Терновая цепь - Клэр Кассандра

– Джеймс не считает это жертвой, – сказал он. – Ему отвратительно такое существование – служить смертной оболочкой Велиала. Если другого выхода не будет, он примет смерть как избавление, я уверен в этом.

– Мэтью, – мягко произнесла Корделия.

– Ты же его парабатай, Мэт, – воскликнула Анна, сверкнув глазами. – Ты не можешь оправдывать его убийство.

– Нет, я не хочу, чтобы он умирал, – сказал Мэтью. – Я знаю, что, возможно, не переживу его. Но он попросил меня быть его голосом, когда Велиал отнимет у него тело. И я не могу нарушить данное обещание.

– Можно мне задать вопрос? – заговорил Алистер. – А ни у кого нет другого плана? В котором Велиал не уничтожает население Лондона, а вероятно, и всей Земли, и оставляет Джеймса в покое, после чего Джеймс может больше не опасаться за свою жизнь и здоровье? Потому что, если такой план есть, следует сказать об этом сейчас.

Последовала очередная тягостная пауза.

– Я люблю Джеймса, как родного брата, – сказал Томас, – но Мэт прав. Джеймс никогда не согласился бы на такую жизнь – чтобы Велиал контролировал каждое его движение, каждое слово. Это пытка.

– Джеймс велел передать мне, чтобы я верила в него, – произнесла Корделия, высоко подняв голову. Ее лицо выражало упрямство и решимость. – И я верю.

Анна кивнула.

– Хорошо. Тогда предлагаю такой план. Мы проведем Корделию в собор и постараемся устроить так, чтобы она смогла подойти к Велиалу вплотную. – Анна вытащила из-за пояса ангельский клинок, но не стала взывать к ангелу. – А теперь идите за мной. Поблизости есть дверь, которой мы можем воспользоваться.

И они пошли следом за Анной по Грейт-Колледж-стрит, узкой улице, вымощенной булыжником и застроенной с одной стороны старинными домами. Вдоль другой стороны тянулась высокая каменная стена аббатства, утыканная сверху металлическими остриями. Пройдя половину улицы, друзья обнаружили в стене нишу, а в нише – небольшую деревянную дверь. Ни засова, ни дверной ручки не было.

Анна несколько секунд рассматривала дверь, потом ударила по ней ногой; раздался треск, похожий на ружейный выстрел, и дверь распахнулась. Они очутились в просторном монастырском саду. Аккуратную лужайку окаймляли клумбы. Здесь никого не было. На лужайку выходили окна какого-то внушительного здания, очевидно, дортуара Вестминстерской школы. Ари подумала: интересно, что произошло с учениками школы? Может быть, они бродят сейчас по улицам с такими же тупыми, ничего не выражающими лицами, как и все остальные простые люди?

Сумеречные охотники бесшумно пересекли газон и, пройдя под аркой, очутились в тускло освещенном коридоре, который вел в аббатство. Они не заметили никакого движения, поблизости не было ни единого живого существа. Коридор привел их в небольшой внутренний двор, в центре которого находился фонтан с квадратным каменным бассейном. Томас остановился и, моргая, взглянул на неестественное небо, где все так же клубились и сталкивались черные и серые тучи, сверкали демонические молнии.

– А если у нас все получится, – заговорил он, – и город вернется к нормальной жизни, как вы думаете, простые будут помнить, что с ними произошло? Они вспомнят все это?

Никто не ответил; Алистер слегка коснулся плеча Томаса, и они пошли дальше. Ари заметила, что друзья, не сговариваясь, сами того не сознавая, окружили Корделию, как телохранители.

Следующий сад, точнее, квадратный газон с прошлогодней травой, был окружен галереей. Большой Клуатр. Пол галереи был выложен выщербленными плитами; вдоль стен тянулись ряды дверей и арок.

В тишине скрип железных петель прозвучал оглушительно. Ари резко обернулась. Под аркой, из которой они только что вышли, появились белые фигуры. Стражи. Сразу стали понятны три вещи: их заметили, за ними следили, Стражи могли беспрепятственно входить в монастырь. Из темноты появились еще шесть врагов. Они уверенно двигались прямо к Сумеречным охотникам. Прятаться было негде.

Анна воскликнула:

– Уходите! Вы должны провести Корделию к Джеймсу. Я задержу их.

Ари вспомнила, какое лицо было у Анны в подземном коридоре, вспомнила, как она страстно желала сразиться со Стражами – причем в одиночку.

