Чужая в чужом море - Александр Розов

— Истина – тоже фикция, — ответил Мак Лоу, — Культовый объект. Кофейная гуща. Ее не существует. Если ученый начинает заниматься такой чепухой, как поиск истины, то его наука становится самоценной, и пусть он сам за нее платит. Ты не задумывалась о том, почему многие крупные физики в какой–то момент докатились до такого маразма, как толкование священных книг? Это — синдром поиска истины. Устав искать то, чего нет в природе, человек начинает искать это в метафизике, и становится слюнявым идиотом.

— Ты – убежденный противник религии? – спросила Жанна.

— Ни в коем случае! Я прекрасно отношусь к религии. Обе мои жены очень религиозны. Они празднуют все праздники, совершают красивые ритуалы. Это здорово помогает в жизни. Ты же читала определения. Там все правильно. Искусство, религия и наука – это полезные штуки, до тех пор, пока они направлены на материальную практику. Но, если они становятся самодостаточными, то от них один вред. Они становятся паразитами на материально–информационной базе общества. Т.н. «культурный прогресс» — это ни что иное, как информационная дегенерация. Религия превращается в педагогику, наука – в культ фантомной истины, а интеллектуал — в болтливого дегенерата, в интеллигента…

— Секунду, Мак, ты говоришь, что твои жены религиозны. А какая у них религия?

— Atieonuroa, — ответил он, — Огромная зеленая черепаха. Очень трогательно.

— Про черепаху расскажу я! – крикнула Фэнг, — Все равно меня оттерли от пульта!

— Потому, что ты все время подкалываешь, — обосновал Снэп.

— Такой у меня характер, — призналась она и перескочила за стол к Мак Лоу и Жанне.

Удобно усевшись на коленях у дока, она взяла со стола тот самый лист бумаги, быстро оторвала от него полоску, получив квадрат, сложила этот квадрат раз десять по разным линиям, вытащила у дока из кармана фломастер, стремительно нарисовала несколько фигур и линий, и положила перед Жанной смешную бумажную черепашку–оригами.

— При чем тут религия? – озадаченно спросила канадка.

— Мы верим примерно в такую черепаху, — пояснила Фэнг.

— В смысле, эта черепаха – ваше божество?

— Нет, это – черепаха! Разве ты не видишь?

— Гм, — Жанна осторожно погладила бумажное существо по панцирю, — Я вижу, что это черепаха. Но что значит, вы в нее верите?

— Просто: мы в нее верим. В честь Atieonuroa есть 13 праздников в году: праздник рейда любви, воздушного змея, морской коровы, бумажных фонариков, лунной жабы, ярких цветов, длинной волны, бамбуковой флейты, солнечного паруса, медоносного шмеля, каменного лабиринта, каучукового мячика, и рогатой улитки. Что тут непонятного?

Канадка оказалось в полном лингвистическом тупике, и не представляла, что можно спросить для прояснения сущности загадочного культа зеленой черепахи. К счастью, остальные тинейджеры как раз завершили грубый эскиз 3d модели jumblies–pueblo, и возвестили об этом событии радостным воплем. Жанна ожидала увидеть что–то вроде поселков Элаусестере, и не сильно ошиблась. Действительно, никаких зон приватности здесь не было – и пришлось признать, что док Мак прав: местные ребята считают более важными другие вещи. Зданий тут не было вообще: их заменяли прозрачные штуки на высоких тонких ножках. В центре правого торца цилиндра стояло фальш–солнце (сразу возникла мысль: штуки на ножках — прозрачные не ради демонстративного отказа от приватности, а просто чтобы не загораживать свет). Из левого торца в сторону фальш–солнца, вдоль оси цилиндра, был вытянут огромный прозрачный пузырь.

— А это что за объект? – спросила канадка, тыкая пальцем в изображение пузыря.

— Как что? — удивилась Оюю, — Океан. Если в невесомости раскрутить колбу с водой, то получится кольцевая лужа на стенке. Ну, скажем, не океан, а такой большой бассейн.

— Где вы возьмете столько воды? – поинтересовалась Дилли.

— Достанем где–нибудь, — беспечно ответила Рибопо.

— Мы много слизали с «Hivaete», — добавил Снэп, сменил картинку и на экране возникли две модели маленьких орбитальных «бочек», — Справа американский «Genesis–V». Бочка 10 метров в высоту, столько же в диаметре. Разбита на 2 дольки в осевой плоскости, на 4 этажа поперек. На Земле это классно, но в невесомости — ни поесть по–человечески, ни посрать, ни помыться. Слева — «Hivaete». Размеры те же, но разбивка на два радиальных уровня. При вращении 1 оборот в минуту, на 1–м вес, как на Марсе, на 2–м — как на Луне. Итого: плантация 3 сотки и микро–море на чердаке. Комфортабельный fare на 7 персон.

— Она уже функционирует? — спросила Жанна.

Снэп печально помотал головой.

