Уцелевший - Чак Паланик

На каждом нашем сеансе она ставила мне новый диагноз, находила очередное расстройство и давала мне книгу, чтобы я изучил симптомы. В следующий раз я выдавал ей все признаки этой болезни, которая, по ее мнению, у меня была.

В одну неделю у меня была ярко выраженная пиромания. В следующую неделю — нарушение половой самоидентификации.

Она сказала, что я — эксгибиционист, так что на следующей неделе я ей продемонстрировал свои голые ягодицы.

Она сказала, что у меня расстройство внимания, так что я постоянно перескакивал с темы на тему. На той неделе, когда у меня была клаустрофобия, мы с психологом встречались во внутреннем дворике.

Брожу по центру, и ноги сами вышагивают в темпе ча-ча-ча — два медленных шага, три быстрых, два медленных. В голове звучат те же десять мелодий, которые мы слушали всю вторую половину дня. Вижу еще один чек, вполне законное платежное средство, собственно, те же деньги, эквивалент пятидолларовой банкноты, вижу, но прохожу мимо в темпе ча-ча-ча.

Книга, которую мне давала психолог, называлась «Диагностический и статистический справочник по психическим расстройствам». Мы его называли — для краткости — ДСС. Она притащила мне кучу своих старых учебников, чтобы я их прочитал, и там, в учебниках, были цветные фотографии моделей, которым заплатили, чтобы они изображали довольство и счастье, держа над головой голеньких младенцев или прогуливаясь рука об руку по песчаному пляжу на фоне заката. Для снимков, изображавших страдания и печали, моделям платили, чтобы они вкалывали себе в вену незаконные наркотические препараты или сидели пьяные за столом наедине с бутылкой. Дошло до того, что психолог могла просто бросить ДСС на пол, и на какой он странице раскроется, то расстройство я и пытался изобразить в следующий раз.

И мы оба были довольны и счастливы. Первое время. Она чувствовала, что делает успехи с каждой неделей. У меня был готовый сценарий, как вести себя в нашу следующую встречу. Это было совсем не скучно, тем более что психолог так нагружала меня выдуманными проблемами, что у меня просто не было времени переживать о проблемах реальных. Каждый вторник психолог выдавала мне очередной диагноз, и это было мое новое задание на неделю.

В первый год наших сеансов у меня просто не было времени, чтобы даже задуматься о самоубийстве.

Мы провели тест Станфорда-Бине, чтобы выяснить, насколько старый у меня мозг. Обследование по методу Вешлера. Проверку по Миннесотскому многофазному анализатору личности. Клинический тест Мильтона. Опросник депрессии Бека.

Психолог выяснила обо мне все, кроме правды.

Просто я не хотел, чтобы меня привели в порядок.

В чем бы ни заключались мои действительные проблемы, я не хотел, чтобы они разрешились. Я не хотел исцелиться. Все мои мелкие тайны должны оставаться во мне. Я не хотел, чтобы их вытащили наружу и нашли для них подходящее объяснение. Мифологическими архетипами. Травмами детства. Воздействиями лекарственных препаратов. Я боялся: а что же останется? Так что мои настоящие страхи и недовольства так никогда и не выползли на свет божий. Я не хотел избавляться от страхов, тоски и тревоги. Я никогда не говорил о своей мертвой семье. Не изливал свое горе, как это называла психолог. Выскажись. Определи проблему. Разреши ее, освободись и иди дальше.

Психолог вылечила меня от сотни болезней, причем среди них не было ни одной настоящей, после чего объявила, что я нормальный. В смысле, в здравом уме. Она была так довольна и счастлива, так гордилась собой. Она меня выпустила в большой мир — исцеленного. Встань, исцеленный, встань и иди! Чудо современной психотерапии.

Восстань.

Доктор Франкенштейн и ее чудовище.

Когда тебе двадцать пять, тебя еще впечатляют подобные вещи.

Единственный побочный эффект — теперь меня тянет красть. Мне так понравился вводный курс в клептоманию, что я не стал освобождаться от этой конкретной проблемы. До сегодняшнего дня.

Сегодня, блуждая по центру десять лет спустя, я поднимаю еще один чек. И тоже выбрасываю его. После того, как я десять лет упорно прятал свои проблемы, чтобы до них не докопалась психолог, мне всего-то и нужно было, что станцевать ча-ча-ча с почти незнакомой девушкой, чтобы даже моя хроническая клептомания прошла на раз. Она меня вылечила от единственного настоящего психоза, в котором я не признался психологу.

