Собрание сочинений в шести томах. Том 6 - Всеволод Кочетов

На этот раз с нами поехала и его жена Мод, накануне выпустившая очередной номер газеты и тоже получившая относительную свободу от своих редакторских дел.

Ехали побережьем океана, по той дороге, которая началась за окраиной Коломбо, когда кончилась многомильная улица столицы — Галле роуд. Дорога вела на юг, в старинный город и порт Галле. Справа, за узкой полоской песчаной прибрежной земли, заросшей кокосовыми пальмами, бился прибой океана, мощно шумя и погромыхивая. Слева тоже были пальмы, пальмы, пальмы, и под ними, среди них — каменные или оштукатуренные — дома с каменными оградами, такие, как в дачных пригородах старых европейских городов. Па манер купцов и дельцов из Европы тут строились богатевшие под их крылом местные тузы, наживались на производстве и торговле всем, что может дать человеку кокосовая пальма, и прежде всего на веселящем напитке тодди и следующем за ним еще более крепком араке.

На берегу то там, то здесь лежали тяжелые океанские лодки рыбаков; рыбаки большими артелями, вытянувшись в цепь, тащили заброшенные в океан сети; в ячеях, сверкая металлом, бились большие здешние рыбины. Когда, чтобы посмотреть, как все делается, мы возле таких рыбалок выходили из машины на берег, нам слышались тягучие, стонущие песни. Видимо, всюду так, у всех народов: и песни «бурлацкой артели» и песни «рыбацкой артели» тягучи, неторопливы, печальны, как и сам труд их.

В каком-то месте, где вот так же тянули сеть из океана, на плоской корме вытащенной под пальмы лодки сидел старый, седой человек и каменным взором смотрел на то, что перед ним происходило. Кто он такой, — думалось, — старый рыбак, который ужо не в силах работать? Отец рыбака? Седые его волосы клочьями шевелил живой, веселый ветерок, но в лице старика ни живинки: камень и камень; и весь он был как бы из камня, мертвый, недвижный. Кто же все-таки он? Оказалось, владелец сетей. Те, кто ловил ими рыбу, обязаны не только отдать ему немалую долю добычи, а еще и заплатить но одну рупию за пользование сетями. Это его сети, а по их. Их только руки, труд, а на результат труда уже ляжет немало охочих ладоней. Даже вот эта, может быть, столетняя мумия, глядящая на сегодняшний мир из глубин минувшего века, и та держит людей труда своей бессильной, иссохшей рукой за горло.

Мы часто слышим и говорим: «Стройна, как пальма», «Прям, как пальма». Это, надо иметь в виду, относится к каким угодно видам пальм, но только не к кокосовой и тем более растущей на берегу океана. Кокосовые пальмы, да еще с малых росточков обдуваемые муссонами, скорее похожи на змей, каким-то образом воткнутых хвостами в землю. Стволы их кривы, извилисты, змеисты. Группа пальм напоминает толпу тонкотелых существ, шарахнувшихся в панике от чего-то их напугавшего. Я обратил внимание на то, что все они на высоте своих крон соединены двумя рядами не то проволоки, не то веревок. В чем дело, не телеграф ли это какой-то особенный, или пальмы связаны одна с другой, чтобы лучше сопротивляться напору ветра?

— По этим веревкам ходят, — сказал Питер. — Вой там идет один!..

Держась руками за верхнюю, туго натянутую, как струна, веревку и переступая босыми ногами по нижней, от пальмы к пальме, на изрядной высоте, быстро и ловко скользил человек в повязке на бедрах. Оказалось, что там, вверху, работают те, кто добывает пальмовый сок, который, немного постояв, буквально несколько часов, дает освежающий, прохладный и в то же время хмельной напиток. Ударом тяжелого ножа срубают нераспустившееся соцветие пальмы, и сок, предназначенный для питания цветов, вытекает из среза. Его собирают в какие-нибудь сосуды, часто в удобные, не очень бьющиеся, легкие подобия высушенных тыкв.