— Даже не начинали строить. Типа, 250 миллионов фунтов — дорого. Genesis–V давно в космосе, а Hivaete, который в сто раз дешевле и в тысячу раз лучше — только в 3d.

— Потребителя нет, — сказала Фэнг, — Околоземные орбитальные базы на фиг не нужны. Когда начнется что–то серьезное на Луне, эта бочка будет в тему. Если не устареет.

— Умеешь плюнуть соседу в пиво, — оценил Снэп последнюю фразу, — где научилась?

— Врожденный талант, — лаконично ответила та.

Мак Лоу посмотрел на часы.

— Девочки, не пора ли нам домой? Желательно до 11 вечера забрать наших детей у Вуа, поскольку там спать ложатся рано. Не будем ставить людей в неудобное положение.

— Ладно, — вздохнула Рибопо, — Если ты споешь колыбельную…

— Детям или тебе? – уточнил Мак.

— Сначала – детям, — ответила она.

— Идея с колыбельной мне нравится! — заявила Фэнг.

— Тогда идем, — резюмировал док, поднимаясь из–за стола, — Жанна, если завтра будешь гулять по окрестностям и захочешь пообщеться – call us. Хабба, дай, пожалуйста, Жанне pentoki, и включи в мой счет. Кстати, вот этих ребят тоже туда включи.

— ОК, — коротко отозвался бармен.

— Мы сами можем заплатить! – обиженно заявила Оюю.

— Не сомневаюсь, — с улыбкой, сказал Мак, — Но мне ужасно понравился этот эскиз, а получать удовольствие за чужой счет — неэтично. Хоть что–то я должен заплатить.

— Договорились, — согласился Снэп, — если надо что–то еще нарисовать – aita pe–a.

— Mauru roa, — ответил док, помахал всем рукой, и семейка Лоу двинулась на пирс.

Через пол–минуты послышалось что–то вроде стрекотания газонокосилки, перешедшее затем в ровное удаляющееся гудение на тонкой ноте.

— Клевый дядька, — высказала свое мнение Оюю, — Реальный канак. Он кто, киви?

— Он — гражданин вселенной, никак не меньше, — ответил Хабба, положил пред Жанной нечто, похожее на короткую толстую авторучку и спросил, — Умеешь это юзать, гло?

— Я даже не знаю, что это такое, — ответила она.

— Это «pentoki», — сказал ей Снэп, — Радио–болталка с ручкой–мышкой вместо пульта. Пишешь ей на чем угодно местный адрес вызова. Включи и попробуй. Только сильно давить не надо, просто касайся. А напишешь – поставь три точки. Это значит: call.

— Но я не знаю местных адресов.

— На маленьких атоллах это обычно просто имя или прозвище, — сообщил бармен, — вот напиши, для начала, меня. Надежнее — печатными буквами.

Жанна кивнула и написала на столе «H–A–B–B–A». Точнее говоря, она водила носиком pentoki по столу, а надпись появлялась на крошечном экранчике на корпусе. В конце она поставила три точки, и в нагрудном кармане у бармена раздалась музыкальная фраза (кажется, из «E vahine nehe Raiatea»).

— Получилось, — констатировал он, вынимая похожий аппаратик, — Теперь прижми ниже уха, и говори. Динамик – зеленый кружок, микрофон – красный.

— Давай я тебе его настрою, — предложила Оюю, когда тест прошел успешно, — Тебя как там написать? Можно несколько вариатнов. Jeanne, Jane, Janna…

— Тода «Jeanne» и «Ronero», — попросила канадка передавая ей pentoki, — Если не трудно.

— Минутное дело, — ответила та, — Мелодия «So hot fellow from Papua» годится?

— То, что надо, — Жанна улыбнулась, — ребята, а вы действительно были на Такутеа?

— Не дальше причала, — уточнил Снэп, — Эти сраные эсэсовские ролевики с пушками…

— Главное, — подхватила Оюю, — я им кричу: эй, нам только воды и фюэла купить, а эти мудаки отвечают по–немецки: «Niht parken! Halt! Zuruck!». Заигрались, jodidos.

— А что было дальше?

— Что–что, — юная меганезийка пожала плечами, — Этот (она ласково толкнула плечом Снэпа) завелся, полез за своей пушкой, типа: «я тоже могу», я – хвать его за руку…

— За своей пушкой? – переспросила канадка.

— Обычный «LEM–45», — сказал Снэп, похлопав себя по карману, — Это я зря. Шеф Тези прав: они не обязаны нам ничего продавать. Надо было сразу послать их в жопу и идти под парусом сюда, что мы потом и сделали. Но они так нагло тыкали своими пушками. Подумаешь, герои. Вот куплю дешевый «Maxim», приду на катере, и с дистанции миля дам пару очередей в причалы. Ставлю 20 фунтов, что они навалят полные галифе…

Шериф, проходя к пирсу под ручку с Дилли, погрозил ему пальцем.

— Ты это брось парень! Если они не правы — заяви в суд, они никуда не денутся. А если правы – хули ты до них докопался, как маленький? Детство в жопе играет?