Корделия застыла, взявшись за Кортану.

– Анна… – нерешительно произнесла она.

– Анна права, – перебил ее Алистер. – Корделия, идем.

Ари ничего не сказала, когда остальные бросились к двери, ведущей в собор. Но не побежала со всеми, а когда Томас задержался и оглянулся, сделала ему знак уходить.

– Я остаюсь, – объявила она, когда Анна обернулась и гневно уставилась на нее.

Девушка сжимала в руке ангельский клинок, ее синие глаза сверкали.

– Ари… ты с ума сошла… уходи отсюда…

Но было поздно: Стражи окружили их. Анна выругалась и подняла клинок.

– Кадмиэль!

Меч вспыхнул, ослепив Ари; девушка протянула руку и вытащила из-за спины кханду. Она уже не раздумывала; с ней произошло то, что происходило всегда во время сражения, когда ее руками и ее телом управляла как будто бы некая внешняя сила. Безжалостная, мстительная сила.

Она атаковала ближайшего Стража. Существо попыталось отразить удар посохом, но действовало недостаточно быстро. Кханда с тошнотворным звуком рассекла тело. Но тварь лишь отступила в сторону, и Ари стояла с окровавленным мечом в руке, глядя на то, как рана Стража начинает затягиваться.

Ари встретила взгляд Анны и попыталась без слов дать понять, что ей сейчас нужно; она надеялась, что Анна сообразит. Ари снова напала на Стража, принялась теснить его назад, наносила удар за ударом, вынуждала его отступать, маневрировала так, чтобы он очутился в том положении, которое было ей нужно…

За спиной у Стража сверкнул Кадмиэль. Анна рванула капюшон с головы врага и разрезала кожу и мышцы на затылке. Тварь рухнула на землю, задергалась, и демон-химера начал выбираться из тела, которое больше не могло вмещать его.

Ари не стала дожидаться реакции других Стражей; она бросилась вперед, к тому, который в этот момент стоял к ней спиной, сорвала с него капюшон и одним движением уничтожила символ Велиала. Когда Страж упал, она с триумфом обернулась к Анне – но та, сжимая алый от крови ангельский клинок, смотрела куда-то мимо нее. Ее лицо было смертельно бледным.

Ари быстро повернула голову и поняла, в чем дело: во дворе появились новые Стражи. Их было слишком много; вдвоем с ними было не справиться. Анна и Ари пошли на большой риск, оставшись здесь, но теперь это был не просто риск. Это было самоубийство.

Она перехватила взгляд Анны. Долгие несколько мгновений они смотрели друг на друга, прежде чем вместе выступить навстречу демонам.

Теперь их осталось четверо: Мэтью, Алистер, Томас и Корделия.

Они бежали из Большого Клуатра, оставив Анну и Ари вдвоем сражаться со Стражами. При мысли об этом Томасу становилось физически плохо, хотя он знал, что девушки – превосходные воины и что выбора у них не было.

Нужно было добраться до Велиала. Это было важнее всего.

Роль проводника взял на себя Мэтью; открыв тяжелую дубовую дверь, он провел их вдоль южной стены собора, затем они пересекли неф у Западной двери и вернулись обратно вдоль северной стены. Они старались двигаться так, чтобы их не было заметно от главного алтаря; отряд скрывала перегородка, за которой находились хоры. Томас от этого нервничал еще сильнее, потому что он, как и все остальные, знал, что там, на алтаре, сидел Велиал. Одному Ангелу было известно, что он сейчас там творил.

Что бы это ни было, оно совершалось в тишине. Они остановились в начале северного трансепта и прислушались; Томас на минуту прислонился к холодной каменной стене. Немного нашлось бы вещей на свете, которые заставили бы юношу почувствовать себя маленьким и жалким, но его поразила высота собора; ряды неправдоподобно высоких арок устремлялись вверх, напоминая оптическую иллюзию.

Томас подумал: может быть, собор привлек Велиала именно своим огромным размером? Или дело было в торжественной обстановке, в изваяниях воинов и поэтов, королей и государственных деятелей? Он вдруг сообразил, что смотрит прямо на огромную статую генерал-майора сэра Джона Малкольма[67], лысеющего джентльмена, который стоял, опираясь на каменный меч. Надпись на мраморном постаменте сообщала посетителям, что «его память чтут миллионы, он вписал свое имя в историю народов. Эту статую воздвигли друзья, которых он приобрел благодаря выдающимся талантам, безупречной службе и личным достоинствам».