Питер произносит вдохновенную речь о кокосовой пальме, которую и по сей день, хотя на ней разбогатело немало знаменитых цейлонских семейств, называют все-таки кормилицей бедняков. Несколько пальм возле хижины снабдят человека всем необходимым. Содрав верхний покров плода, человек получит из него волокно и сможет приготовить циновки, плетеные домашние вещи, одежду. Расколов орех надвое ударом ножа, он — в зависимости от степени зрелости — получит мякоть ореха, которая идет в пищу, на приготовление кондитерских изделий; получит человек и масло; а может получить кокосовое молоко. Пе надо только думать, что этим молоком вот так, как бутылка, всегда наполнен орех. Немало на своем веку прочитал я книг, в которых люди, расколов кокосовый орех, тут же пили освежающее, питательное кокосовое молоко. Завидно, конечно, но на самом деле это далеко не так. Впоследствии цейлонские друзья продемонстрировали, как такое молоко получается. На специальном приспособлении, очень простом, которое есть в доме любого цейлонца, растирают, как на наших терках, довольно-таки плотную белую массу, содержащуюся в зрелом орехе. Натирают ее так, как у нас натирают хрен. Натертую массу разводят затем водой и вновь отжимают — только тогда получается знаменитое «молоко». А то, что можно пить прямо из ореха, — это сок, вода: ею наполнены незрелые, едва сформировавшиеся орехи. Эту воду — да, пей на здоровье, как пили мы но дороге из Коломбо в Канди возле лотков, где ее продают красивые девушки.

Из скорлупы ореха, когда уже все, что можно, использовано, делают чашки, ковши, всякие иные домашние вещички. Листья идут на покрытие крыши, на плетение стен, стволы — на столбы, на перекладины. Слозом, пальма одевает цейлонца, кормит, поит и укрывает. На дороге, по которой мы ехали, по временам были набросаны толстыми слоями содранные с орехов их внешние обертки — кожура. Колеса машин давили, размешивали Эту массу, орошаемую дождями; после промывки, отмочки, размочки из нее легко извлекается койр — волокно. Из него тоже делай что хочешь, вплоть до лесок для рыбной ловли.

Жена Питера, Мод, — англичанка. Но она уже давно на острове и тоже хорошо знает местную жизнь. Она рассказала о том, как здесь пытались покончить с тодди и араком, установить «сухой закон» и что из этого вышло. Было большое возмущение, и, кроме того, началось производство самогона. Из чего только не стали гнать и изготавливать зверские пьянящие смеси! Даже из отработавших свое сухих электробатарей. Толкут содержимое, превращают в порошок, добавляют лимонного сока и еще чего-то. И пьют.

— Некоторые выживают! — говорит Мод со свойственным ей юмором.

С таким же юмором она ответила мне на давно меня волновавший вопрос: что они, местные жители, делают против москитов, против их укусов.

— Чешемся, — бодро сказала Мод.

История их женитьбы, Питера и Мод, не простая история. Встретились и полюбили они друг друга еще в бытность Питера в Англии. А потом, когда Питер вернулся на Цейлон, ее, английскую коммунистку, власти предержащие не хотели сюда впускать. Однако разными обходными путями она все-таки пробралась в Коломбо. Но пробраться-то пробралась, а по законам ей предстояла высылка в течение стольких-то часов. Одно могло спасти — немедленное замужество, официальная регистрация брака. Питер уговорил представителя мэрии, знакомого его отца, совершить такую регистрацию в неурочное время. Оделся в нарушение всех правил в самые обыденные одежды, будто собрался разгружать пароход, дабы полиция не обратила внимания на его жениховский наряд и не помешала свадьбе.

Ну, а когда брак был оформлен, тут уж с ними ничего поделать было нельзя. Англичанка Мод стала жительницей Цейлона, верным, боевым другом и соратником Питера. Они сидят сейчас — она за его спиной, — непрерывно курят сигареты, острят или спорят, и каждый бы позавидовал дружбе и товариществу этих людей, уже десятки лет отдающих все свои помыслы народу зеленого острова.

Остановились мы, как это можно сделать в любом интересном месте Цейлона, в отличном рестхаузе, на самом берегу океана. Питер, оказывается, заранее заказал комнату. Комнат в рестхаузе Хиккадува с десяток-пол-тора. И устроены они так. Со стороны шоссе каждая имеет свой вход. Внутри — ванная, душ с горячей водой, удобные постели, необходимая простая и гигиеничная мебель. В сторону океана — вторая широко раскрывающаяся дверь. Хочешь — сиди перед нею в шезлонге, хочешь — сделай десяток шагов и плыви в океан. Плыви — не бойся, потому что в этом месте океанский простор отгорожен грядой коралловых рифов и акулы в лагуну через них не пройдут.

— По крайней мере взрослые, — обнадежил Питер. — Только акулы-бэби.

Об акулах я спросил неспроста. Несколько месяцев назад в Индии, в большом ее южном городе Мадрасе, остановившись в прибрежном отеле «Океаник», несколько советских писателей — почтенный Берды Кербабаев, Расул Гамзатов, Сергей Баруздин, Мариам Салганик и я — под черным, в сверкающих звездах ночным индийским небом отправились на берег Бенгальского залива. А там возникла идея: перед сном надо искупаться, уж очень в Индии жарко.