Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина - Николай Зенькович

Таня тем временем переговорила с милицейским постом и опять позвонила, сообщив убитым голосом:

— Папу сбросили с моста… У Николиной Горы, прямо в реку. Он сейчас на этом посту лежит в ужасном состоянии. Надо что-то делать, а у нас ничего нет. Сейчас Леша поедет в гараж за машиной.

Леша — это Татьянин муж. Мы же с Ириной от рассказа про мост и Бориса Николаевича, пребывающего ночью в милицейской будке в ужасном состоянии, на мгновение оцепенели. Смотрели друг на друга и думали: наконец-то Горбачев решил окончательно покончить с опасным конкурентом. А может, заодно и с нами. Стало жутко. Я сказал:

— Ириша, быстро собирай теплые вещи, положи в сумку мои носки и свитер афганский.

Был конец сентября. В старой литровой бутылке изпод вермута я хранил самогон. Когда Лигачев боролся против пьянства, Ирина научилась гнать самогон отменного качества. Я тоже принимал участие в запрещенном процессе — собирал зверобой в лесу, выращивал тархун на даче, а потом мы настаивали самодельное спиртное на этих целебных травах.

Вместо закуски я бросил несколько яблок в сумку и сломя голову побежал к машине. Гнал на своей «Ниве» за 120 километров в час. Прежде и не подозревал, что моя машина способна развивать такую приличную скорость. Мотор, как потом выяснилось, я почти загнал. Но я бы пожертвовал сотней моторов, лишь бы спасти шефа.

Машин на шоссе почти не было, но в одном месте меня остановил инспектор ГАИ. Я ему представился и говорю:

— Ельцина в реку бросили.

Он козырнул и с неподдельным сочувствием в голосе ответил:

— Давай гони!

К Борису Николаевичу тогда относились с любовью и надеждой. Он был символом настоящей перестройки, а не болтовни, затеянной Горбачевым.

Примчался я к посту в Успенском и увидел жалкую картину. Борис Николаевич лежал на лавке в милицейской будке неподвижно, в одних мокрых белых трусах. Растерянные милиционеры накрыли его бушлатом, а рядом поставили обогреватель. Но тело Ельцина было непривычно синим, будто его специально чернилами облили. Заметив меня, Борис Николаевич заплакал:

— Саша, посмотри, что со мной сделали…

Я ему тут же налил стакан самогона. Приподнял голову и фактически влил содержимое в рот. Борис Николаевич так сильно замерз, что не почувствовал крепости напитка. Закусил яблоком и опять неподвижно застыл на лавке. Я сбросил бушлат, снял мокрые трусы и начал растирать тело шефа самогоном. Натер ноги и натянул толстые, из овечьей шерсти, носки. Затем энергично, до красноты растер грудь, спину и надел свитер.

Мокрый костюм Ельцина висел на гвозде. Я заметил на одежде следы крови и остатки речной травы. Его пребывание в воде сомнений не вызывало. Борис Николаевич изложил свою версию происшествия.

Он шел на дачу пешком от перекрестка, где его высадила служебная машина, мирно, в хорошем настроении — хотел зайти в гости к приятелям Башиловым. Вдруг рядом резко затормозили «Жигули» красного цвета. Из машины выскочили четверо здоровяков. Они набросили мешок на голову Борису Николаевичу и, словно овцу, запихнули его в салон. Он приготовился к жестокой расправе — думал, что сейчас завезут в лес и убьют. Но похитители поступили проще — сбросили человека с моста в речку и уехали.

Мне в этом рассказе почти все показалось странным. Если бы Ельцина действительно хотели убить, то для надежности мероприятия перед броском обязательно стукнули бы по голове. И откуда люди из машины знали, что Борис Николаевич пойдет на дачу пешком? Его ведь всегда подвозили на машине до места.

Тогда я спросил:

— Мешок завязали?

— Да.

Оказывается, уже в воде Борис Николаевич попытался развязать мешок, когда почувствовал, что тонет.

Эта информация озадачила еще больше — странные здоровяки попались, мешка на голове завязать не могут.

Я спросил у сотрудников милиции:

— Вы видели хоть одну машину здесь?

— Очень давно проехала одна машина, но светлая. Мы точно не запомнили.

Минут через пять после первого стакана я влил в шефа второй, а затем и третий. Щеки у Бориса Николаевича раскраснелись, он повеселел. Сидит в носках, жует яблоко и шутит.

Проверил я документы — они намокли, но оказались на месте — лежали в нагрудном кармане. Милиционеры выглядели тоже странно — они все время молчали и разглядывали нас с каким-то затравленным удивлением. Словно Ельцин не с моста упал, а с луны свалился.

Позднее подъехали Наина Иосифовна, Татьяна с Лешей на «Волге». Выходят из машины и уже заранее рыдают. Вслед за ними прибыла еще одна машина — милицейская: в компетентные органы поступила информация, что пьяный Ельцин заблудился в лесу.

Наина Иосифовна бросилась к мужу:

— Боря, Боря, что с тобой?

У Бориса слезы выступили, но он уже согрелся, пришел в чувство. Полупьяного, слегка шатающегося мы довели его до машины.

На следующее утро ближайшие соратники и единомышленники собрались у Бориса Николаевича дома, на Тверской. Ельцин лежал в кровати, вокруг него суетились врачи. Они опасались воспаления легких, но все обошлось обычной простудой…

(Из книги «Борис Ельцин от рассвета до заката»)

Об августовских днях

Из книги Бориса Ельцина «Записки президента»

Как известно, 18 августа я находился в Алма-Ате. Это был важный официальный визит — подписывалось соглашение между Россией и Казахстаном. Визит закончился. Пора улетать. Назарбаев нас не отпускает, уговаривает остаться еще на час…

После большого торжественного обеда — концерт казахской народной музыки, потом выступает хор, потом еще хор, еще… Потом танцевальные коллективы, звучат национальные инструменты, пляшут ярко одетые девушки. И, честно говоря, уже в глазах рябит от всего этого.

Вылет отложили на час. Потом еще на час. У Нурсултана Абишевича восточное гостеприимство — не навязчивое, а мягкое, деликатное. Но хватка та же.

И вот тут я почувствовал неладное. Какой-то перебор, пережим.

Я в тот день еще успел искупаться в горной речке. Меня клонило в сон. Перед глазами — сплошные хороводы. А внутри — сплошная безотчетная тревога.

Не думаю, что наша трехчасовая задержка с вылетом из Алма-Аты была случайной… Вот только одна деталь. Один из путчистов, находясь в «Матросской тишине», составил инструкцию своим «под ельникам». В ней, в частности, говорится: «Необходимо воспроизвести в ходе следственного и судебного разбирательства… что в беседе с Горбачевым предусматривался даже вариант, накануне принятия окончательного решения о введении ЧП, уничтожить 18 августа ночью самолет в воздухе, на котором следовала в Москву делегация Российского правительства во главе с Ельциным из Казахстана…»