А ведь мы всего лишь танцевали. Фертилити рассказывала мне про брата, про то, как ФБР прослушивало его номер, так что всякий раз, когда они разговаривали по телефону, в трубке слышались щелчки… щелк… щелк… щелк… федерального магнитофона, включенного на запись. Еще до того, как Тревор покончил с собой, она знала, что это случится. Это был ее первый сон, прозревающий будущее. Мы с Фертилити еще немного потанцевали. А потом она сказала, что ей пора. Потом она пообещала, что на следующей неделе, в следующую среду, она снова придет. Она будет здесь. В то же время, на том же месте.

Сегодня вечером я брожу по улицам, от фонаря к фонарю, в ритме фокстрота. В голове звучит вальс. Воспоминания о Фертилити Холлис остались у меня в руках, у меня на груди. Я возвращаюсь домой. Наверху надрывается телефон. Может быть, это шизофреники, параноики, педофилы.

Плавали, знаем, — вот что мне хочется им сказать.

Может быть, это Фертилити Холлис хочет поговорить о том, как сегодня мы с ней танцевали. Хочет со мной поделиться вторым впечатлением обо мне.

Может, она скажет мне по секрету, что у нее за работа и что в ней такого ужасного.

От двери лифта до двери квартиры бегу бегом, чтобы успеть взять трубку.

Алло.

Я даже не закрыл входную дверь. Она так и стоит распахнутой. Рыбка некормленая весь день. Шторы на окнах открыты, а снаружи уже темно. И с улицы видно, что происходит в квартире.

Мужчина на том конце линии говорит:

— Да будет вся твоя жизнь беззаветным служением.

Я, не задумываясь, отвечаю: Благословен Господь, надзирающий за трудами нашими.

Он говорит:

— Пусть все спасутся трудами нашими и усилиями.

Я спрашиваю: кто это?

И он говорит:

— Пусть смерть застанет тебя лишь тогда, когда ты исполнишь работу свою до конца.

И вешает трубку.

36

Хромированные предметы лучше всего полировать газировкой. Ручки столовых приборов из слоновой кости хорошо очищаются солью с лимонным соком. Чтобы костюмная ткань не блестела, нужно смочить ее слабым водным раствором нашатырного спирта и прогладить через влажную марлю.

Мясо по-бургундски получается гораздо вкуснее, если добавить в жаркое немного апельсиновой цедры.

Пятна от вишен нужно сперва потереть спелым помидором, а потом стирать вещь как обычно.

Главное — не впадать в панику.

Чтобы стрелки на брюках держались дольше, надо вывернуть брюки наизнанку и провести куском мыла по внутренней стороне стрелок. Потом снова вывернуть брюки на лицо и прогладить как обычно.

Главное — чем-то себя занять.

И хотя мне звонил убийца, я делаю все как обычно.

Главное — не давать воли воображению.

Весь вечер я чищу и мою. Я не могу заснуть. Чтобы вымыть духовку, нужно нагреть в ней кастрюльку с нашатырным спиртом. Еще один способ, как сделать так, чтобы стрелки на брюках держались дольше, — прогладить их через влажную марлю, смоченную водой с уксусом. Я вычищаю из-под ногтей сегодняшнюю грязь. Если бы я не открыл окно, я бы задохнулся от запаха нагретого нашатыря.

Мне надо кому-нибудь рассказать о том, что случилось.

Мне надо выговориться.

Но психолога нет на месте. Звоню ей в офис через каждые десять минут и каждый раз попадаю на автоответчик. Вот так оно и бывает. В первый раз за все десять лет я звоню ей сам, и вот что я слышу: «Пожалуйста, оставьте свое сообщение после сигнала».

Я говорю: этот псих ненормальный, о котором она говорила, так вот он мне звонил.

Весь вечер я звоню ей в офис через каждые десять минут.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение после сигнала.

Ей нужно как-то меня защитить, обеспечить мою безопасность.

Но ее автоответчик не дает мне договорить. Так что я продолжаю звонить.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение.

Мне нужна круглосуточная охрана. Вооруженные полицейские.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение.

Может, убийца уже поджидает меня в коридоре, а мне же надо ходить в туалет.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение.

Убийца, о котором она мне говорила, знает, кто я. Он звонил. Он знает, где я живу. Он знает мой телефон.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение.

Перезвони мне. Перезвони мне. Перезвони мне.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение.

Если наутро окажется, что я покончил самоубийством, это будет убийство.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение.

Если назавтра окажется, что я умер, потому что какой-то убийца держал меня головой в духовке, это все потому, что она не прослушивает сообщения на своем автоответчике.