случилось накануне.

Он перевел взгляд на лежащую на соседней кровати Мюриэл. Прикрывавшая ее простыня сползла на пол, белеющие в темноте ноги шевелились, а пальцы левой руки вцепились в подушку. Мэтт не видел ее лица, но и без того было ясно, что молодая женщина видит далеко не те сладкие сны, которых он ей пожелал. Вероятно, Мюриэл оказалась во власти кошмара.

— Нет-нет, не умирай! — всхлипнула Мюриэл. — Я не дам тебе умереть! Не надо!

Отчаяние и боль, прозвучавшие в ее голосе, отозвались в Мэтте всплеском сочувствия. Желая утешить и успокоить бедняжку, он потянулся к Мюриэл, но был остановлен тонкой металлической цепочкой, приковавшей его к изголовью кровати.

— Черт! — выругался вполголоса Мэтт.

— Это моя вина, — пробормотала Мюриэл. — Это я... я... — Мучительный стон сменился плачем, слезы текли по ее щекам, поблескивая в падающей из-за двери ванной полоске света. — Не уходи...

Мэтту не хотелось будить ее, но и оставлять женщину с явившимися из тьмы прошлого демонов было выше его сил. Раздраженный своей неспособностью дотянуться до нее, Мэтт воспользовался единственный доступным средством — голосом.

— Мюриэл! — позвал он, произнеся имя громко и твердо, чтобы выхватить ее из объятий кошмара.

Она вздрогнула и резко села. Ее грудь беспокойно вздымалась, пальцы сжимали край простыни, взгляд метался по комнате, безуспешно стараясь зацепиться за что-то знакомое.

— Милая, — тихо сказал Мэтт, боясь напугать ее еще больше. — Милая, ты в порядке?

Мюриэл нахмурилась и медленно повернулась к нему. Он видел, что ее глаза открыты, но в них не было осмысленности.

— Росс? — негромко и неуверенно спросила Мюриэл. — Росс, это ты? — В ее голосе странным образом сплелись надежда, смятение и неуверенность. — Ты жив, Росс?

Мэтт не имел ни малейшего понятия о том, кто такой Росс. Наверное, не муж и не приятель, потому что Мюриэл отрицала существование и того, и другого. Судя по остекленелому взгляду и озадаченному выражению лица, она еще не проснулась окончательно. Мэтт решил, что будить ее, пожалуй, не стоит, а лучше попытаться успокоить и позволить снова уснуть. Возможно, кошмар уже не вернется, а утром Мюриэл ничего не вспомнит. Ему приходилось читать о подобных случаях, причиной которых чаще всего служили сильные эмоциональные потрясения.

— Это я.

Ему не хотелось становиться самозванцем — пусть уж делает выводы сама: по крайней мере, у нее не будет повода обвинять его в обмане.

— Все в порядке.

Мюриэл слабо улыбнулась.

— Ты все-таки не умер.

В ее голосе прозвучало такое облегчение, словно с плеч Мюриэл свалилась многотонная гора, словно она избавилась от невыносимой муки. Мэтт почти физически ощутил перемену в ее психическом состоянии. Должно быть, Мюриэл отчаянно хотела, чтобы этот самый Росс был жив. Не исключено, что именно его смерть стала причиной ее эмоциональной нестабильности.

Мэтт не хотел ее обманывать, но не мог и не дать ей утешения.

— Нет, я не умер.

Он надеялся, что избавившись от кошмаpa Мюриэл ляжет и уснет, но она откинула сбившуюся к ногам простыню, соскользнула с кровати и шагнула к нему.

Мэтт замер, не зная, что будет дальше.

Мюриэл легла рядом с ним, уткнулась лицом в его грудь и закрыла глаза. Мэтт затаил дыхание. Ситуация сложилась одновременно неловкая, смешная и нелепая. Слуга закона и преступник в одной постели. Охотник и дичь на одной кровати. Мюриэл, беззащитная и доверчивая, лежала рядом с тем, кого считала врагом.

О, черт. Ее голова покоилась на его плече. Ее тонкая рука перекинулась через его грудь, ее дыхание касалось его щеки. Близость женщины волновала Мэтта. Он едва сдержал стон, когда ладонь Мюриэл скользнула к его животу.

— Я думала... — прошептала Мюриэл и содрогнулась. — Боже, я думала, что он убил тебя, и я не смогла выстрелить. Не смогла нажать на курок. Я оцепенела, а ты лежал на земле и... и не шевелился.

Она снова и снова бормотала страшные слова, будто не могла выпутаться из окутавшей ее паутины, но Мэтт не будил ее. И не только потому, что не хотел становиться объектом женской истерики. Дурманящее, пьянящее тепло ее мягкого, податливого тела тревожило и возбуждало, притягивало и манило. Искушение было слишком велико, и, подчиняясь неодолимой силе вожделения, Мэтт прижался губами к виску Мюриэл, ощутил биение пульса под нежной кожей.

В ответ она потянулась к нему — доверчиво, безотчетно, как тянется бездомная собака к тому, кто протянул ей кусок хлеба.

Волна нежности окатила Мэтта и, осторожно высвободив левую руку, он обнял ее за плечи.

— Все хорошо, милая. Все хорошо. Тебе не надо волноваться. Спи.

— Да-да, Росс. Я так рада, что ты жив, — сонно пробормотала Мюриэл, просовывая ногу между его ног. — Как хорошо.