Отражения (Трилогия) - Вероника Иванова

Не знаю, какое мнение о ситуации сложилось у Властителей Судеб, но моя сестра не отступила от своего единственного правила: «Если мир не желает преклонить передо мной колени, я просто взлечу над его головой!» Проще говоря, Магрит сделала то, чего не ожидал ни я, ни духи леса, ни осиротевшие лошади, разбредшиеся по поляне...

Она сделала шаг в мою сторону, взметнув волну бордового бархата, приподняла тонкую бровь, качнула головой и... Самым невинным тоном поинтересовалась:

— Как дела?

Ничего себе! Будто вчера расстались... Или это — новая уловка? Прелюдия к жестокой трагедии? Не узнаю, пока не отвечу...

— Вашими молитвами, dou Магрит, — пробурчал я.

— Прости, сестринского поцелуя придётся избежать: зря я что ли, прихорашивалась? — она кокетливо провела пальцами по кончикам ресниц.

— Как Вам будет угодно, — я упорно не желал понимать, что происходит. Поцелуй? Да она и в лучшие времена не была столь тепло ко мне настроена... Я бы решил, что это морок, если бы не чувствовал каждой клеточкой тела властную Силу, исходящую от гибкой фигуры Магрит.

— Ну, не дуйся! — сестрёнка подозрительно улыбчива... Не к добру это. Совсем не к добру.

— У меня немного поводов для веселья, — констатирую. Довольно уныло.

— Разве? — я награждён нарочито наивным взглядом. — Остался жив, и не рад? Я тебя не узнаю... Насколько могу припомнить, ты умереть боялся... до смерти!

— Это было давно, — Магрит ведёт себя совершенно, как девчонка. Как озорная девчонка. Может, подыграть ей? Пошутить? Нет, не рискну: вдруг она только этого и ждёт, чтобы начать убийственную атаку.

— Всего лишь несколько лет назад. Да что там! Ещё весной ты вёл себя предельно осторожно.

— Откуда Вы знаете? — я не удержал любопытство в узде.

— Слухами земля полнится, — загадочно промурлыкала Магрит. — Однако ты и разошёлся...

— Куда? — не совсем понимаю иронию сестры.

— На все четыре стороны! Чего стоит одна только картинка на твоём лице... Опять попал кому-то под горячую руку? Или играл в героя? А может, и в самом деле, убил?

— Я поступаю, как хочу! — отрезал я.

Смех звонкими колокольчиками взлетел над ободранными кронами деревьев.

— «Как хочу»! И насколько эти слова сочетаются с предметом, столь нежно обнимающим твою шею?

Фрэлл! Шарф предательски размотался, пока я принимал участие в побоище, и ошейник оказался на виду... Что делать? Покраснеть от стыда или побледнеть от гнева? Неприемлемо ни то, ни другое: сестра всегда ухитряется проникнуть в мои мысли без помощи магических уловок, и сразу поймёт, что я притворяюсь. И стыдясь, и негодуя. Потому что... Потому что сейчас я всего лишь растерян и сбит с толку.

Шаг. Другой. Шелест лент на подоле платья. Лазурные глаза оказались совсем рядом. Так близко, что, заглянув в них, я понял: она и раньше знала об ошейнике. И о клейме. А ведь я просил Лэни...

Просил... Интересно, она доложила сразу или приберегла пикантную новость на десерт? Ну, волчица, только пересеки тропинку моей судьбы! Мало не покажется!

— А где же Ваш верный прихвостень? Или, точнее будет сказать: прихвостня? — вплёскиваю в голос как можно больше горечи.

Магрит укоризненно насупилась:

— Именно из-за этого я и отказала кузену Ксо.

Кузену? Ах, да: он же признавался ей в любви...

— Из-за чего?

— Из-за манеры так выражаться!

— О, значит ли это, что мы бы с ним отлично спелись? — я не удержался от заманчивой мысли.

— Надеюсь, этого не произойдёт! — совершенно искренне возразила сестра.

— Почему же?

— Если два невыносимых существа найдут общий язык, невыносимой станет жизнь всех остальных, — Магрит улыбнулась, и сразу стало ясно: ей подобная перспектива кажется чрезвычайно любопытной. По крайней мере, для того, чтобы воплотить в жизнь: играть на чужих нервах — излюбленное занятие в Домах. А уж если сестра поставила меня на один «горизонт» с кузеном Ксо... Обязательно надо попробовать. Вот только время выберу... А сейчас мне нужно знать совсем другое.

— Она всё же рассказала Вам? — настаиваю на прямом ответе.

— Разумеется, — кивнула сестра. — В любом случае, Лэни трудно было бы утаить случившееся от своей половинки по cy’rihn. Слишком сильный всплеск эмоций.

— Всплеск? Эмоций? — я оторопел. — Да, она показалась мне немного растерянной, но... Не более горячей, чем обычно.

— Ты удивительно ненаблюдателен! — Магрит покачала головой. — Довёл бедную женщину до слёз...

— До каких слёз?! — мой крик разрезал застывшую гладь холодного воздуха, и сестра сморщилась:

— Не ори. Я не глухая... До самых обычных слёз.

— Да это она... — договорить мне не позволили. Острый вишнёвый ноготок воткнулся в мою грудь:

— От твоих выходок можно не только расплакаться, но и сойти с ума! Что ты делал?

— А что? — непонимающе поднимаю брови.

— ПРОСИЛ!

— Что в этом странного?

— Ты понимаешь, что самим фактом просьбы поставил её на один уровень иерархии с собой?

— Ну... — такая трактовка собственного поступка не приходила мне в голову.

А ведь Магрит права: даже «разделив жизнь», Лэни осталась частью Внешнего Круга Стражи, частью прислуги. Обладающей исключительными правами, могущей при случае возразить господам, но — прислуги. Так заведено издревле. Так сотканы Гобелены Крови. Ничего нельзя изменить. Ничего не нужно менять. Да, я поступил непростительно глупо... Даже хуже: то, что совершил без всякой задней мысли, было (да и не могло не быть!) воспринято, как утончённая издёвка. Неудивительно, что Лэни рыдала — я унизил и оскорбил её, предлагая выполнить мою ПРОСЬБУ... Оскорбил сильнее, чем мог бы мечтать. Обвинил в том, что она не справляется со своими обязанностями, и предложил исполнить свою роль. Роль господина...

Я по-детски спрятал лицо в ладонях. Вот теперь мне стыдно, и ещё как.

А Магрит продолжала, каждым словом загоняя иглы под ногти моей совести:

— А потом закрылся Вуалью, намекнув, что она не в состоянии сама справиться с болью! Элрон будет рыдать и биться в истерике, узнав, какое чудовищное оскорбление ты нанёс Смотрительнице: ему до таких высот расти и расти!...

Дожил: меня сравнили с другим кузеном — самым ехидным из мерзавцев и самым смертоносным из домашних остроумцев. Лестно, ничего не скажешь. Проще было произнести всего два слова: «Ты — сволочь». Коротко и доходчиво. И возразить нечего: сначала унизил, показав, что Лэни не достойна повелевать (как будто она претендовала на власть?!), потом указал на слабость и невыдержанность, что для воина — хуже смертного приговора...