Страницы моей жизни - Моисей Кроль

Как бы то ни было, но меня не тронули, и через часа два по прибытии на станцию Маньчжурия я сел в поезд, который меня увез уже без всяких приключений в Харбин.

Должен сказать, что как о Маньчжурии, так и о городе Харбине я имел самое общее и довольно-таки смутное представление.

Я знал, что Маньчжурия была богатейшим, но мало еще обжитым краем, занимавшим поверхность чуть ли не в полтора миллиона квадратных километров, что этот край в течение столетий оставался одной из самых диких и малонаселенных провинций Китая; знал я также, что Витте ставили в большую заслугу получение им от китайского императорского правительства концессии на постройку Китайско-Восточной железной дороги не только потому, что эта дорога соединила Петербург с Владивостоком сплошной гигантской железнодорожной магистралью, но и потому, что с постройкой этой дороги в Маньчжурии закипела новая жизнь. Туда хлынули миллионы и миллионы переселенцев из внутренних провинций Китая, расцвело земледелие, развилась разнообразная промышленность, разрослись торговые сношения и внутри ее и с внешним миром.

И вместе с экономическим развитием этого края там делала большие завоевания русская культура, являясь противовесом против японского настойчивого «стремления на запад». Но все эти мои сведения были самого общего характера, конкретного же представления о том, как протекала жизнь в этом обширном районе, я не имел.

Еще менее я был осведомлен о городе Харбине. Мне было только известно, что он возник лишь после постройки Китайско-Восточной железной дороги, что он развивался с невероятной быстротой, благодаря наплыву самых разнообразных элементов, и что, начиная с 1917 года, он превратился для русских граждан в настоящий «город-убежище», куда стекались люди самых различных слоев населения и разных политических взглядов, спасая свою жизнь и добро как от террора красного, так и белого.

И меня судьба туда занесла как беглеца и изгнанника.

Встретил меня Харбин не гостеприимно. Еще на харбинском вокзале нанятый мною русский извозчик предупредил меня, что все гостиницы переполнены, и комнат найти почти невозможно. И так оно и оказалось. К какой гостинице мы не подъезжали, я получал один ответ: все номера заняты. Даже ванные комнаты были превращены в спальни. Наконец, мой извозчик предложил мне справиться в отеле «Модерн». «Там живут много выходцев из Сибири, – сказал он мне, – может быть, кто-нибудь из них исхлопочет для вас угол для ночлега». И я последовал его совету. Поехали в отель «Модерн». Это был один из лучших отелей в городе, и, конечно, он был переполнен. Положение мое становилось довольно-таки неприятным. Я чувствовал себя до крайней степени уставшим, надо было отпустить извозчика. Куда деться? Что предпринять? Как найти хоть угол?

«Моисей Аронович! Вы ли это?» – вдруг слышу знакомый голос.

Смотрю, передо мною стоит радостно улыбающийся Вульф Минеевич Цукасов, мой близкий знакомый, брат моего и всей моей семьи любимого друга Моисея Минеевича Цукасова, одного из лучших людей, которых я встречал на жизненном пути.

Легко себе представить, как я обрадовался этой счастливой встрече. Мы горячо поздоровались, и я, конечно, тут же объяснил Цукасову, в каком трудном положении нахожусь.

«Можете не беспокоиться, – сказал он успокаивающим голосом. – Я живу здесь в отеле и занимаю очень хорошую комнату. Рассчитайте вашего извозчика и поднимемся ко мне. Вам необходимо отдохнуть. Сегодня вы мой гость, я вам уступлю свою кровать, а сам устроюсь на диване. А завтра я поищу для вас комнату и, если не найду номера в отеле, то попробую поискать комнату в частной квартире. Но какими судьбами вы попали в Харбин?» – спросил он меня.

Я ему вкратце рассказал, что меня вынудило убежать из Иркутска.

Он меня слушал с явным волнением, а когда я окончил свой рассказ, он с большой тревогой спросил меня: «Ну, а Рони Ильинишна, дети, что с ними?»

«Они, я надеюсь, находятся в полной безопасности. Но как вообще сложится их жизнь без меня, я не знаю. На первое время они материально обеспечены, а что с ними будет в дальнейшем – не представляю себе».

Так как этот вопрос меня сильно волновал, я перевел разговор на другую тему и попросил Цукасова хоть в общих чертах рассказать мне, как протекает жизнь в Харбине; много ли сюда переселилось иркутян и вообще сибиряков, какие в этом городе царят порядки и т. д.

И в этот первый день моего пребывания в Харбине я узнал от Цукасова массу интересных вещей.

Начать с того, что Харбин кишел беженцами, среди которых было немало очень богатых людей, успевших вывезти из России значительную часть своих капиталов, ценностей и даже ценных товаров. Среди обитателей «Модерна» насчитывали чуть ли не с десяток миллионеров, правда, на значительно обесцененные «романовские» и «сибирские» деньги. Все же эти миллионеры были, несомненно, богатыми людьми, которые жили, ни в чем себе не отказывая. Главным образом, это были коммерсанты, которые и в Харбине тоже делали «дела» и много содействовали небывалому развитию харбинской торговли. В то время вся Сибирь переживала сильный торговый голод, и Маньчжурия, а главным образом Харбин, являлась крупным поставщиком товаров для сибирского населения, не только местного производства, но также огромного количества сахару, кофе, мануфактуры, металлических и других изделий, которые в это время доставлялись из Америки и других мест во Владивосток, а оттуда, по мере возможности, направлялись в глубь Сибири.

Узнал я также от Цукасова, что если бы не огромные массы китайцев, живших в Харбине и в смежном с ним городе Фу-дя-Дяне, и не множество иностранных консульств, то его можно было бы принять за русский губернский город, настолько он был русифицирован. Полиция в нем была русская, городское самоуправление было организовано по русскому образцу, судебные учреждения (Окружной суд и мировые судьи) были русские, а в так называемом Новом Городе (особый район харбинский) стояла русская воинская часть.

На другое утро Цукасов, вставший очень рано и куда-то ушедший, прибежал радостный и сообщил мне, что нашел для меня комнату со столом за очень умеренную цену у доктора Шинкмана.

«Это очень интеллигентная семья, и вы себя будете чувствовать в своей среде, – сказал он мне. – И если цена для вас подходит, то вы можете сейчас же занять отведенную для вас комнату».

Так как о лучших условиях жизни я на первое время и мечтать не мог, то я взял свой чемодан и отправился с Цукасовым к Шинкманам, которые, кстати, жили в каких-нибудь нескольких стах шагах от отеля «Модерн».

Встретила меня семья доктора Шинкмана очень радушно, и я сразу почувствовал, что попал к своим людям. У нас оказалось много знакомых и друзей, к тому же сам доктор Шинкман имел весьма почетное и глубоко трагическое политическое прошлое, и это обстоятельство, конечно, много содействовало нашему быстрому сближению. Это был тот самый доктор Шинкман, который вместе с А.К. Кузнецовым и Окунцовым был приговорен во время октябрьской революции 1905 года к смертной казни стяжавшим себе известность своими свирепыми расправами начальником карательной экспедиции генералом Ренненкампфом. Спасся Шинкман от смерти почти что чудом.