Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проблемы в отношениях с шамхалом Тарков остались и в следующем, 1696 г. В конце мая татары улуса Баязыта, брата Чин-мурзы Тиноклатова, которые кочевали в степи за Тереком на урочище Аграхани «у шафкала тайши», отправились «с шавкаловым сыном Салпукою да с начальным человеком Тункатаром-агою сто восмь человек» под Саратов. Набег был удачным, но на обратном пути нападавших разбили донские казаки. Плененные ногайцы утверждали, что шамхал об их походе не знал[2098], однако правдивость их слов вызывает большие сомнения.
Возможно, что какие-то действия Будай предпринял также против Терского города. Весной 1696 г. возглавлявший Казанский приказ Б. А. Голицын[2099] писал Петру I о неких «замыслах» Будая, для пресечения которых предполагалось послать (судя по контексту — в Терки) из Астрахани 200 московских и 200 астраханских стрельцов[2100].
Взятие Азова в июле 1696 г. эхом отозвалось на каспийском побережье. В августе 1696 г. от Будая вновь бежали жившие у него старообрядцы. Астраханский воевода окольничий Иван Алексеевич Мусин-Пушкин «с товарищи» сообщали, что «воровские казаки-расколшики, которые жили во владенье тарковского Будая шевкала на Аграхане-реке, великому государю в винах своих добили челом и от воровства своего престали, и убрався ночью, от шевкала ушли на Терек. А с Терека воевода Иван Кроткой да дьяк Андрей Молчанов писали в Астрахань и прислали тех аграханских казаков дватцать семь человек, и в том числе шесть человек з женами и з детми, да двух старцов, да две старицы. И великий государь указал тем аграханским казаком, которые были в ызмене и жили в шевкалове владенье на Аграхане, и отстав от воровства, приходили на Терек, а с Терека в Астрахань, сказать ево великого государя указ». Их простили и отправили на Дон[2101]. Побег не был случайностью. Ранее на Аграхань с Дона пришел некий казак Сенька, который ранее жил здесь. Он вступил в переговоры с наиболее авторитетными казаками. Пришельца выбрали атаманом, и Сенька организовал успешный переход на Терек[2102].
В западной и центральной частях Северного Кавказа 1696 г. ознаменовался важными переменами. Возможно, что толчком к интенсивному развитию политической ситуации стала смерть в 1695 г. владетеля Большой Кабарды Мисоста. Отношения между крымскими властями и частью черкесов еще больше обострились. Дело дошло до того, что черкесы не явились защищать Азов во время второй осады. О существовании этого конфликта в российском лагере под Азовом узнали в начале июня. Один из пленных ногайцев рассказал, что черкесы не идут с нураддином Шахин-Гиреем из-за того, что «тому года з два назад некоторой черкеской мурза по ссоре застрелил ево нурадынова брата родного меньшова, и за то де он, нурадын, хотел того мурзу и улус ево весь разорить, и черкесы де за то ныне с ним, нурадыном, к Азову не пошли»[2103]. Другой пленный татарин отнес событие, которое стало причиной ссоры, к более раннему периоду: «наперед де сего года с четыре присылал к ним в черкесы нурадын-салтан брата своего родного Шаган-Гирея салтана для збору с них дани, и они ево не послушали, и ево застрелили до смерти»[2104]. Третий ногаец объяснял факт отсутствия черкесов в войске тем, что они хотят принять христианство и служить московскому государю[2105].
Бежавший с Кубани пленный поляк объяснял происходящее несколько иначе. Он рассказал, что «у горских черкес с кубанскими нагайцы недружба за то, что многие кубанцы кочевали блиско их горских черкес и чинили им черкесом многую налогу, крали у них черкес людей и лошадей и скотину, и за то черкесы их кубанцов от себя выгнали на сю сторону реки Кубани нынешней весною, и по той недружбе и призывать их, черкес, кубанцы к себе не смеют, и никово о том к ним не посылают, а слыхал он от кубанцов, что зберетца тех горских черкес тысяч с шесть или семь»[2106].
Бежавший от кубанцев в августе донской казак отразил уже бытовавшую между ногайцев версию о том, что переориентация черкесов на Россию связана со взятием Азова: «Да от них же, кубанцов, слышал он, Емеля, что горские черкесы жить под салтаном не хотят. А хотят поддатца царскому величеству для того, что Азов московские войска Азов[2107] взяли, и им, черкесом, лутче жить к Азову, а от турков им великое утеснение, емлют у них турки неволею вместо дани детей их, а русские де люди едят мяса свиные, и они де черкесы те мяса едят ж»[2108]. Он же отметил, что крымские власти всеми силами стараются удержать черкесов под своей властью. Беглец также сообщал, что калга и нураддин «нагайцов отпустили всех по домам, а при себе оставили только крымских татар для того, чтобы им черкесов от подданства к московским войскам удержать». Крымские «салтаны» планировали и впредь оставаться в черкесских владениях: «И хочет калга зимовать в Черкесах у Антука, бея черкеского, а нурадын хочет зимовать в Большой Кабарде в Черкесах же для того ж удержания тех черкесов»[2109]. В реальности в Кабарде зимовал только калга[2110].
Судя по всему, версия о решающем влиянии взятия Азова на поведение черкесов несостоятельна. Переговоры русских властей с черкесами шли еще до взятия Азова. Весной 1696 г. Б. А. Голицын сообщал Петру I о приеме в Терках некоего черкесского мурзы. Князь хотел получить указ: если он «похочет прикочевать, принимать ли тут и сажать ли?» Или же нужно отписать гребенским казакам, не будет ли от этого мурзы «какого страху?»[2111]. К сожалению, мы не знаем, о ком именно из черкесских владетелей писал царю глава Казанского приказа, а также из-за чего тот мурза мог решить перейти в российское подданство. Обращает на себя внимание, что черкесский владетель действовал по собственной инициативе, а не по приглашению со стороны Москвы. Кроме того, все письмо Голицына сквозит сомнениями царедворца по поводу полезности для России предстоящего выезда.
Тема переговоров о переходе в русское подданство черкесов вновь всплыла 22 августа 1696 г., когда в Азов к А. С. Шеину пришли донские казаки, сообщившие о том, что приехавшие к ним для «окупного дела» ногайцы привезли письмо неких мурз. Получив
