Мир итальянской оперы - Тито Гобби

На тропинках сада, среди фонтанов и душистых куртин, в полной темноте потихоньку разрешается вся эта неразбериха сложно закрученной интриги. Путаница персонажей, бесчисленные оплеухи, поцелуи, объяснения и извинения следуют беспрерывной чередой, с тем чтобы в конце концов разоблачить графа и его амурные похождения. Он смущен, но не унижен. Изящно преклонив колена, он трогательно, в самых красивых выражениях принародно кается и просит прощения у своей Розины.

Пропитанный всеобщим весельем, в высшей мере жизнерадостный и шутливый финал — «После многих треволнений» — венчает оперу.

Эту забавную и запутанную комедию Лоренцо Да Понте нельзя читать торопливо: вряд ли что-нибудь поймешь. Вот почему спешка, характерная для некоторых постановок, где речитативам уделено недостаточно времени, а об отчетливости дикции исполнители и не помышляют, может вызвать только огорчение. Комедия не заслужила такого обращения, сумятица ей не пристала. Ведь в «Цирюльнике» все характеры очерчены очень тонко, здесь достигнута необычайная гармония слов и божественной музыки, богатство выразительных средств и глубина человеческих чувств сливаются в единстве, редком даже в самом замечательном творении искусства.

Роль графа Альмавивы, то уверенного в себе, то сбитого с толку, я всегда очень любил. Из всех постановок, где мне довелось участвовать, я с особой теплотой вспоминаю спектакль в «Ковент-Гарден» — там был изумительный состав исполнителей, а дирижировал спектаклем сэр Джордж Шолти.

Фигаро пел сэр Герайнт Эванс, с ним мне было очень приятно работать. Как и в «Дон Жуане», мы прекрасно подходили друг другу: нас объединяло и взаимопонимание, и какая-то общая радость от участия в спектакле, который был почти безупречен.

Сюзанна — Мирелла Френи отчаянно кокетничала со мною, графом, и при этом беззастенчиво водила меня за нос, дрянная девчонка! Илва Лигабуэ пела партию графини, и голос ее, и она сама были прекрасны. Ну а Керубино исполняла эта маленькая плутовка Тереса Берганца; она корчила мне рожицы, спрятавшись в кресле, и так бесстыже увивалась вокруг графини, что Илва едва могла сдержать улыбку.

Среди тех, кто пел остальные партии, помню блиставшего в роли Бартоло Майкла Лэнгдона. Всякий раз, когда мы встречаемся с ним на уроках мастерства в Оперной студии, я всегда напоминаю ему о тех временах. Милые сердцу друзья — их не забудешь! Милые сердцу воспоминания — они не покидают тебя до конца жизни!

ГЛАВА 6. «ВИЛЬГЕЛЬМ ТЕЛЛЬ»

Тринадцать лет спустя после «Севильского цирюльника» гений Россини — композитору было в то время тридцать шесть лет — воплотился в новом шедевре, совсем не похожем на предыдущий, — «Вильгельме Телле». И хотя Россини суждено было прожить еще сорок лет, ни одной оперы он больше не сочинил.

Первоначально либретто оперы в четырех актах было написано по-французски Этьеном де Жуй и Ипполитом Луи-Флораном Би для Парижской оперы. Затем оно было переведено на итальянский язык Калисто Басси, и первая итальянская постановка оперы состоялась в Лукке — городе, где меньше чем через тридцать лет после этого родился на свет другой великий оперный композитор — Джакомо Пуччини.

Большинству слушателей хорошо знакома непревзойдённая увертюра оперы, ее с равной охотой включают в свой репертуар и ведущие филармонические, и скромные духовые оркестры. Но, к сожалению, вряд ли найдется много людей, знающих что-то еще из «Вильгельма Телля». Меж тем эта великая, единственная в своем роде опера несла в себе семена будущего. Как укрытый снегом горный пик, вздымается она до небес, а по склонам этой горы бесчисленными ручейками сбегают воды чистого вдохновения, несущие с собой новую жизнь и новые мысли, — немало композиторов черпали из этого источника.

Музыка оперы наполнена неистощимой творческой выразительностью, совершенно новой глубиной звучания и оркестровки. Этими чертами наделены все мелодии, темы, ансамбли, и потому я считаю, что в истории музыки «Вильгельм Телль» — непревзойденный памятник, исполненный такого величия, которого ранее опера не знала. Композитором был достигнут некий новый уровень, а с ним дан толчок к созданию того, что теперь мы называем «атмосферой». Хотя первенство все время остается за музыкой как таковой, очень часто — особенно во втором акте — музыкой становится сама драма. Изумительная гармония во взаимопереходах звука и слова кажется порою чуть ли не сверхъестественной.

Следует обратить внимание и на романтическую интонацию, новую для Россини, — его музыка стала более чувствительной. Можно сказать так: оперой «Вильгельм Телль» он завершает музыку XVIII столетия и широко распахивает двери для романтической мелодрамы. Потому идеи Россини, его замыслы несли в себе возможность нежданного обновления оперы.

Много лет я добивался того, чтобы такие труппы, как Королевский оперный театр «Ковент-Гарден» или чикагский «Лирик Тиэтр», попытались наконец одолеть «Вильгельма Телля». Но с уходом сначала сэра Дэвида Уэбстера, а затем и Кэрол Фоке мои надежды, должен признаться, свелись к нулю. Обычно от этого предложения приходят в ужас руководители хоров, ведь тут требуется огромная и кропотливая работа именно с хором. А уж протесты хормейстеров отвращают от постановки и дирижеров, и директоров трупп, и спонсоров. Ведущие партии оперы, безусловно, тоже таят в себе большие трудности. Но их, я полагаю, сможет преодолеть отличный певец, если он в том возрасте, когда еще не боится выходить за рамки привычного репертуара.

Если же кто-либо все-таки отважится на штурм «Вильгельма Телля», его непременно ждет заслуженная награда, ибо для глубокого исполнителя эта опера — поистине неисчерпаемая россыпь музыкальных богатств. В самом деле, я не устану клеймить позором тех, кто, претендуя на искушенность и обладание музыкальной культурой, в сущности, пренебрегает этим величественным шедевром. Всякие ссылки на то, что к нему трудно подступиться, в расчет приниматься не могут. Любое стоящее произведение требует от исполнителей (и, между прочим, от публики тоже) хотя бы небольшой подготовки, образованности, доброй воли. Никто не должен надеяться, что стоит ему только протянуть руку, как в нее тут же упадет бриллиант. В жизни, да и в искусстве, дело обстоит совсем не так.

Вильгельм Телль — швейцарский национальный герой, живший в начале XVIII столетия. В Швейцарии ему воздвигнуто много памятников, немало площадей названо именем этого человека. Объединив разрозненные кантоны в союз, он освободил страну от австрийского господства; из этого союза и родилась теперешняя Швейцария.