Свой выбор - Рина Зеленая

пока серая дымка за окнами не рассеивалась совсем чуть-чуть. Один, продолжая держать осанку и без свидетелей. После этого можно было отправляться в Министерство или куда угодно еще. И совершить пару сделок или выпытать полезные сведения для бизнеса еще до того, как совы разнесут свежий «Пророк».

Этим утром ежедневный ритуал поначалу ничем не отличался. Люциус вздохнул, повернул голову и на миг замер, увидев светлые пряди на соседней подушке. Приподнялся на локте, задумчиво всмотрелся в лицо спящей Нарциссе… и вспомнил.

С того невероятного утра, когда Драко с широкой улыбкой распаковывал подарки, а они трое — сам Люциус, Нарцисса и Северус — наблюдали это представление, прошло будто не несколько дней, а полжизни. Но только сегодня до волшебника внезапно дошло, глядя на мягкое сияние матовой кожи супруги без следа усталости, что что-то совершенно точно изменилось. Нарси все еще казалась немного бледной, но сейчас она все же больше походила на себя прежнюю. Даже больше. Сейчас Нарцисса выглядела как та женщина, с которой Люциус, глядя в глаза, заключал нерасторжимый магический брак много лет назад. И, самое главное, леди Малфой оставалась дома, не спеша умчаться за пролив.

Подперев голову кулаком, Люциус пристально рассматривал ту, что делила с ним жизнь все эти годы, и не мог не любоваться. Тяжелые сны все еще были рядом, оставались на коже холодной испариной, таились, волшебник чуял, в глазах, но Люциус продолжал лежать и смотреть на самую прекрасную женщину в мире.

Почувствовав его взгляд, Нарси завозилась, привычным жестом потерлась щекой о наволочку и открыла чуть мутные после сна глаза. Растрепанная, расслабленная, теплая после сна. Родная. Заметив внимание мужа, волшебница улыбнулась мягко и счастливо. И у Люциуса защемило сердце от нахлынувшей нежности.

— Уже проснулся? — спросила Нарцисса и потянулась, как кошка.

— Да.

Нарцисса лишь фыркнула и перетекла под одеялом в другую позу, собираясь, видимо, доспать. Люциус наблюдал за ней, прекрасно зная, что супруга такая мягкая и добродушная лишь до тех пор, пока ею владеют остатки дремы. Но стоит кому-нибудь попытаться оторвать Нарциссу от подушки раньше времени, не поздоровится ни мужу, ни сыну, которого леди Малфой любила с удивительной для аристократки трепетностью, ни эльфам. Порой волшебник приходил к выводу, что в гневе его супруга и свою сестрицу Беллу способна раскатать в коврик у кровати. От этого вывода лорда Малфоя передергивало, но он не мог не признать, что не желает застать времена, когда волшебница растеряет эту сталь, спрятанную до времени в мягких складках шелка и кружев.

Ужасно хотелось подтянуть под одеялом теплое расслабленное тело, уткнуться в затылок, вдыхая тонкий аромат волос, гладить шелковистую кожу до тех пор, пока Нарцисса или оттолкнет его руки, или развернется, с беззвучным вопросом заглядывая в глаза, но Люциус поборол неуместное желание, поднялся и направился в ванную.

Стоя под обжигающими струями, волшебник вспомнил все то, что привело его в этот день, в этот момент времени. Было много того, о чем он сожалел. Ошибки прошлого и по сию пору не отпускали его, постоянно напоминали о себе. На этом фоне истинно правильных решений вспоминалось прискорбно мало.

С Нарциссой Люциуса обручили сразу после его тринадцатого дня рождения. Инициатором выступил Абраксас Малфой, до этого целых три года тщательно перебиравший всех юных девиц магического сообщества. Лорд Малфой даже полукровок оценил и взвесил на весах своих ожиданий, чем немало удивил всех и вызвал недовольство Темного Лорда. Люциус затею воспринимал в штыки, ему не хотелось ни помолвки, ни навязанного брака. Тем более, когда в качестве невесты была названа одна из сестриц Блэк. Они его, признаться, немного пугали.

О сестрицах Блэк ходили самые настоящие легенды едва ли не с рождения. Еще бы, мало того, что они носили такую известную фамилию, так еще и оказались одарены самой Матерью Магией так, что у многих семей просыпалась невольная зависть. У Беллы был врожденный дар к боевой магии, у Меды — дар кровной магии, а Нарси обладала огромным магическим потенциалом. Это и для большого клана много, а тут не просто у одного поколения, а у родных сестер. И это притом, что в старшей ветви из двух отпрысков лишь один обладал большим потенциалом.

Не удивительно, что среди чистокровных ходили разговоры о том, что в будущем, если сестры Блэк не растеряют дары Магии, их семья может стать не просто одной из сильнейших, но и занять место председательствующего рода в Палате Лордов. Кого-то это пугало, а кто-то ждал перемен с большим воодушевлением. Будущему лорду Блэку тогда прочили невероятное будущее с поддержкой матери, кузин и тех семей, в которые кузины войдут. И даже Поттеров в то время называли удачным приобретением в качестве союзников. Не удивительно и то, что Блэки весьма тщательно выбирали своим девочкам мужей. Лестрейнджи казались вполне логичным выбором. Как и Малфои. Союз всех этих родов мог выйти невероятно сильным.

Но Люциус Малфой в свои тринадцать лет не только весьма мало понимал в политике, но и не желал делать то, что ему не нравилось. А изображать хотя бы видимое уважение к девочке, которую ему навязали, не хотелось совершенно. В Хогвартсе Люциус свою невесту игнорировал. Все называли Нарциссу первой красавицей их поколения, а Люциус видел невнятную и очень тихую девочку с темными волосами, мало чем отличимую от своих более ярких и энергичных сестер. Все называли ее сильнейшей ведьмой, а он видел самую обычную волшебницу, которая допускала грамматические ошибки в эссе по трансфигурации (Люц как-то специально заглянул ей через плечо вечером в гостиной Слизерина). И в итоге наследник Малфой не сильно расстроился, когда после выходки Андромеды его отец задумался о разрыве помолвки. Люциус не унизил Нарциссу даже намеком на презрение за тот скандал, в который семья Блэк втянула и Малфоев, конечно, но и приободрить возможную бывшую невесту не пытался. Он просто наблюдал со стороны.

Тогда в историю вмешался Тот-Кого-Нельзя-Называть. Темный Лорд очень уважал Ориона Блэка, но его в тот момент интересовала поддержка леди Блэк. И милорд не преминул надавить на Лестрейнджей, чтобы замять скандал, и поговорил с Абраксасом, понукая того сменить гнев на милость. В итоге все обошлось малой кровью, Андромеду изгнали из рода, а Беллатрису и Нарциссу выходка средней сестры не задела.

Вот только Вальбурга Блэк, хоть и признавала силу Темного Лорда, но никогда сама не снисходила до открытой симпатии. Со