Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

Эверил вышла вон и с яростью хлопнула дверью. Джоанна шагнула было за нею, но Родни удержал ее.

— Не надо. Пусть побудет одна, — тихо произнес он. — Ты что, не понимаешь? Мы победили!

Глава 8

На этом все и кончилось.

Эверил ходила тише воды и ниже травы, на вопросы отвечала односложно или не отвечала совсем, если видела, что можно обойтись и без слов. Она очень похудела и побледнела лицом.

Месяц спустя она выразила желание уехать в Лондон и поступить на курсы секретарей.

Родни согласился сразу, Эверил покинула родителей безо всякого видимого сожаления и печали. Вероятно, разлука с родителями ее совсем не огорчала.

Когда, три месяца спустя, она приехала домой на каникулы, то выглядела совершенно нормальным человеком и, похоже, вела в Лондоне отнюдь не затворническую жизнь.

Джоанна, наблюдая за дочерью, чувствовала огромное облегчение, о чем не замедлила сообщить Родни.

— Ну вот, видишь, дорогой, все кончилось благополучно. Я ни на минуту не допускала мысли, что у нее серьезные чувства! Я так и знала, что у нее обыкновенный девический каприз!

Родни усмехнулся и снисходительно посмотрел на нее.

— Бедная моя Джоанна! — со вздохом произнес он свою сакраментальную фразу, смысл которой для Джоанны так и остался непонятным, хотя она чувствовала в ней оскорбительною нотку.

— Но ты ведь не будешь спорить, что все волнения оказались временными, не так ли, Родни? — с легким раздражением спросила она.

— Да, — кивнул он. — В те дни нам с тобой пришлось поволноваться, я согласен. Но ты-то, кажется, и не переживала всерьез, Джоанна?

— Что ты имеешь в виду? — вспыхнула она. — Я точно так же переживала в те дни, как и ты сам, как и наша Эверил!

— Вот как? — усмехнулся Родни, — Интересно..

Что ж, может быть, Родни и прав, подумала Джоанна. По крайней мере теперь между отцом и дочерью установились достаточно прохладные отношения. А ведь прежде они были большими друзьями! Теперь их отношения можно было назвать формальной вежливостью, не более того. Но, с другой стороны, такая Эверил, отчужденная, необщительная, строгая, умеющая сама держаться на дистанции и умеющая держать на дистанции других, больше нравилась матери.

«Пожалуй, она теперь меня больше уважает, когда пожила без родителей!» — думала Джоанна.

Сама Джоанна была очень рада приезду Эверил. Нынешнее спокойствие дочери, ее холодный здравый смысл воспринимались Джоанной как залог успеха в будущей роли хозяйки дома, которую она от всей души желала своей дочери.

Но поводов для волнения и беспокойства у Джоанны и Родни оставалось еще предостаточно: теперь уже подросшая Барбара претендовала на лавры «трудной дочери».

Больше всего Джоанну раздражали вкусы дочери, проявлявшиеся в выборе друзей. Казалось, девушка не делала совершенно никаких различий между своими сверстниками! Все они предоставлялись ей добрыми, веселыми, умными, щедрыми, и все, разумеется, были от нее без ума, — а это для нее, очевидно, как считала Джоанна, самое главное! В Крайминстере было великое множество умных, добропорядочных девушек, но Барбара, наверное, из духа противоречия, не желала дружить ни с одной из них.

— Мам, они все такие глупые, ты представить себе не можешь! О чем я буду с ними разговаривать?

— Чепуха, Барбара. Я уверена, что и Мэри, и Элисон чудесные девушки и очень умные.

— Но у них нет никакого вкуса, мама! Представь себе, они носят сеточки на волосах!

Джоанна в остолбенении смотрела на дочь, пытаясь понять, в чем тут Барбара, увидела безвкусицу.

— А что такого, Барбара? — недоумевала она. — Разве это некрасиво?

— Да как ты не понимаешь? Это же своеобразный символ!

— Я думаю, ты говоришь абсолютную чепуху, дорогая. А почему ты не дружишь с Памелой Грэйлинг? Ведь ее мама очень дружна со мной. Почему бы тебе не встречаться с нею чаще?

— Ох, мамочка, она такая зануда! Она мне совсем не интересна.

— Вот как? А мне казалось, что Памела, напротив, очень умная, красивая и интересная девушка.

— Да, красивая и занудная. И вообще, какое мне дело до того, что ты о ней думаешь? Мне достаточно того, что о ней думаю я.

— Не груби мне, Барбара.

— А я не грублю. Я просто хочу сказать что будь ты на моем месте, ты бы тоже не стала с нею дружить. Мне больше нравятся Бетти Ирл и Примроуз Дин. Но ты же всегда нос воротишь, стоит мне лишь только пригласить их к чаю.

— Но, дорогая, эти девушки такие страшненькие! У Бетти отец содержит этот свой ужасный экскурсионный автобус и весь просто насквозь пропах бензином! К тому же, он совершенно не выговаривает звук «ха».

— Зато он зарабатывает много денег, мамочка.

— Деньги — это еще не все, Барбара. Бывает, что…

— В общем так, мама, — решительно оборвала ее Барбара. — Скажи: я имею право выбирать себе друзей или не имею такого права?

— Конечно, имеешь, Барбара. Кто же спорит. Но ты должна прислушиваться к моим советам. Ты еще очень молодая и неопытная.

— Значит, не имею. Все понятно, Так бы сразу и сказала! Получается, что я не имею права даже на такую малость! Ты устроила у нас в доме настоящую тюрьму!

Как назло, в эту минуту в дом вошел вернувшийся с работы Родни.

— Кто устроил из нашего дома тюрьму? — захохотал он с порога.

— Это мама устроила из нашего дома тюрьму! — возмущенно закричала Барбара, чувствуя, что к ней пришло подкрепление.

И, конечно же, вместо того, чтобы отнестись к этому разговору со всей серьезностью и как следует отчитать капризную девчонку или на худой конец поговорить с нею по душам, Родни все обратил в шутку.

— Бедная ты наша узница! — весело воскликнул он. — Прямо-таки чернокожая рабыня!

— Да, я такая и есть! — пыталась сохранить остатки серьезности и обиды Барбара, но неудержимая волна веселья уже подхватила ее.

— Чернокожая-чернорожая! — хохотал Родни. — Может быть, просто неумытая? Ха-ха-ха! Будь я премьер-министром, я бы ввел семейное рабство для подрастающих дочерей по всей Англии! Вот и мама поддерживает мой законопроект! Правда, Джоанна?

Барбара, не сдержав распиравшего ее смеха, бросилась к отцу, обняла его и расхохоталась.

— Папочка, дорогой, ты такой забавный! Никак невозможно долго сердиться да тебя! — проговорила она.

Впрочем, Барбара вообще ни на кого не могла долго сердиться.

— Развели тут телячьи нежности, — заворчала Джоанна, слегка недовольная, что дочь чаще бросается на шею отцу, нежели матери.

— Не принимай близко к сердцу, Джоанна, — со смехом утешил ее Родни, прекрасно понимавший причину ворчливого тона своей жены. — Просто у девчонки свои