Ожог от зеркала - Александр Доставалов

– Ну-ну, – подбодрил его Тарас. – Договаривай.

– Шаман своего почувствовал. Есть в тебе некромантское, Тарас. И вообще чернота.

На этот раз надолго замолчал Тарас. В словах Зенона было много правды. Опешивший Никита крутил круглой головой.

– Колечко ведь тоже с умыслом подарено, под заклятие. Оно в тебе прямо звенит, слышно, кто понимает. Недавно, видно, получил. Ещё не улеглось.

– В гробу я видел такие подарки, – не сдержавшись, выругался Тарас.

– Это ты зря. Колечко полезное, как и заклятие. Ты теперь любой труп поднимешь, если осталась плоть.

– Так они же медленные – зомби, – храбро сказал Никита.

– Медленные, – согласился монах. – Но руки как брёвна. Уж если достанет... Мышцы перегорают на каждый удар, нормальный организм так не работает.

– Я уже пробовал, – вдруг сказал Тарас.

– Пробовал? – удивился Никита.

Его цветный кивнул.

– На кладбище. Провёл, почувствовал. Из-под земли полезли. Мерзкое ощущение. Не хочу.

– Ну уж... – Монах пожал плечами. – Зато с колечком это легче исполняется. А шамана я знаю давно, он не слишком силён, но на многое способен, – сменил тему монах. Щеки его запятнал лихорадочный румянец. – Меня-то он не тронет. Но будет идти рядом и ждать случая. – Он снова пригубил из своей бутылочки. – Тут иначе нельзя, с камнями через трупы невозможно. Мы же вместе планировали, как вот этот добыть... Через одного монашка, которого в деревне... – Зенон не договорил, но Тарас понял, что могло случиться в деревне людоедов.

– Чего ж он сам-то не пошёл в монастырь? – спросил Никита.

– Если кто оскоромился, там заметят, – объяснил Зенон. – А мне можно было, я пустой... Я ж два года настоящим монахом был, как и положено. И до этого много умел, и там научили. И делал всё вроде правильно. А поспешил.

– Два года и поспешил? – удивился Тарас.

– Да я бы двадцать лет отдал за эти камни. И руки не жалко. Но не удержать мне его. Тянет.

– Мне ведьма говорила: если надел, снимать уже нельзя.

– Так снимать я не собираюсь, – грустно усмехнулся монах.

– Может, останешься? – спросил Никита. – Как-то всё уже пообтёрлось.

Зенон покачал головой.

– Это с вами пообтёрлось. А Хвощ меня не принял. И люди его – тоже. Боятся они нас. Чувствуют.

– А есть чего бояться?

– Конечно. – Монах улыбнулся одними губами. – Так овцы волков чувствуют. Кто мяса человеческого отведал, тому обратного хода нет.

– Разбойнички Хвоща тоже не овечки.

– Всё равно. Или почти всё равно. Мне с этими ребятами тоже неспокойно. Можно уснуть и не проснуться. А в лодки нас не возьмут, помяни моё слово. Места не хватит.

Тарас улыбнулся.

– Ну, это не только Хвощ решает. И потом, мы недавно в лодках раскладушку нашли.

– Что нашли? – не понял монах.

– Раскладушку. Пространство раскладывается. Правда, всего в полтора раза. И только в двух лодках, в третьей такого нет. И взлететь тогда уже не получиться, над поверхностью нужно идти. Но саженей на пять подняться можно, а обычно этого хватает.

– Это что, вместо тридцати человек можно взять сорок? – задумался монах.

– Примерно так. Если груз хорошо распределить – даже больше.

– А раньше что ж? Плохо считали?

– Да мы сами-то ещё... Разве сразу разберёшься.

Зенон снова покачал головой.

– Спасибо за предложение. Я подумаю. Дальше уйти, конечно, спокойнее.

Он снова замолчал, глядя на тлеющие угли.

Маринка смотрела на себя в зеркало.

Эта процедура занимала её каждое утро. Родимое пятно постепенно сходило на нет, однако бугристая кожа выравниваться не собиралась. Получалось нечто среднее между тем, что было прежде, и сразу после проклятия.

– Никита, – в сотый, наверное, раз спросила она. – А вот это бурое, оно ещё останется?

– Нет, – покачал головой школяр. – Ты только мажь каждое утро, всё сойдёт. Вся будешь беленькая.

– А вот эти бугорки? – вздохнула девушка.

– А с ними уже ничего не поделаешь, – терпеливо вздохнул школяр.

Маринка обняла его за шею и прижалась щекой к щеке.

– А если я очень-очень попрошу?

– Да что меня просить, я что мог, всё сделал, – снова вздохнул школяр.

– И серебро не поможет?

– Ни злато, ни серебро, ни камни драгоценные, – грустно сказал Никита. – Не получается у меня эти бугорки свести.

– Ну как же не получается, – не согласилась девушка. – Я вообще страшная была, а сейчас получше. Если ещё эта краснота сойдёт...

– Эта сойдет, – снова вздохнул Никита. – А бугры останутся.

– Тогда катись к своей Уле! – вдруг взъярилась Маринка. – Бакалавр недоделанный, не умеешь ни черта.

Никита грустно посмотрел на свою пациентку, набросил рубаху и вышел из комнаты. Постоялые дворы позволяли богатым путешественникам ночевать в тепле и с комфортом.

– Простоквашу кушать будете?

Лась, Сински и Грач одновременно сказали «да». Лизо нехотя кивнул, выдержав паузу и брезгливо вздёрнув верхнюю губу. На плече у Лася была свежая повязка. Сам он казался более бледным, чем его брат-близнец. Медянка вынесла из сеней огромный кувшин с простоквашей. Никто из мужчин и не подумал ей помочь.

Две ковриги свежего хлеба, творог, мёд в глиняном горшочке, деревянные ложки и чистые рушники перед каждым прибором. Классическая сельская трапеза без разносолов.

Хозяева дома сидели в сенях, пристально разглядывая друг друга. В стеклянных глазах не было даже отблеска мысли. По полу рассыпали зерно, там же валялась перевёрнутая плошка и бродила, поклёвывая, рыжая курица. На кухне хлопотала старшая дочь – там что-то булькало, шипело и пахло свежими шкварками.

Не дожидаясь горячего, голодные валчи ели хлеб с простоквашей. Хлеб отламывали каждый от своей краюхи, скисшее молоко отхлёбывали аккуратными, беззвучными глотками. Грач зачерпнул ложкой мёд, Сински, покосившись на Лизо, последовал его примеру.

– Что-то не ладится, – подала голос Медянка.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Лась.

– Слишком ловко уходят от нас эти парни.

– Если б не ацтеки, им бы не вырваться.

– Ты же знаешь, случайностей не бывает.

Старшая дочь хозяев, потупив глаза, внесла большое блюдо с мясным жаревом. Грач придирчиво оглядел её стряпню и затем отпустил характерным щелчком пальцев. Девушка пошла в спальню перестилать кровати.

– Ацтекам тоже не повезло.

– Ацтекам не повезло, им встретились мы. Нам встретились ацтеки. Потом ещё рыцари смоленские подвернулись. А эти уродцы мало что ушли, они и отряд свой вытащили.