Северное сияние моего сердца - Вуди Добковиц

— Это ты будешь говорить какому-нибудь существу подобно тебе. Я твои лживые, наглые, лицемерные глаза гвоздями проткну, если ты мне посмеешь опять соврать! — видел того Союз насквозь. — Когда-нибудь эта ложь загонит тебя в могилу. А я после с удовольствием на ней потопчусь.

Американца это начинало подбешивать. С каждой долей минуты ему все больше и больше хотелось взять в руки что-нибудь стеклянное и запустить им в стену. Что можно было сказать про настрой коммуниста. Тот вообще был готов наброситься на противника и задушить его на ровном месте.

— Отец? Что ты тут делаешь?

Россия. Совершенно не в нужный момент и не в нужном месте. Немного напуганная и удивленная. Рубашка, которую она достала из шкафа парня, мешком висела на ее плечах, еле прикрывая ягодицы. Оба поняли, что мужчина сейчас взорвется. Они уже были готовы к его крикам, но совсем не ожидали иного исхода событий.

Увидев свою дочь в столь потрепанном виде, СССР совсем потерял голову. Этот мерзкий пиндос посмел тронуть его любимую девочку! Его маленький подсолнух, который в детстве всегда любил бежать навстречу к Союзу, когда тот возвращался домой.

Обманул и совратил. Эти слова мелькали перед глазами коммуниста. Ярость и гнев перекрыли все пути к здравому смыслу.

— Сука. Проклятый ублюдок!

Забывая обо всей сдержанности и хладнокровности, мужчина со всей силы ударил США кулаком в лицо, разбивая губу и выводя из равновесия. Тот совсем не ожидал столь яростных действий со стороны старика. Не успев сгруппироваться, Штаты упал на пол, хватаясь рукой за рану. Вместе с громким грохотом, раздался пронзительный крик русской.

— Саша! — бросилась она к возлюбленному, забывая обо всем.

Ей руководили тревога и отчаяния. Руки дрожали, а слезы предательски навернулись на глаза. В голове все крутился лишь один вопрос: “Почему?” Опустившись на колени, россиянка помогла американцу сесть на пол и привести свои мысли в порядок. Ее не волновал обескураженный вид отца, не беспокоило, что она лишь в рубашке сидит на холодном полу. Крепко обнимая парня, словно прикрывая его своим телом от всех опасностей, девушка с долей злости и страха посмотрела на СССР.

“Отец! Папа! Папочка!” — вдруг раздался в голове у мужчины звонкий радостный голосок России, когда она была совсем малышкой. Наивная, маленькая девочка. Такая хрупкая и беззащитная. Его поразили эти воспоминания и осознание того, какая она сейчас и какой была раньше.

Вся злость ушла, позволяя Союзу здраво рассуждать. Он сам не понял, как сорвался.

— Что ты наделал… — чуть не плача произнесла русская.

Тот не знал, что и сказать.

— Этот америкос….

— Он тебя и пальцем не трогал, Союз Советских Социалистических Республик! Зачем ты его ударил?! США не сказал ничего обидного в твою сторону, не замахнулся на тебя. И соврал он лишь ради меня!

Такая формальность поразила мужчину. Можно сказать даже убила. Россиянка всегда смотрела на него с гордостью и восхищением. А сейчас он просто уничтожил все ее уважение. Теперь ясно — между ними точно не привязанность. Но упрямость все равно не желает оставлять его в покое и СССР, ничего более не находя, кинул уже подготовленную фразу.

— Собирай вещи, Россия. Завтра утром мы улетаем в Москву.

Поставив жирную точку в их разговоре, он мигом вышел в коридор, со всей силы хлопнув дверью.

Сил себя сдерживать больше не было. Закрыв лицо ладонями, девушка тихо заплакала, позволяя США прижать ее к своей груди. Слезы безостановочно скатывались по щекам. Это конец.

— Медвежонок, все хорошо. Не плачь. — Успокаивал ее Штаты, гладя рукой по волосам. — Сильно испугалась?

Он продолжал шептать России ласковые словечки, целовать ее в лоб.

— Росси, ну все. А то потоп в спальне устроишь. — Отстранился американец, вытирая с глаз русской капельки слез. — Может мне колыбельную спеть, чтобы ты успокоилась?

— Не надо. — Шмыгнула та носом.

— Honey, look at me.* — Попросил ее парень, обхватив ладонями еще мокрые щеки. — Сделай глубокий вдох и медленный выдох. Вот так.

— США, твоя губа.

— А, это. Поболит, перестанет.

— Ничего не перестанет! Я схожу в свою комнату за аптечкой.

— Не надо, Рос. — Успел он схватить россиянку за руку. — В моем шкафу на верхней полке есть темно-синий чемоданчик. Там все, что тебе будет нужно.

— Поняла. — Мигом ответила она, поспешив за аптечкой.

Пока девушка искала нужную ей вещь, США, терпеливо сжав зубы, поднялся с пола, чувствуя, как острая боль пронзила его спину. К царапинам девушки присоединилось неплохое падение. Еще и руку ободрал. С “добрым” утром, черт возьми.

— США, повернись. — Скомандовала Россия, сев рядом с ним на край дивана.

Холодные мягкие пальчики дотронулись его щеки. Аккуратно вытирая мокрой салфеткой кровь с подбородка, она думала о том, как же ей будет плохо без Штатов. То, что отец заберет ее обратно в Москву, приравнивалось к ста процентам.

— Fuck.* — Зашипел американец, когда русская принялась обрабатывать его губу.

— Прости.

— Россия, хватит извиняться. Ты ничего не сделала.

— За отца…. Он не имел права тебя бить.

— Знаю, медвежонок. — Притянул к себе россиянку парень. — Но ничего. Я все это просто так не оставлю.

— Саш, ты только не начинай драку! — обеспокоенно посмотрела та на него.

— Что? Нет, милая. Я не буду распускать руки. У меня есть другое оружие.

И вновь эта дубовая дверь. Сколько раз США к ней подходил? Пять? Десять? Он уже сбился со счета. И все эти бесчисленные попытки ему удавалось лишь постучать, услышать гневный рык и возвращаться в другое крыло ни с чем. Но теперь все иначе. Пусть Союз только попробует сказать что-нибудь в его сторону, ответ полетит незамедлительно. Связка с запасными ключами звонко звенит у него в руке. Не откроет старик, то это сделает Штаты.

— Союз, открывай! — стучал со всей силы он в дверь, наплевав на осторожность и страх.

Игра пойдет по его правилам.

Никакого ответа на требование американца не было. На обед старикан не спускался. Возможно, он ушел из Белого дома. Но охрана бы ему об этом доложила. Что ж, значит можно это расценить, как экстренная ситуация. Вдруг коммунисту стало плохо.

Выбрав из связки нужный ключ, парень мигом открыл замок и бесцеремонно ворвался в комнату, плюнув на этикет и личное пространство.

— Уже и побыть одному не дают. — Заворчал мужчина, складывая вещи в чемодан. — Тебе тут медом намазано? Выйди отсюда!

— Это мой дом. И мои правила. — Резко ответил тому США, хлопнув дверью. — Клал я хер на твои приказы.

— О. Как заговорил. — Оторвался от дела СССР. — Осмелел, как погляжу. Ну, давай.