Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года) - Петр Врангель

К вечеру 1-го октября части закончили переправу. Понтонный мост был разведен и подтянут к левому берегу Днепра. Утром 2-го октября на лодках переправились на наш берег прикрывавшие переправу самурцы и терцы. Заднепровская операция кончилась.

Правильно задуманная, тщательно подготовленная и планомерно развивавшаяся операция закончилась неудачей. Причиной этой неудачи, помимо случайной, привходящей - смерти генерала Бабиева, являлись неудачные действия командующего II-ой армией генерала Драценко. Последний с исключительным гражданским мужеством и подкупающей честностью сам признал это, прося освободить его от должности командующего армией. Заместителем ему я наметил генерала Абрамова, приказав, впредь до его прибытия, в командование армией вступить командиру 3-го корпуса генералу Скалону.

2-го октября мною была отдана директива:

генералу Скалону, оставаясь командиром 3-го корпуса и объединив командование 3-им корпусом и Терско-Астраханской бригадой, удерживать линию Днепра от Большой Знаменки до Дмитровки;

генералу Науменко с конным корпусом в составе 1-ой и Кубанской дивизии, перейти в район В. Серагозы - Новоалександровка;

штабу II-ой армии теперь же перейти в Мелитополь;

генералам Скалону, Науменко и Витковскому перейти в подчинение генералу Кутепову.

26-го сентября были получены сведения о заключении поляками перемирия. Военные действия на польском фронте приостанавливались, красное командование получило возможность все свои силы бросить на нас. В то же время переговоры представителей моих с французским правительством давали основание надеяться на то, что последнее не оставит нас без помощи. Струве сообщил, что им ведутся успешные переговоры о предоставлении нам Францией займа и что в ближайшее время можно рассчитывать на помощь военным снабжением. В ближайшие дни французский верховный комиссар с военной миссией выезжал в Крым. Представители польского правительства в Крыму продолжали заверять об искреннем желании поляков войти в соглашение с нами, давая понять, что достигнутое перемирие лишь вынужденная уступка Англии, что до заключении мира еще далеко. Прибывшая из Севастополя утренняя газета помещала интервью с дипломатическим представителем польской военной миссии в Крыму князем Любомирским.

«В Севастополь прибыл из Варшавы член местной польской военной миссии князь В. С. Любомирский. В беседе с нашим сотрудником князь Любомирский коснулся ряда злободневных вопросов.

Заключение перемирия с большевиками было вызвано рядом обстоятельств. Польское правительство не хотело ни мира, ни перемирия. Польский народ, несмотря на тяжелую русско-германскую войну, все время происходившую на территории Польши, также полон ненависти к большевикам и готов продолжить войну. Перемирие было заключено главным образом потому, что западные государства, кроме благородной Франции, не только не оказывали помощи Польше, но даже настаивали на превращении войны с совдепией.

Причина такого рода политики заключалась в следующем. Возрождавшаяся после войны промышленность лихорадочно требовала сырья… Сырья, которое раньше доставляла Россия, теперь уже не было и пробел этот никем не заполнялся. Запад думал, что если с совдепией будет заключен мир, то из России тотчас же потекут реки меда и молока. Большевистский гипноз был слишком силен и из-за него запад не видел действительности. Помимо этой главной причины на заключение перемирия повлияли также обстоятельства чисто технического характера. Чехи не пропускали в Польшу снаряжения и снарядов. Данциг также задерживал все, направлявшееся в Польшу. Польские войска терпели большой недостаток в снарядах, несмотря на помощь, оказываемую доблестной Францией. Все это вместе взятое заставило польское правительство заключить если не мир, то хотя бы перемирие».

По вопросу о союзе Польши с генералом Врангелем князь Любомирский заявил:

«Руководящие польские круги чрезвычайно сочувственно относятся к заключению союза с генералом Врангелем. Я убежден, что этот союз будет заключен в самом ближайшем будущем».

Если польские армии и прекратили военные действия, то все же, затягивая переговоры с целью приковать силы красных на западном фронте, польское правительство оказало бы нам существенную поддержку.

