Спасители - Эмир Радригес

-- Четыре сновидца сегодня пропали, -- сказал он. – Они не отвечают на звонки вот уже почти полтора часа. Немного, подумал я сначала… Но на звонки не отвечают все четверо. И все четверо – никогда ранее не опаздывали. Тем более хором… Кроме того, наш сновидец с сегодняшней дневной смены – Лобов – отказался заменять ночную смену. Он вспылил от переутомления – его понять можно. И отправился домой. И не успел он уйти далеко от Штаба, как на него совершил нападение неизвестный. Примет почти никаких. Чёрная куртка, джинсы, балаклава. Это всё, что удалось запомнить Лобову.

-- Лобов жив? – спросил Олег.

-- Неизвестный не имел цели его убить, похоже, -- ответил Нойманн. – Лобова спасла скорость его реакции. И его любимый «дезерт игл пятидесятого калибра», который этот понторез таскает с собой повсюду, даже в сортир, мать его... Но и нападающего ему зацепить не получилось. Только спугнуть. Лобов выпустил все пули мимо.

-- Сновидцы, хули, мля! -- поморщился Серёга.

-- Он только подстрелил соседние машины и теперь в дело вмешались ещё и менты, мешая нам в и без того нелёгком деле… -- продолжал Нойманн. – Но Лобова уже взяли под охрану. Как и его напарника. Они уже в Штабе… А команда Сташкевича пропала. Вероятно, их смогли похитить. Кто заинтересован в этом – мы ещё выясняем. И вариантов у нас почти нет никаких.

-- Западные спецслужбы? – спросил Олег по настойчивой подсказке Юры.

-- Не исключено. Хотя им наши сновидцы не упёрлись. Разве что, Хамидулла, который бывал в «бездне» и победил Султана Мрака. Но опять – в этом мало смысла. В том и загвоздка… Олег, твою группу мы направили к дому Сташкевича. Проверь его квартиру. Мало ли – найдёте чего важного. С вами я отправил оперативников. Они проведут осмотр – от вас потребуется прикрытие. Сташкевич, вроде бы, жил один. С девушкой он разбежался. Но будьте готовы к тому, что придётся общаться с какой-нибудь его бабой. Проявите настойчивость, если потребуется. Дело важное.

-- Вас понял.

-- И будьте готовы к гостям. Мало ли, кто захочет наведаться к его квартире. Остальные группы отправились на другие квартиры или прочёсывают дворы, ищут «неизвестного»… По камерам отследить его не удалось – он заранее подготовился, чтобы их все обойти… Как сквозь землю провалился…

Оперативников встретили на месте, у подъезда. Не самый богатый район, обычные тоскливые панельки, при взгляде на которые хотелось пить.

-- Мы заходим первые, всё осматриваем, -- объяснял им Олег. – Только потом, если чисто, вас позовём.

Бойцы штурмгруппы подбежали к подъезду и резко дёрнули дверь, ворвавшись в здание…

Инцидент 114

-- Это не так просто – спать, -- сказал уставший Сташкевич в то роковое утро. – Мы отучиваемся это делать. Потому что привыкаем контролировать процесс засыпания. И часто лишаемся глубокого хорошего сна.

-- Тяжело?

-- Конечно. Сновидцы часто заканчивают в дурках. Наша психика испытывает огромные нагрузки. Мозг меняется. Биологические ритмы ломаются. Чрезмерная осознанность – это хорошо. Но она нас и губит…

-- И что случается со старыми сновидцами?

-- По-разному, -- зевнул Сташкевич. – Ладно, Олег. Потом поговорим. Всё. Я поехал спать. Дурацкая была смена.

Олег не стал навязываться – и слава Богу. Пожали руки и разошлись. Сташкевич был сильно раздражён после смены. Слишком много всего навалилось. И на работе. И в личной жизни – ушла девушка. А он до сих пор не мог её внутренне отпустить. И какими бы практиками он не занимался – кошмары снились всем.

Тем и хуже. Он либо «спал» и работал в пороговых пространствах. Либо же спал – и видел тягучие кошмары. Осознавание внутри таких кошмаров помогало не очень сильно. Всё вырывалось ведь из подсознания.

А на фоне постоянного недосыпа эмоциональная нестабильность лишь усиливалась.

Подумать только. Сновидец с недосыпом! Услышь он это лет десять назад – не поверил бы ушам. Но так оно и бывает…

Сташкевич вышел из Штаба. И отправился к автобусной остановке. Автомобили он презирал. Выражал протест обществу, которое навязывало автомобиль, как признак статусности. Сновидцам платили изрядно, и всё же Сташкевич ездил на автобусах. И жил в обычной серой панельке.

Бывшая от него ушла именно поэтому. Нет автомобиля. Нет нормальной квартиры. На чём возить ребёнка в садик? На автобусе заразу цеплять? А где этого ребёнка потом воспитывать? На съёмной хате?

Нечего взять – значит «прощай».

Она не знала, кем работает Сташкевич. Не знала, что денег у него водилось порядочно. А тот не афишировал – ему не хотелось, чтобы с ним были из-за бабла. Пусть и красавица.

Это было не так-то и легко!...

А ещё бывшая говорила, что он «шиз». Как модно нынче обзывать тех, кто не вписывался в картину привычного мира. Тех, чей пытливый ум обладал огромной степенью внутренней независимости. Тех, у кого разум и воля преобладали над животной натурой.

Но можно ли винить «автоматов» за то, что они «автоматы»? Лишь считающие себя разумными существами, ещё и зарекающиеся о свободе собственной воли… Бывшая реализовывала свои животные программы – не более того. И правильно делала, считал Сташкевич, он её не осуждал.

А «шиз»… Звучало как-то колко. Называли так почему? Из зависти? Нет, скорее из-за боязни. «Шизов» никто не понимает. Они излучают непредсказуемую и потому угрожающую чужеродность. При этом всём «шизы» понимают «нормальных» замечательно. Ибо им всё-же не чужды человеческие желания. «Шизы» просто видят суть этих самых желаний, что позволяет воспарить над ними. И жизнь их наполнена разумностью, рациональностью и постоянным разоблачением обманчивой природы реальности…

Прогулки к автобусной остановке – всегда были полны размышлений. Особенно в такие прекрасные весенние и солнечные деньки, когда вот-вот начинает зеленеть трава.

В переулке через гаражи ветви небольших деревьев, растущих у забора из профлиста, уже покрывались почками. И это радовало, вселяло некое предвкушение чего-то прекрасного, новые мечтания зарождались на расцветающей душе. И облака в чистом синем небе…