Последние драконы - Кир Булычев

Открыв глаза, Дороти увидела, что миссис Уиттли уже наклонилась и трясет ее за плечо.

— Скорее, лежебока! Помоги мне одеться!

Она умела так больно щипаться!

— Сейчас, сейчас… Уже началось?

— В жизни я еще не слышала более глупого вопроса!

Регина стащила сонную Дороти с постели, и та, пошатываясь, протирала глаза. И тут увидела, как мешки, закрывавшие окна на корме, медленно падают внутрь. Они шлепнулись на пол, и в каюте запахло паленым.

— Что это?

— Он еще далеко, — сказала Регина, проявлявшая незаурядное присутствие духа. — Достань из сундука мой костюм для верховой езды.

Переступая через осколки стекла, усыпавшие пол каюты, Дороти пошла к нужному сундуку и отыскала в нем пришедший с Востока, модный в Лондоне, но не одобряемый светом костюм, состоящий из широких шальвар и короткой куртки, расшитой серебром. Он позволял сидеть на лошади верхом. Как только Регина догадалась вспомнить о нем!

В дверь каюты заглянул доктор Стренгл. Он был бледен и встрепан более чем обычно.

— Что вы тянете? Спускайтесь в лазарет! Здесь опасно.

— Доктор, закройте дверь! — крикнула Регина, потому что ей пришлось перекрыть голосом грохот, донесшийся с палубы. — Даже в такую минуту неприлично наблюдать, как переодеваются дамы.

Отважная птичка, подумала Дороти, натягивая обыденное синее платье, отороченное по вырезу кружевами.

Регина надела шляпку с узкими полями. Дороти повязала на буйные волосы серый платок.

— Я должна все видеть! — повторяла Регина, готовясь к выходу в свет. — Я не могу сидеть, как крыса, нору которой заливают мышьяком! Ты пойдешь в трюм или на верхнюю палубу?

— Я с вами, — ответила Дороти.

— Тогда пошли.

Регина достала из шкатулки, стоявшей на столике у ее ложа, небольшой каретный пистолет. Пока Дороти заканчивала свой туалет, со сноровкой бывалого солдата Регина успела натрусить в ствол пороха, забить пулю, насыпать затравку на полку — она была готова к бою.

— Пусть только он ко мне подойдет, — сказала она спокойно.

Наверное, она имела в виду самого генерала Бонапарта.

Дороти оружия не полагалось, и она последовала за хозяйкой на палубу, надеясь, что там еще нет пиратов.

Пиратов там не было, но именно в тот момент, когда женщины появились на палубе, в десяти ярдах перед ними от удара ядра рухнула, обломившись, рея с грот-мачты, увлекая за собой нижний грот-марсель. Они отпрянули назад, в каюту, но в тот момент Смитсон, сбежавший сверху, кинулся к ним и повлек за собой Регину к открытому трапу, откуда поднимался дым и пахло серой, как из преддверия ада. Время от времени оттуда вырывался тугой звук — стреляли пушки «Глории». Смитсон помог госпоже Уиттли спуститься на орудийную палубу, на Дороти он не обращал внимания, полагая, что служанка последует за воинственно выглядевшей госпожой.

На орудийной палубе Дороти зажмурилась от обрушившихся на нее грохота, криков раненых, едкого дыма и выстрелов. Она остановилась, опершись на основание мачты, и старалась понять, что происходит вокруг. Спутники Дороти исчезли из виду.

В этот момент случилось нечто ужасное, пришедшее из кошмара, чего в жизни не бывает. Оглянувшись на треск, удар и крик, Дороти увидела, как сквозь мощные доски борта внутрь корабля врывается, как бык, ломающий рогами перегородку, красное, чернеющее на глазах ядро… Поражая канониров, во все стороны, словно стрелы, полетели щепы. Кто-то заорал, а Дороти глядела в неровный круг голубого неба, потом перевела взгляд туда, где, оставив за собой дорожку разрушения и гари, успокоилось ядро. Оно было на самом деле невелико — только в полете показалось Дороти громадным, но натворило немало бед на орудийной палубе…

Грязный, словно обугленный, офицер, который стоял слева от Дороти, закричал, как будто приказывая пушкам, откатившимся назад после выстрелов:

— Товсь!

Навалившись на лафет, канониры покатили пушки к раскрытому борту. Офицер словно не замечал, что не все соседние пушки одинаково двинулись к бортам, так как людей уже не хватало — один лежал, вытянувшись во весь рост, еще один скорчился от боли, третьего пронзило деревянное копье, оторвавшееся от борта.

Этот канонир смотрел на Дороти, будто просил помочь, даже губы его беззвучно шевелились — да разве разберешь в таком грохоте и треске?! Дороти шагнула к нему, но остановилась, оробев, потому что не знала, что ей делать, когда приблизится.

— Иди…

Еще два шага.

Рядом грохнула пушка, и краем глаза Дороти уловила ее стремление ударить и раздавить. Дороти отпрыгнула, но пушка ударила углом лафета раненого матроса и прекратила его страдания… Его оттащили и бросили рядом с мертвыми. Дым рассеялся, Регины не видно.

Дороти подумала, что, наверное, она уже внизу, где должен быть лазарет. Она колебалась, спускаться или вернуться в каюту, и эта секунда спасла ей жизнь, потому что еще одно вражеское ядро влетело и своротило пушку, убив двух канониров. Это произошло как раз перед Дороти — в трех шагах. Откашлявшись от дыма, почти на ощупь Дороти отыскала люк, ведущий вниз, в глубоком полумраке, который царил на нижней палубе. Его не могли рассеять два фонаря в плетеных металлических сетках, подвешенных к потолку. Дороти пошла на звуки голосов, туда, где в обычные дни находился общий кубрик мичманов и младших офицеров, и тут же увидела, как на длинном обеденном столе, покрытом клеенкой, лежал человек, которого держали двое санитаров, тогда как доктор Стренгл отпиливал ему ногу выше колена обыкновенной ножовкой с мелкими зубьями.

Дороти поняла, что оставаться здесь не может — даже не от вида этой операции, как от визга матроса, который прервался, лишь когда Дороти отступила к самому трапу…

— Перетягивайте и бинтуйте! — крикнул Стренгл помощнику, а сам поспешил к Дороти. Его клеенчатый фартук был измаран кровью, и в крови был даже лоб, потому что он все время вытирал пот. Яркие лампы горели только над операционным столом, в остальной части кокпита было темно. И неудивительно, так как эта палуба была ниже ватерлинии и было слышно, как волны ударяют о борт…

— Дороти, что вы здесь делаете? — спросил доктор. — Вам лучше спрятаться…

И тут она сказала то, о чем еще секунду назад не думала:

— Я пришла помогать вам.

— Как? Таскать трупы? — рассердился доктор Стренгл. — Для этого у меня есть полдюжины бездельников.

— Я умею перевязывать… или дать воды, — сказала Дороти. — Я полгода помогала тете, которая служит сестрой милосердия в госпитале Святого Павла.