30 сентября (12 октября) генерал Шатилов телеграфировал Базили:

«В виду возможности прекращения военных действий на польском фронте вопрос о скорейшем сформировании 3-ей Русской армии в Польше приобретает исключительное значение. Армия эта, перейдя на русскую территорию, могла бы начать самостоятельную операцию из проскуровского района, имея конечной целью выйти на Днепр на линию Черкассы - Киев. При таком продвижении соединение с другими русскими армиями, базирующимися на Крым, обеспечено. Для осуществления намеченной здесь операции 3-ей армии необходимо добиться от поляков:

1) разрешения немедленно же приступить к формированию;

2) возвращения казакам конского состава и седел;

3) предоставления материальной части, технических средств, обмундирования, лошадей и прочего;

4) временно принять армию на полное довольствие.

Кроме того необходимо, чтобы польская армия, перед приостановлением военных действий, заняла бы такое положение, чтобы обеспечить левый фланг 3-ей армии при ее операции на Днепр, для чего желательно продвижение центра польской армии по меньшей мере на Фастов - Коростень, какую линию желательно держать как демаркационную. Это единственный выход из того тяжелого положения, в которое будет поставлена Русская армия в случае прекращения военных действий на польском фронте. Немедленное формирование казачьих дивизий из сдавшихся казаков приобретает при этом первостепенное значение.

Главнокомандующим одновременно командируется в Польшу ряд генералов и полковников для занятия командных казачьих должностей. В случае если бы формирование 3-ей армии оказалось бы неосуществимым или же при прекращении военных действий на польском фронте она не могла бы быть созданной достаточно сильной для самостоятельных действий, то Главнокомандующий приказал принять меры к быстрейшей эвакуации всего боеспособного элемента из Польши в Крым. Севастополь 30 сентября, № 008922. Шатилов».

Связь наша с поляками была чрезвычайно затруднительна. Переговоры приходилось вести исключительно через французов. Попытки установить радио-связь с Варшавой успехом не увенчались. Несмотря на все ходатайства, союзные верховные комиссары решительно отказывали допустить установку нашей радио-станции на территории русского посольства в Буюк-Дере.

Как ни мало доверял я нашим «иностранным друзьям», однако все же не оставлял надежды, что польское правительство, под давлением Франции, будет возможно долее оттягивать заключение мира, дав нам время закончить формирование армии на польской территории или по крайней мере перебросить русские войска в Крым.

Получение свежих пополнений, военного снабжения и осуществление намеченного займа дали бы возможность продолжить борьбу. В предвидении этого, удержание в наших руках Северной Таврии являлось существенно необходимым. Отход в Крым за перешейки не только обрекал нас на голод и лишения, но, являясь признанием невозможности продолжать активную борьбу, создавал угрозу лишения нас в дальнейшем всякой помощи со стороны Франции. Засев в Крыму, мы перестали бы представлять угрозу советскому правительству и тем самым теряли всякий интерес в глазах западных держав.

С другой стороны неудача заднепровской операции неминуемо должна была отразиться на дух войск. Новые тяжелые потери еще ослабили состав частей. Пополнений на месте взять было неоткуда. Угроза со стороны каховского плацдарма продолжала висеть над нами. Противник на всем фронте беспрерывно усиливался.

На мариупольском направлении были только что обнаружены части вновь прибывшей 5-ой кубанской кавалерийской дивизии, сформированной на Кубани, I-ая конная армия «товарища» Буденного, в составе 4-ой, 6-ой, 11-ой и 14-ой кавалерийских дивизий и особой отдельной кавалерийской бригады к 1-му октября подошла в район Александрия - Елисаветград, где начала пополнение запасными кавалерийскими частями. Конницу Буденного можно было ожидать на одном из участков правого берега Днепра в десятых числах октября. С подходом I-ой конной армии силы противника должны были превзойти наши в 3-3,5 раза, а численность конницы оказалась бы в пять раз больше нашей. При этом противник значительно превосходил нас артиллерией и техническими средствами.

1-го октября, накануне отдачи моей директивы, я пригласил на совещание генералов Шатилова и Кутепова. Я предложил моим ближайшим помощникам всесторонне обсудить вопрос - принимать ли нам бой впереди крымских дефилэ, или, очистить Северную Таврию, отойти за перешейки. Приняв во внимание всю совокупность условий, мы пришли к единодушному решению бой в Северной Таврии принять. Это была последняя ставка. Всякое другое решение предопределяло неизбежный конец.